Александр Прозоров - Репортаж о черном "мерседесе" Страница 14

– Я был согласен!

– Где бумажка? – она театрально подняла справочник и заглянула под него. – Завалилась куда-то?

– Ты мне не веришь?!

– Какая разница? Фактов-то нет! Фактиков.

– А пленка?

– Если бы на основании пленки, которую двое шутников наболтали на магнитофон, у нас сажали в тюрьму, то на воле не осталось бы даже судей. Нужны до-ка-за-тель-ства! А их нет, и никогда не будет. Твоего гипноза никакое вскрытие никогда не выявит, а единственную зацепку ты только что придушил!

– Как «придушил»? – опешил я.

– Очень просто. Ты готов насобирать к завтрашнему дню шестьдесят тысяч долларов, положить их в камеру хранения, а потом спрыгнуть с моста? Нет? Вот и все. Если этого не случится, бандиты как минимум насторожатся, и следующую жертву станут проверять намного внимательнее. А может и просто затаятся. Повторить следственный эксперимент со всеми необходимыми формальностями теперь просто невозможно. Вопросы есть? Вопросов нет. – Она вынула кассету и отдала мне. – Приятно было увидеться.

Добраться до дома я так и не смог – прямо в родной парадной дюжие ребята уверенно подхватили меня под руки, вынесли на свежий воздух и умело запихнули в темный «СААБ». Спасибо, хоть не в багажник.

– У тебя что, склероз? – хмуро поинтересовался один из парней. – Валерий Алексеевич твоего звонка еще вчера ждал.

– Телефон забыл.

– Мы напомним, – весело пообещал другой. – Только попроси.

Так, на руках, и принесли в кабинет на третий этаж, под ясные очи господина Якушина.

– Присаживайтесь, Сергей Александрович, – гостеприимно предложил Валерий Алексеевич, и его гаврики тут же уронили меня на стул. – Помнится, вы хотели мне что-то рассказать?

Я вздохнул и оглянулся. Добры молодцы, повинуясь кивку хозяина, почти бесшумно выскользнули за дверь.

– Слушаю, – Валерий Алексеевич поставил локти на стол и сложил ладони.

– Николай Ретнев не знал английского языка, – не очень уверенно начал я. – Он решил выучить язык под гипнозом и обратился в фирму «Агат».

Тут у меня как-то получилась пауза. Ждал, что Валерий Алексеевич заявит: «Брешешь ты все!» и вызовет «специалистов»; или хоть непонимающе пожмет плечами, но хозяин кабинета с непроницаемым выражением лица кивнул:

– Продолжай.

– Мне удалось выкопать еще пятерых людей, связавшихся с этой конторой, – я вытянул из кармана блокнот с мартирологом. – Все до единого покончили с собой при неясных обстоятельствах. Поскольку доказательств не нашлось, вчера я ходил в это место лично.

На стол легла кассета.

– Интересная история, – кивнул Валерий Алексеевич, наклонился к телефону: – Виктория Сергеевна, принесите пожалуйста «Панасоник» из комнаты отдыха.

Вскоре секретарша внесла в кабинет огромный двухкассетник.

– Перемотать надо, на начало, – вспомнил я.

– Перемотаем, – согласился хозяин кабинета.

Слушал он внимательно, и чем дальше, тем яснее пропечатывалась на его лице злорадная усмешка. У меня на душе начало понемногу отлегать.

– В комментариях не нуждается, – признал он, когда Коля хлопнул в ладоши. – Но мы договаривались, что ты найдешь имущество.

– У меня сложилось такое ощущение, – осторожно начал я, – что постороннему человеку лучше не знать, что это за имущество и где оно пребывает. Теперь, когда есть кому задавать вопросы, вы вполне обойдетесь без меня.

Валерий Алексеевич внимал, недоверчиво склонив голову набок, но в конце концов расхохотался:

Эпилог

У людей случаются разные таланты. Некоторые великолепно рисуют, некоторые гениально ваяют, некоторые неплохо пишут. Гера Балтрушайтис имел дар к машинам. К нему можно приехать на чем угодно, хоть на тракторе, хоть на марсианском бликдрузиле, и пожаловаться:

– Слева сзади хрюкает.

Балтрушайтис тут подстучит, там подвернет, здесь подварит, туда плюнет, глядь – и все работает. Талант.

Со своими способностями Гера вечно попадал в неприятности. Однажды какая-то подруга попросила его продать за пятьсот баксов свой занюханный «жигуль». Наш самородок его частично отрегулировал, часть деталей поменял – и «сдал» за полторы тонны. Тетка пронюхала, и заявление в милицию написала, на мошенничество. Дескать, обманули ее на тысячу долларов. Балтрушайтис третий год отдувается. Самое смешное, теперь и покупатель недоволен: «Всего два года отъездил, плохо заводиться стала»! И это про десятилетнее российское авто! Дурдом.

