Александра Маринина - Оборванные нити. Том 3 Страница 15

Он все-таки взорвался.

— Лена, в Санкт-Петербурге проводится учеба по той проблеме, которая важна для моей работы, — с холодной яростью проговорил он. — Если тебе нравится получать от меня каждый месяц деньги, тебе придется терпеть все, что происходит, чтобы я мог эти деньги зарабатывать.

Денег Лена хотела. А вот терпеть не хотела. Поэтому бросила трубку, на звонки не отвечала, сама не звонила и вообще дулась и всячески «давала понять», что смертельно обижена и даже оскорблена таким пренебрежением: какая-то там учеба, важная для какой-то там работы, для ее мужа интереснее, чем совместное появление перед ее подружками и знакомыми.

Осенью Даше должно было исполниться семнадцать лет. Еще год — и она станет совершеннолетней. К этому времени девочка закончит школу, поступит, бог даст, в институт, а не поступит — работать начнет. В любом случае у Саблина появится моральное право развестись. И тогда он сможет жениться на Ольге.

Осталось ждать, в сущности, совсем немного. Всего-то полтора года.

Три недели учебы пролетели быстро, и Саблин отправился в Северогорск, не заезжая в Москву: с Леной он так и не помирился. Надо заметить, не сильно-то и старался, несколько раз позвонил, наткнулся на ее холодный тон и с облегчением почувствовал себя вправе тоже обидеться. Обижаться, конечно, не стал, но и звонить больше не пытался.

Юлия Анисимовна, узнав, что сын в Москву не приедет, расстроилась. Но, видимо, быстро поняла, в чем дело: Лене она звонила постоянно и наверняка услышала в ее тоне или в ее ответах едва сдерживаемую обиду и на Сергея, и на всю семью.

— Я не могу не повидаться с тобой, — сказала она. — Если ты не планируешь заехать домой, то я приеду к тебе в Питер.

Сергей был рад, что можно и с матерью встретиться, и с Леной не общаться. Юлия Анисимовна приехала на один день, и Сергею показалось, что мать заметно постарела за то время, что они не виделись.

— Папа не очень хорош, — с грустью призналась она. — Что-то он совсем сдал. Жаль, что вы не повидаетесь в этот раз. Он скучает по тебе, сынок.

Первым порывом было все-таки съездить в Москву, побыть у родителей, но мысль о том, что нужно будет жить в одной квартире с Леной и ложиться с ней в одну постель, показалась чудовищной. А если не жить дома? Приехать, явиться к родителям, провести у них несколько дней и уехать. Ленка и не узнает ничего. Но это означает признаться матери, что брак не просто дал трещину — он разваливается на части, если уже не развалился полностью. И терпеть ее понимающие укоризненные взгляды: дескать, я тебя предупреждала, я тебе говорила, что она для тебя не подходит, вот видишь, я оказалась права, а ты был не прав, когда мне не верил. Нет, такого Сергей не хотел.

Лучше он проведет остаток отпуска с Ольгой, выспится, наваляется всласть на диване, начитается, насмотрится своих любимых вестернов и наездится на байке — сейчас самый сезон для этого. Можно будет даже Шушу засунуть в рюкзак и взять с собой на природу, пусть псина погуляет, на мир посмотрит, а то ведь, наверное, кроме столба с веревкой возле хибары и саблинской квартиры, и не видела ничего в этой жизни. Ну, еще окрестные улицы, по которым ее выгуливали Саблин и Ольга. Не бог весть какое разнообразие впечатлений.

Шушу они с Ольгой старательно пролечили, она заметно повеселела, обросла шерстью, поправилась и радовала их своим цепким умом, понятливостью и дружелюбным нравом. Хотя и Сергей, и Ольга отчетливо видели: собака стремительно стареет, и все случится уже совсем скоро.

Остаток отпуска Сергей провел именно так, как запланировал. Разумеется, он каждый день звонил в Бюро Светлане и выслушивал от нее полную сводку происшествий: кто взял больничный, кто опоздал или ушел с работы раньше времени, какие трупы поступили для проведения исследований или экспертизы, кто с кем вступил в конфликт и даже в каком месте здания Бюро перегорела лампочка. На Вихлянцева Светлана не жаловалась и каждый раз говорила:

— У нас все нормально, Сергей Михайлович, отдыхайте спокойно.

Его то и дело подмывало позвонить Юрию Альбертовичу, но Сергей каждый раз одергивал себя: если хочешь проверить, как человек работает, дай ему возможность работать. Пусть делает так, как считает нужным, а ты потом оценишь результат. Нечего вмешиваться. Доверил человеку исполнять твои обязанности — вот и пусть исполняет.

В назначенный день Сергей Саблин появился в Бюро и был приятно удивлен тем, что в его кабинете не оказалось ни малейшего следа присутствия Вихлянцева. Все выглядело в точности так, как было в его последний перед отпуском день.

