Алла Герцева - У Вечного огня Страница 14

 — Что-то серьезное? — Алексей подошел к шефу, поднес горящую спичку.

 Павел  зажег сигарету, жадно затянулся, выпустил дым, сплюнул попавшие на язык, крошки табака.

 — Случилось, случилось! Сам не могу поверить, что такое может быть на белом свете! Как жить после этого рядом с людьми! Совсем озверели! Кто виноват! Как мы относимся   друг к  другу? Что  с нами будет дальше? — он поднялся, прошел по кабинету до окна, назад к двери, снова к окну.

 Алексей наблюдает, поворачивая голову за начальником. Его тоже охватило беспокойство. Но он не лезет с расспросами, видя, возмущение Павла. Расскажет, когда гнев уйдет. Значит, действительно, серьезное дело!

 Павел смял в пепельнице окурок, зажег новую сигарету.

 — Бланки прокурору на арест подготовь! — остановился посреди кабинета, задержал взгляд на Алексее. —  Три штуки, слышишь. В дежурку позвони,  двоих оперативников позови. Пойдем преступников брать!

 Алексей повернул ключ в железной дверце сейфа.

 — Сами заполните?

 — Давай! — Павел, не выпуская изо рта сигареты, вписал, запомнившиеся фамилии. — Среди ночи разбудят, не забуду! Подонки! Убийцы! Подлецы! —  твердит Павел.— К стенке их! Они не заслуживают жить среди людей!

 Буквы на строчках получились неровные, как у неряшливого школьника. Окинув взглядом свою писанину, Павел почесал затылок. Даже неудобно нести к прокурору. Надо было Алексея попросить. У него почерк красивый. Впрочем, ладно. Не до каллиграфии сейчас. Положил ручку, достал из кармана брюк платок, вытер испарину на лбу. Остынь, остынь! Повторил  себе несколько раз. Голова должна быть трезвой, холодной. Сейчас надо ехать на задержание. Потер ладони. Эх, надавать бы им! Не имею права!  Нынешние методы, обильно насыщенные побоями его не вдохновляют. Он всегда был противником, и не оправдывал рукоприкладства работников милиции никакими обстоятельствами. Есть масса приемов при сопротивлении. Скрутить руки. Надеть наручники. Только не бить! Такого права никому не дано. Избиение — это наказание. Наказывать имеет право только суд. Нынешняя демократия всем руки развязала, дубинки на пояс повесила. Отец и дед рассказывали, раньше такого не было. Это в кино теперь оболгали Советскую власть, поставили в один строй коммунистов и фашистов.

 — Собирайся! — кивнул Павел Алексею. — Я к прокурору, а ты в оперативку заскочи, жду тебя на улице. —  открыл сейф, достал новенький, пахнущий оружейным маслом, «Макаров», опоясался ремнем, застегнул кобуру, надел костюм. Эх, форму бы надеть. Ведь еще ни разу не надевал. А сейчас бы в самый раз!  Блеснуть лейтенантскими погонами! Да ладно, в другой раз, некогда переодеваться. Мне и на задержание не положено ехать! Вспомнил Павел. Но я поеду! В отделении народу мало. В глаза хочу этим подонкам взглянуть.

 Машина подпрыгивает на неровностях дороги. Павел  напряженно вглядывается в окно. Мелькают витрины магазинов, киоски, с яркими разрисованными коробками печенья, конфет.  Лоточки с мороженым. Еще осень не вступила в свои права. Солнце светит почти, как летом. Улыбка скривила губы. Вспомнился эпизод из «Ералаша», Что на коробке, то и в коробке. Круглые шоколадные печенины с откусанными краями. Вот уж, совсем не, кстати, мысли посещают. Перемешалось все в голове. Удивился мужчина. На задержание преступников еду, а думаю, черт, знает, о чем. Пригрезится же такое.  Потер ладонью глаза. К детям еду. Повторил себе Павел. Никакой агрессии. Жесткость и сдержанность. Я  не знаю подробностей происшедшего. Не имею права распускать чувства.  Повернулся к спутникам.

 — Ребята, никакого самоуправства! Слушать мою команду! Рукоприкладство исключено!   Понятно!

 —  Понятно, Павел Андреевич! Не маленькие! Как сказали, так и сделаем! — сплюнул высокий худощавый сержант.

 — Отвечать по форме! — повысил голос Павел.

 — Есть, без рукоприкладства! — четко произнес Алексей.

 Павел склонил голову, спрятав улыбку.

 — Куда поворачивать? —  водитель, притормозил  у перекрестка, перед мигнувшим желтым глазом светофора.

 — Направо,  к особняку!

 — К олигарху, местному, что ли? — усмехнулся шофер. — Этот из любого преступления выкрутится. Зря только бензин потратим.

 — Разговорчики! — прервал Павел. Но подумал,  он прав! Сейчас за деньги и не таких преступников отмазывают.

 — Не выкрутится! — громко, по слогам, произнес Павел.

 Узкая дорожка пролегла прямо к воротам особняка. Он вылез из желтого газика оперативной машины, подошел к воротам, нажал кнопку звонка. В камеру смотрят: представил следователь, впускать или нет.  Вот переполох сейчас  создадим. Ворота распахнулись.