В другой раз, когда мама попросила вскопать на даче огород, прилетел какой-то мужик со стуком двигателя – ему срочно и далеко ехать нужно было. Ну, Гера кинул соседу по даче полтинник – пусть вскапывает, – а сам занялся машиной. За два дня все перебрал. Пришел домой – мамочка довольна: земля на участке разве что не пережевана вся до последнего комочка. Балтрушайтис тут и признался, что это общезнакомый алкаш так деньги отрабатывал…

– Дурак! Кретин! Идиот! Пятьдесят рублей за перекопку земли отдать!..

– Одного не пойму, – удивлялся потом Гера. – Всем ведь хорошо: мужик машину вовремя получил; алкаш – полтинник; матери весь огород вскопали, у меня на кармане еще двести пятьдесят осталось… Всем хорошо, и после всего этого – я же еще и идиот!

Было у меня желание напечатать хоть несколько из его историй, но Таня не пропустила, сказала: «Анекдоты не публикуем».

В свое время Балтрушайтис хотел организовать маленькую мастерскую, но когда узнал, сколько нужно справок, бумажек и разрешений, по скольким параметрам платить, какие взносы делать – плюнул и пошел работать охранником на автобазу телефонной сети. Сюда я и прикатил.

– О-о! – высказался он по поводу машины. – Журналисты буреют! На «Мерсах» катаются, пальцы веером.

– Да какие пальцы, – отмахнулся я. – Ты на бампер посмотри!

– Чухня, – фыркнул он, присев на корточки. – Пять минут работы. Ты давай, смотай на Варшавскую, купи черной краски и шпаклевки.

– Счас, – сунулся я за руль, но Балтрушайтис поймал меня за шиворот. – Машину-то оставь. Тут и так рядом.

Жуткая, должен вам сказать, морока ходить пешком. Езды до магазина автозапчастей ровно три минуты, а таскаться пришлось не меньше часа. Зато к моменту моего возвращения Гера уже грелся на солнышке.

– Тебе повезло, журналист, что у меня тут эпоксидка и стеклоткань оказалась. Изнутри подклеил, нужно только марафет навести. Давай шпаклевку.

Он несколько раз мазнул по бамперу, отступил, подождал. Мазнул еще.

– Ладно, минут десять переждем. Пошли хоть телевизор посмотрим, чего тут на солнце жариться?

В обширном холле перед проходной было прохладно. На стене у дверей висел телефон-автомат. И я вдруг понял, чего не хватает для полноценного завершения всей этой истории.

– Серега, а телефон городской?

– Через девятку.

– Спасибо.

Трубку сняла Ольга.

– Это ты, Сережа? Привет.

– Привет.

– У тебя опять не все в порядке?

– Не совсем…

– А что случилось?

– Оля, выходи за меня замуж…

– Сегодня не могу, – рассмеялась она. – Очень интересная передача будет, мне обязательно нужно посмотреть.

Послышались короткие гудки.

Настроение сразу испортилось. Вспомнилось и то, что Алле нужно отдавать двести долларов, которых у меня в помине нет, что литр бензина стоит, как четверть страницы вышедшего материала, а каждое колесо – моя годовая зарплата. Нет, не ездить мне на «Мерседесе». Не ездить.

– Чего скучаешь? – появился Гера. – Сейчас, закончим.

Он присел, плеснул на бампер воды и несколькими короткими движениями шкурки прошелся по уже неразличимому шву.

– Во-от, сейчас еще дадим подсохнуть, – он выпрямился. – Новости ты зря смотреть не стал. Только что сказали, как на Выборгском шоссе сгоревший «Нисан» нашли, с семью трупами. И ты представляешь, все обгорели, как головешки, а на коленях у каждого целехонькая писулька: «Не могу расстаться с родиной». Совсем бандиты с мозгов сбрендили! Вроде подсохло? Ну, тогда теперь красочкой… Вот так, теперь ни один немецкий завод от родного не отличит. Можешь сваливать, буржуй.

– Спасибо.

Я сел за руль, повернул ключ зажигания. Мотор заурчал, как пригревшаяся на коленях кошка. Это вам не мотоцикл… Да чего, собственно, грустить? Бак пока что полный, резина новая, а деньги еще не вытрясают вместе с остатками души. Кто знает, что принесет следующий день?

Я перекинул вперед рычаг автомата и плавно нажал на газ.