— Света, а где Юрий Альбертович сидел? — спросил он озадаченно.

— Здесь, а где же еще?

— Но все выглядит так, словно его тут не было, — заметил Саблин. — На столе ни один предмет не передвинут.

— Так он за вашим столом и не сидел, — пояснила секретарь. — Он вот тут сидел, на стульчике для посетителей, я ему из приемной столик отдала, на котором у меня чайник с чашками для гостей стоит, вот он на нем бумаги разложит и сидит, как курица на жердочке. Я ему предлагала за ваш стол сесть, а он отказывался.

— Почему?

— Говорил, что это неприлично. Неудобно ему было, неловко. Ваш стол — это ваш стол, а я, говорит, никакой не начальник, а просто временно исполняю обязанности, и за столом настоящего начальника мне сидеть не полагается.

Саблин пожал плечами и начал доставать бумаги из сейфа. Но деликатность Вихлянцева мимо его внимания не прошла.

Юрий Альбертович появился спустя полчаса с подробным отчетом обо всем, что произошло за истекший период. Налаженная Саблиным работа Бюро судмедэкспертизы никаких сбоев пока не давала. Единственным упущением Вихлянцева оказалось то, что он не проверял акты исследований и экспертиз, которые сам Саблин, как и обещал когда-то своим сотрудникам, читал в обязательном порядке и очень внимательно и частенько заставлял по многу раз переделывать.

— Но вы мне этого не поручали, — виноватым голосом произнес Вихлянцев. — Я понимал, что это нужно делать, но поскольку вы ничего мне об этом не сказали, я не счел возможным вмешиваться в работу экспертов. Я подумал, что вы просто не уверены в моей квалификации, потому и не поручили мне проверять акты.

Ну что ж, Саблин, сам виноват. Забыл. Твое упущение. А в целом Юрий Альбертович показал себя вполне готовым к выполнению функций заместителя начальника Бюро. «Вот еще раз оставлю его исполнять обязанности во время моего следующего отпуска, посмотрю, как он будет проверять акты, и если меня все устроит — сообщу в областное Бюро, что можно назначать мне заместителя», — решил он.

— Теперь ждите.

Ветеринар выбросил в мусорную корзину пустую ампулу и сочувственно посмотрел на Сергея. Был он немолод и повидал на своем веку не один десяток хозяев, провожающих своих питомцев.

Сергей вышел из кабинета, держа на руках Шушу. Где бы присесть? Здесь, в коридоре, где сидят в очереди на прием люди с болеющими, но живыми кошками, собаками, хомячками и птичками? Нет, исключено. Кажется, с тыльной стороны здания он видел скамейку…

Скамейка был грязной, видно, те, кто ею пользовался, предпочитали отчего-то садиться на спинку и ставить ноги на сиденье, но Саблину было наплевать на чистоту джинсов. Он сел, устроил Шушу поудобнее, подложив руку ей под голову, и попытался заглянуть в собачьи глаза, уже полуприкрытые и мутнеющие. Хотел было поговорить с ней в последний раз, пошептать что-нибудь ласковое, успокаивающее, чтобы она не боялась, но в горле встал ком, мешающий издавать звуки.

Он впервые в жизни почувствовал движение смерти. Та смерть, которая стояла у него за спиной в секционной, была язвительной, насмешливой и неподвижной. Она просто стояла, наблюдая за тем, как врач разбирается с результатами ее деятельности. Ей было, в общем-то, все равно, она свою задачу выполнила и в момент вскрытия была абсолютно безвредной, тихой. Сторонний наблюдатель, не более того.

Сейчас она пришла и стала гладить обмякшее тело Шуши, примериваясь, с какой стороны начать забирать ее. Сергей кожей чувствовал ее присутствие, ее дыхание, которое, вопреки ожиданию, оказалось вовсе не смрадным. Оно было прохладным и пахло льдом. «Разве у льда есть запах?» — мелькнуло в голове.

Страха не было. Не было ничего, кроме боли от рвущихся ниточек, связывавших две души: его и собачью.

— Пусть ей не будет больно, — прошептал Сергей, обращаясь неизвестно к кому.

На самом деле он знал, с кем разговаривает, но не хотел себе в этом признаваться.

— Пусть она не поймет, что происходит. Пожалуйста, ты же можешь, ты умеешь сделать так, чтобы существо покинуло этот мир спокойным и счастливым. Ну пожалуйста, я прошу тебя…

Прохладное дыхание, которое он ощущал справа, там, где находились хвост и задние ноги собаки, переместилось влево, туда, где на руке Сергея лежала голова Шуши с уже почти закрывшимися глазами. Смерть решила пощадить ее, не наступать медленным постепенным параличом сначала нижних конечностей, потом верхних, изматывая осознанием невозможности ничего изменить. Она переместилась к мозгу. Сергей не отрывал взгляда от морды Шуши. Глаза закрылись, дыхание становилось все реже…