Джоди Пиколт - Ангел для сестры Страница 15

Я наблюдал за отцом в желтом дождевике. Казалось, он не замечал дождя. В отличие от меня, у него явно не возникало желания залезть куда-нибудь в нору, держась за свой бунтующий живот, и умереть.

– Кемпбелл! – орал он. – Разворачивай!

Но разворачиваться против ветра значило опять попасть на эти американские горки.

– Кемпбелл! – крикнул он еще раз. – Немедленно поворачивай!

Яхта так резко ухнула вниз, что я не удержался на ногах. Отец пронесся мимо меня и схватил руль. На какое-то блаженное мгновение все замерло. Потом нас накрыло волной, и судно развернуло в обратную сторону.

– Мне нужны координаты, – скомандовал отец.

Для этого потребовалось спуститься вниз, где были таблицы, и сделать расчеты, чтобы понять, где находится следующий буй. Но внизу не было свежего воздуха, и мне стало хуже. Я развернул карту, и меня тут же вырвало на нее.

Беспокоясь, что меня долго нет, отец заглянул вниз и увидел меня в луже.

– Господи, – пробормотал он, оставив меня одного.

Я собрал все свое мужество и пошел за ним. Он резко крутанул рулевое колесо. Отец делал вид, что меня не было рядом. Он сам перекинул парус, который просвистел над бортом, разрывая небо пополам. Поднялась волна, я почувствовал удар по затылку и упал.

Когда я пришел в себя, отец обгонял другое судно в нескольких футах от финишной линии. Дождь стих, и в последний момент он успел поймать воздушный поток раньше судна соперника, и мы вырвались вперед. Отец выиграл несколько секунд.

Мне было приказано убрать за собой и ехать на такси, а отец повел яхту в яхт-клуб, где должны были праздновать победу. Я опоздал на час. Когда я приехал, он был в прекрасном настроении и пил скотч из выигранного хрустального кубка.

– А вот и твоя команда, Кем! – крикнул кто-то из его друзей.

Мой отец приветственно поднял кубок, сделал большой глоток, а потом с такой силой опустил кубок на стойку бара, что одна из ручек откололась.

– Жаль кубок, – заметил другой моряк.

Отец не сводил с меня глаз.

– Нет, не кубок, – сказал он.

На заднем бампере каждой третьей машины в Род-Айленде наклеены красно-белые наклейки в память о жертвах преступлений: «Моя подруга Кейти Декубеллис была сбита пьяным водителем», «Мой друг Джон Сиссон был сбит пьяным водителем». Такие наклейки продаются на школьных и благотворительных ярмарках, в парикмахерских. И не важно, что ты никогда не видел этого погибшего ребенка. Ты клеишь эту наклейку в знак солидарности, испытывая тайную радость, оттого что это случилось не с тобой.

В прошлом году появились красно-белые наклейки с новым именем: Дэны Десальво. В отличие от других жертв, эта двенадцатилетняя девочка была мне в некотором смысле знакома. Она была дочерью судьи, который, как писали журналисты, расплакался во время суда вскоре после похорон и был вынужден взять трехмесячный отпуск, чтобы справиться со своим горем. Дочерью того судьи, который по прихоти судьбы будет вести дело Анны Фитцджеральд.

По дороге в Гаррай-комплекс, где располагался суд по семейным делам, я размышлял, сможет ли человек, перенесший такой удар, быть судьей в деле, где решение в пользу моей клиентки предполагает смерть ее сестры.

Возле входа стоял новый охранник: мужчина с шеей, как у быка, и, судя по всему, с такими же мозгами.

– Извините, – сказал он. – С животными нельзя.

– Это собака-поводырь.

Смутившись, охранник наклонился вперед и посмотрел мне в глаза. Я сделал точно такое же движение в его сторону.

– У меня сильная близорукость, и он помогает мне различать дорожные знаки. – Мы с Судьей обошли охранника и направились в зал заседаний.

Там мать Анны Фитцджеральд наседала на служащего. По крайней мере, мне так показалось. Во внешности этой женщины и стоящей рядом дочери не было ничего общего.

– Уверена, что судья учтет ситуацию и сделает исключение, – настаивала Сара. Ее муж стоял позади нее.

Когда Анна увидела меня, на ее лице отразилось облегчение. Я повернулся к судебному служащему.

– Меня зовут Кемпбелл Александер. Что происходит?

– Я пытаюсь объяснить миссис Фитцджеральд, что на слушания дел, не требующих созыва суда, допускаются только адвокаты.

– Я адвокат Анны, – ответил я.

Служащий повернулся к Саре Фитцджеральд.

– А кто представляет вас?

Мать Анны на какой-то миг замерла, потом повернулась к мужу и тихо проговорила:

– Это все равно что ездить на велосипеде.

Ее муж покачал головой.

– Ты уверена, что хочешь этого?

– Я не хочу. Должна.

И тут я понял, о чем они говорят.

– Погодите. Вы адвокат?