 — Въезжайте! — махнул рукой Павел и пошел по выложенной  декоративной плиткой, тропинке, к  дому.

 — Чем обязаны? — выплыла  в голубом, просторном шелковом платье, делающем ее пышную фигуру, еще более обширной, Тамара Николаевна. — Вадика нет дома!

 — Он нам  не нужен! — сдержал раздражение,  Павел.

 — Сын где?

 — Здесь я! —  усмехнулся Владимир, спускаясь по лестницы со второго этажа. — Что еще у вас приключилось?

 Павел сжал кулаки. Стукнуть бы пару раз по его круглой, красной морде. Нахальный тип!

 — Не у нас, а у вас! — с нажимом произнес Павел. — Прошу впредь обращаться  официально. Меня зовут Павел Андреевич.  Вам предъявляется обвинение в убийстве! Собирайтесь! Машина во дворе!

 — Вовочка! Какое убийство?  Не пущу! — женщина раскинула руки в широких рукавах, загородив собой сына. — Он никуда не поедет! Придет Вадик, разберется!  

 — Выводите! — кивнул Павел сопровождающим.

 — Вы что, охренели! Я никого не убивал! — Володька остановился на лестнице. Лицо  побледнело. Рука вцепилась в перила и задрожала. Сережка до дома не дошел? Умер? Промелькнуло у парня в голове. Мы его убили, и теперь придется отвечать! Но ведь я его не убивал!  Били все втроем, а отвечать буду я один?

 — Я не убивал! — ноги у Володьки подкосились,  он сел на ступеньку. — Я, правда, не убивал!

 Он все знает! Понял Павел. Вчера утром дурака валял. Или думал, обойдется. А ведь струсил! Вся спесь пропала!

 — Втроем убивали и все ответите! — Павел едва сдерживает себя, чтобы не накричать, и не оскорбить. Подонки! Крутится у него в голове.

 — Вы не можете его забрать! — подбежала к Павлу Тамара Николаевна. — Без адвоката он ничего говорить не будет!— она приблизилась   к сыну, зашептала ему в лицо. — Володечка, не ходи с ними, дождись отца! Не говори им ничего!

 Владимир поднялся.

 — Мать, уйди! — отстранил  женщину. — Сам знаю! Где ваша машина!

 Сержант достал из кармана наручники. Володька покорно подставил руки. Холод железа сковал запястья. Звук захлопнувшегося замка громко отозвался в мозгу парня. Все! Защелкнуло! Сколько дадут! Теперь смотри небо в клеточку. Он вздохнул. Серега сам виноват! Не надо зазнаваться! Цепляясь туфлями за ковер, спотыкаясь на каждом шагу, он побрел  из дома.

 — Вовочка! Куда ты! Подождите, я мужу позвоню! — Тамара нажимает на светящиеся цифры мобильника, крашеные ногти соскальзывают. — Господи! Где же Вадик. Куда подевался! — бормочет взволнованная женщина. Увидев, как сын подошел к машине, влез, дверца захлопнулась, она подбежала к следователю.

 — Куда вы его увозите!

 — В милицию! Свидание вам предоставят! — Павел отстранил Тамару, и сел рядом с водителем.  — Заводи!

 Машина плавно  тронулась с места. Сквозь прутья решетки Володька глядит на мать, бегущую по дорожке  в раздувающемся балахоне. Он почувствовал жалость к матери.  Не поцеловал. Когда теперь увижу. В глазах защипало. Володька закрыл лицо руками. Проклятая водка! Напились, устроили драку. Из-за чего дрались? Пытается  восстановить тот страшный вечер, но в памяти возникают только отдельные обрывки. Сереги больше нет!? Что  мы наделали! Как он умер? Когда мы его тащили, или когда положили на огонь? Кто придумал, на огонь положить? Колька? А я тут причем? Пусть он и отвечает. Все расскажу, как было? А как было, не помню. Он поглядел в окно.

 — Куда едем?

 Никто не ответил. За решеткой молоденький сержант сжал двумя руками автомат.

 Как преступника везут. Подумал Володька. А кто я? Человека убил! Конечно, преступник!

 Машина подрулила к знакомой четырехэтажке. За  Колькой приехали! Всех разом заметут! И что, очную устроят! Владимир сжал голову ладонями. Я его только раз ударил. Колька бил. А у него удар. Любого завалит! Так и скажу. Что ж мне одному отвечать! Пусть все отвечают. Мишка еще арматурой ударил! Вдруг ясно вспомнил, Володька. Когда мы уже Серегу на улицу выволокли. Вот, значит, Мишка и убил. Мишку тоже заберут! Он увидел, как Павел и два сержанта, один высокий, другой среднего роста, коренастый пошли вслед за следователем. Автомат взяли, дубинки на поясе болтаются. Тоже нашли преступников! Сладили! Сами такой же молодняк! Молоко на губах не обсохло. Ему стало особенно горько и обидно. Представители власти  не намного старше его, а вот, забрали. Сиди, подчиняйся! Прижался лбом к холодным железным прутьям и замер.