Тьерри Коэн - Если однажды жизнь отнимет тебя у меня... Страница 15

Молчаливая дуэль не продлилась и секунды, но Клара получила ответ на все свои вопросы. Речь шла не о любопытстве, не об опасениях, не о ненависти. Мать Габриэля испытывала к ней отвращение и запрещала к ней приближаться.

Потрясенная, Клара поглубже вздохнула, стараясь справиться с незаслуженным оскорблением.

— Все эти люди производят впечатление высокомерных, занятых собой и непримиримых, — прошептал ей Люка.

Он успел заметить их поединок?

— И они такие на самом деле? — спросила Клара, надеясь за разговором вернуть себе самообладание.

— Не обязательно. Они ведут себя как сектанты, но в целом прагматичны и стремятся избегать нежелательных историй.

— И что это означает?

— Что как только родители Габриэля убедятся, что он жить без тебя не может, они примут тебя. А потом и полюбят.

— Значит, ты считаешь, что сейчас они не готовы меня… принять?

— В их мире ничего и никого не принимают без предварительного исследования. Любовь подвергается точно такому же анализу, как деловое предприятие. Сейчас пошло предварительное анкетирование. Они хотят знать, кто ты такая, откуда появилась, чем занимаешься.

— По анкете я не подойду, — невесело усмехнулась Клара. — Как только получат ответы, они меня возненавидят.

— Не факт. На втором этапе будет проанализирована прочность ваших отношений из желания понять, есть ли возможность повлиять на них. Затем подведут итог и проведут следующее исследование, цель которого можно сформулировать примерно так: каким образом повлиять на ситуацию, чтобы добиться желаемого. Вычислят также степень риска: не потеряем ли любимого сына. Выводы умножат на десять.

— Почему на десять? — удивилась Клара.

— На три, на пять. В общем, на число лет, которые они смогут выдержать, не общаясь со своим дорогим мальчиком.

— Ты говоришь ужасные вещи!

— Согласен. Я немного преувеличиваю, но ты меня знаешь, в моих словах далеко не все шарж. Сама посуди: для своей семьи Габриэль божество. Родители, дяди, тети, кузины считают его совершенством. И согласимся, что он неплох, этот парнишка. В него вложено много любви и много надежд, от него ждут профессиональных успехов, чтобы в один прекрасный день он встал во главе семейного предприятия, где все они в той или иной мере акционеры. Они считают себя вправе высказывать свое мнение относительно его друзей и подружек.

— И они все считают, что я недостаточно хороша, чтобы стать одной из Сансье.

— В общем-то они ничего особо не считают. Но люди, вроде нас с тобой, вынуждены всегда преодолевать препятствия. За спиной у нас нет истории, нет родословной, значит, мы должны сами предоставлять доказательства своей годности, их требуется гораздо больше. В общем, им нужно время, чтобы составить мнение. Вернее, не так — им нужно время, чтобы оно подтвердило или опровергло составленное ими мнение.

Габриэлю удалось свернуть дискуссию с Грегуаром, он схватил Клару за руку.

— Пошли танцевать! — воскликнул он.

Клара отказалась.

— Знаешь, мне что-то не хочется.

— Пошли, пошли, я знаю, ты любишь эту песню!

— Shaka Ponk?[6] My name is Stain? А ты сможешь танцевать под нее? — шутливо поинтересовалась Клара.

— Постараюсь как-нибудь.

На площадке Клара на секунду прикрыла глаза, чтобы лучше почувствовать музыку. Тело ее уже гармонично раскачивалось. Габриэль смотрел на нее с нескрываемой нежностью.

— Ты — чудо, — шепнул он ей.

Клара ему улыбнулась и позволила ритму завладеть собой. Хотела забыть, где она, кто она, забыть о своем фиаско на этом вечере. Музыка всегда была ее главной утешительницей. Другие танцующие скользили по ней взглядами. «Танцовщица начала представление», — подумала она с горечью.

Зазвучала другая песня, Люка потянул Клару за руку, и они начали другой танец, медленный, элегантный. Люка умел чувствовать ритм. Габриэль, уступив свою девушку, отошел в сторону. Несколько совсем молоденьких девчонок встали кружком вокруг танцующей пары, которая внезапно сделалась центром внимания.

Клара мало-помалу поддалась музыкальной эйфории и повела своего партнера. Группа молодых людей стала хлопать в ладоши в ритм их танца. Музыка смолкла, и Люка подвел Клару к Габриэлю и поклонился ей.

— У тебя появились фанаты, — шепнул ей с улыбкой Габриэль.

— Пойдем сядем, — весело предложила Клара.