Она повернулась ко мне.

– В принципе, да.

Я изумленно посмотрел на Анну.

– И ты не сообщила мне об этом?

– Вы не спрашивали, – прошептала она.

Служащий дал нам для заполнения бланки уведомления о назначении адвоката и позвал шерифа.

– Верн, – заулыбалась Сара. – Рада тебя снова видеть.

Час от часу не легче.

– Привет. – Шериф поцеловал ее в щеку и пожал руку мужу.

Она не только адвокат, но и знает всех государственных служащих штата.

– Полагаю, миниатюра «Встреча старых друзей» закончена? – спросил я.

Сара Фитцджеральд закатила глаза, всем своим видом говоря шерифу: «Парень – хам, но что поделаешь?»

– Стой здесь, – велел я Анне и последовал за ее матерью в кабинет судьи.

Судья Десальво был невысокого роста, со сросшимися на переносице бровями и пристрастием к кофе с молоком.

– Доброе утро, – поздоровался он, показывая на кресла. – Почему здесь собака?

– Это собака-поводырь, Ваша честь. – И прежде чем он успел что-либо добавить, я приступил к непринужденному диалогу, с которого начинаются все слушания в кабинете судьи в штате Род-Айленд. Наш штат небольшой, и людей, вращающихся в правовой сфере, не так уж много. И то, что твоя помощница окажется племянницей или свояченицей судьи, с которым ты в данный момент встречаешься, не только возможно, но и вполне вероятно. Во время нашей беседы я поглядывал на Сару, давая ей понять, кто из нас знает правила игры, а кто нет. Может, она и была адвокатом, но между нами были десять лет, которые она пропустила.

Она нервничала и теребила край своей блузки. Судья Десальво заметил:

– Я не знал, что вы опять занимаетесь адвокатской деятельностью.

– Я не собиралась, Ваша честь. Но истец – моя дочь.

Услышав это, судья повернулся ко мне.

– Объясните мне суть дела, господин адвокат.

– Младшая дочь миссис Фитцджеральд хочет выйти из-под родительской опеки в вопросах, касающихся здоровья.

Сара покачала головой.

– Это неправда, судья.

Услышав свое имя, мой пес поднял голову.

– Я разговаривала с Анной, и она заверила, что не желает этого. У нее был неудачный день, и ей захотелось привлечь к себе внимание. – Сара пожала плечами. – Знаете, какие эти дети в тринадцать лет.

В комнате стало так тихо, что я слышал свой пульс. Судья Десальво не знал, какими бывают тринадцатилетние дети. Его дочь погибла в двенадцать.

Лицо Сары вспыхнуло. Как и все в этом штате, она знала о Дэне Десальво. Мало того, на бампере ее мини-вэна была наклейка с этим именем.

– О Боже, простите. Я не хотела…

Судья отвернулся.

– Мистер Александер, когда вы в последний раз разговаривали со своей клиенткой?

– Вчера утром, Ваша честь. Она была у меня в офисе, когда ее мать позвонила и сказала, что это недоразумение.

Как я и ожидал, у Сары отвисла челюсть.

– Этого не может быть. Она была на пробежке.

Я посмотрел на нее.

– Вы уверены?

– Но она должна была быть на пробежке…

– Ваша честь, – продолжил я, – именно к этому я и хотел бы привлечь ваше внимание. Именно поэтому обращение Анны в суд обоснованно. Ее мать не знает, где находится дочь в определенный момент. Решения, касающиеся здоровья, принимаются так же необдуманно…

– Обождите, адвокат. – Судья повернулся к Саре. – Ваша дочь сказала, что хочет отозвать иск?

– Да.

Он посмотрел на меня.

– А вам сказала, что хочет продолжать процесс?

– Правильно.

– Думаю, я должен поговорить непосредственно с Анной.

Когда судья встал и вышел из кабинета, мы последовали за ним. Анна сидела на скамейке в холле со своим отцом. Шнурок на одной из ее кроссовок был развязан.

– Отгадай. Оно зеленое… – услышал я ее голос.

– Анна, – произнес я одновременно с Сарой Фитцджеральд.

Это я должен объяснить Анне, что судья Десальво хочет поговорить с ней несколько минут наедине. Это я должен подсказать ей, как лучше отвечать на вопросы, чтобы дело не закрыли раньше, чем она получит то, чего хочет. Она моя клиентка, а значит, должна следовать моим советам.

Но, когда я позвал ее, она повернулась к матери.

Анна

Не думаю, что кто-то пришел бы на мои похороны. Мои родители, тетя Занна и, наверное, мистер Оллинкотт, учитель общественных наук. Я представила то же кладбище, где похоронена моя бабушка, хотя это в Чикаго и вряд ли меня похоронили бы там. Представила поросшие зеленой травой холмы вокруг, надгробия с изваяниями святых и ангелов и эту огромную коричневую яму в земле, пропасть, жаждущую поглотить тело, которое было мной.