Они прошли через танцевальную площадку, и некоторые из присутствующих приветствовали их улыбками.

Клара поспешно взглянула на родителей Габриэля: Лоррен Сансье была все так же отстраненно холодна.

Время перевалило за полночь, когда Клара встала, решив навестить дамскую комнату.

В коридоре она увидела мать Габриэля. Лоррен шла в обратном направлении. Их взгляды встретились, Лоррен Сансье подняла голову еще выше, собираясь миновать девушку, не взглянув на нее. Клара готова была стушеваться, но внезапно, в приливе гордости, ни о чем уже не думая, встала перед Лоррен, преградив ей путь.

— Добрый вечер, мадам, — поздоровалась она и протянула руку.

Лоррен Сансье после минутного колебания не отвергла проявление вежливости и холодно ее пожала.

— Я Клара. Мы встречались не раз за этот вечер, но у меня не было возможности поздороваться с вами.

— Очень приятно, — сухо ответила дама, собираясь двинуться дальше.

— Я подруга Габриэля.

— Мне это известно, — ледяным тоном отозвалась Лоррен.

— Думаю, я отчасти виновата, что Габриэль стал реже вас навещать и в последнее время вы меньше видитесь. Наверное, он стесняется сказать вам, что проводит время со мной. Опасается, что вы решите, будто я ему не пара.

Не ожидая столь искреннего объяснения, Лоррен Сансье на секунду застыла в недоумении.

— Позвольте моему сыну самому отвечать за свои поступки, — наконец ответила она.

— Я хотела еще вам сказать… Я люблю вашего сына.

Взгляд шестидесятилетней женщины стал еще холоднее и жестче.

— Вы бросаете мне вызов?

— Вызов? Нет, даже не думала. Я просто хотела сказать, что люблю его глубоко и преданно.

Разговор был неприятен Лоррен, она очень хотела с ним покончить, но не могла не отдать должное искренности этой девушки.

— Вы хорошенькая, — признала она, словно сообщила результат обследования. — И кажется, настроены весьма решительно. Но я скажу вам прямо: опасения моего сына оправданны. Вы совсем не та девушка, которую я хотела бы видеть рядом с ним.

— И какая же я девушка? — ринулась в атаку Клара.

— Остановимся. Продолжать не стоит.

— Почему же? Скажите без стеснения, какая я, по вашему мнению, девушка!

Не повысив голоса, но усилив напор, Лоррен Сансье ответила:

— Девушка, которая выступает на танцплощадках.

Реплика выбила Клару из седла, она растерялась. Не поняла, намек ли это на ее профессию или на недавний танец?

— Да, правда, я танцовщица. И добилась этого волей и трудом. Я порядочная девушка, и мои ценности не отличаются от ваших.

Клара тут же почувствовала, как жалко и по-детски звучат ее слова. Но почему, собственно, она должна оправдываться? У нее на глазах закипели слезы, и она вскинула голову, чтобы не дать их заметить.

— Нисколько не сомневаюсь, — отозвалась Лоррен. — Речь не о вас, мне не в чем вас упрекнуть. Наши отношения с сыном — это только наши отношения.

— Нет, это не так. Конфликт возник из-за меня. Из-за того, кто я, что собой представляю.

— Не спорю. Но не с вами буду это обсуждать. Хорошего вечера. — Лоррен обошла собеседницу и удалилась.

На Клару нахлынули сомнения. Стоило ли ей заговаривать с мадам Сансье? Их разговор продолжал звучать у нее в ушах, и она пыталась вникнуть в его подспудный смысл. Сомнений не было: она столкнулась с откровенной недоброжелательностью. Но возможно, она проявила неуважение? Как понять глубинную суть их разговора, если не владеешь кодом людей этого круга? Наверняка она выставила себя в нелепом виде, создав впечатление, что требует к себе уважения и привязанности. Всплывающие обрывки разговора больно ранили Клару. «Я порядочная девушка». Какая непроходимая глупость. «Я люблю вашего сына». Смешно. «Девушка, которая выступает на танцплощадках».

Слезы подступили к глазам, потекли по щекам. Удержать их она не могла и поспешно вернулась в зал.

Габриэль поднялся ей навстречу.

Клара судорожно схватила сумочку.

— Что с тобой? — забеспокоился он.

— Я уезжаю.

— Что-то случилось?

Она не ответила и заторопилась к выходу.

— Причиной моя мать, не так ли? Она с тобой говорила? Я видел, что она вернулась незадолго до тебя. Что она тебе сказала?

— Не важно. Но мне здесь делать нечего.

— Это она тебе сказала? — вспыхнул Габриэль.