Фэнни Флэгг - Жареные зеленые помидоры в кафе «Полустанок» Страница 15

— Оставьте меня в покое, черт подери! — И что-то тяжелое ударилось о дверь.

Мама кашлянула и мягко сказала:

— Давайте спустимся в гостиную, пусть они побудут одни.

Дети поспешно скатились по лестнице. Руфь опять постучала.

— Иджи, это я.

— Убирайся!

— Мне надо с тобой поговорить.

— Нет! Оставь меня в покое!

— Пожалуйста, не будь такой.

— А ну отвали от моей двери! Я серьезно! — И что-то опять вдребезги разбилось о дверь.

— Пожалуйста, впусти меня.

— Я сказала нет!

— Ну, пожалуйста, милая.

— Нет!

— Иджи, сию минуту открой эту чертову дверь, слышишь!

Наступила тишина, потом дверь медленно отворилась. Руфь вошла и увидела, что Иджи устроила в комнате настоящий погром. Некоторые предметы были разбиты дважды.

— Ну зачем ты так? Ты же знала, что когда-нибудь мне придется уехать.

— Тогда почему мне нельзя с тобой?

— Я уже объясняла.

— Тогда останься.

— Не могу.

Иджи закричала изо всех сил:

— Почему?!

— Не могла бы ты орать немного потише? Ты пугаешь меня и маму, на весь дом слышно.

— А мне плевать.

— А мне нет. Почему ты ведешь себя как ребенок?

— Да потому что люблю тебя и не хочу, чтобы ты уезжала!

— Иджи, ты с ума сошла? Что люди могут подумать о взрослой девочке, которая ведет себя как не знаю кто?

— А мне плевать!

Руфь стала поднимать с пола вещи.

— Почему тебе надо выходить замуж за этого парня?

— Я тебе уже объяснила.

— Почему?

— Потому что я хочу этого, вот почему.

— Да ты же его не любишь!

— Люблю.

— Нет, не любишь. Ты любишь меня… сама знаешь. Сама знаешь!

— Иджи, я люблю его и выйду за него замуж.

Иджи, совсем потеряв голову, начала рыдать и кричать:

— Ты врунья, я ненавижу тебя! Лучше бы ты умерла! Не хочу тебя видеть, никогда, никогда! Я тебя ненавижу!

Руфь взяла её за плечи и сильно встряхнула. Слезы текли по лицу Иджи, она продолжала кричать:

— Ненавижу тебя! Чтоб ты сгнила в аду!

Руфь сказала негромко:

— Прекрати, слышишь? — И неожиданно для себя ударила Иджи по лицу — изо всех сил.

Иджи ошеломленно смотрела на неё и молчала. Они стояли, глядя друг на друга, и больше всего в эту минуту Руфи хотелось схватить девушку и прижать к себе — как можно крепче. Но она знала, что если сделает это, тогда наверняка не сможет уехать.

Поэтому она приняла самое трудное решение в своей жизни: повернулась и вышла, закрыв за собой дверь.

ПРИЮТ ДЛЯ ПРЕСТАРЕЛЫХ «РОЗОВАЯ ТЕРАССА»

Старое шоссе Монтгомери, Бирмингем, штат Алабама

9 февраля 1986 г.

Эвелин принесла коробку тэко,[14] которые продавались в трех кварталах от нее, и миссис Тредгуд просто растаяла от восторга.

— Это первая заграничная еда, которую я пробую, если не считать франко-американских спагетти, м-м-м, вкусно. — Она внимательно разглядывала тэко. — А он величиной с гамбургер "Кристалл, правда, похоже?

Эвелин не терпелось услышать, что дальше случилось с Руфью, и она попыталась переменить тему:

— Миссис Тредгуд, а Руфь в то лето все-таки уехала из Полустанка или осталась?

— Точно, они были величиной с бисквитное пирожное, а сверху посыпаны маленькими колечками лука.

— Кто?

— Гамбургеры «Кристалл».

— А-а, ну да, на них был лук маленькими колечками, так что было с Руфью потом?

— А что было с Руфью?

— Вы говорили, она должна была вернуться домой. И как, уехала она или нет?

— Ну разумеется, уехала. Знаете, их можно было купить пять штук на четвертак. А сейчас цена осталась прежней?

— Вряд ли. Так когда она уехала?

— Когда? Дайте-ка сообразить… Где-то в июле, а может, в августе. Вспомнила, в августе. Вам действительно интересно про неё слушать? Я вас совсем заговорила, ни разу не дала вам слово вставить. Все болтаю и болтаю.

— Нет, миссис Тредгуд, мне интересно. Расскажите.

— Интересно? Слушать истории с вот такущей бородой?

— Ага.

— Ну что ж… В конце августа мама и папа стали умолять Руфь остаться и помочь им заставить Иджи окончить школу: она как раз последний год училась. Говорили, что заплатят ей, сколько она попросит. Но Руфь сказала, что не может. Она обручена с одним человеком в Валдосте, и осенью должна состояться свадьба. Но Сипси шепнула мне и маме: что бы эта девочка ни говорила, ясно одно: уезжать ей не хочется. У неё каждое утро подушка сырая от слез, будто в неё всю ночь проплакали.

Не знаю, что Руфь сказала Иджи в тот вечер перед отъездом, но мы слышали, как Иджи ушла в свою комнату, а через несколько минут раздался такой грохот, словно взбесившегося осла засунули в стойло с жестяными стенками. Она схватила один из футбольных кубков Бадди и перебила в комнате окна и все, что ей под руку подвернулось. Это было просто ужасно!

Я бы ни за какие деньги даже близко к этой комнате не подошла. Утром она не спустилась попрощаться с Руфью. Понимаете, сначала Бадди её покинул, а потом Руфь. Это было слишком. На следующий день Иджи исчезла. Она так и не вернулась в школу. Ей оставалось год доучиться.

В доме она показывалась лишь изредка — когда у папы был сердечный приступ, когда Джулиан женился и когда девочки выходили замуж.

Только Большой Джордж знал, где она живет, но он её не выдал. Если мама хотела поговорить с Иджи, она обращалась к Большому Джорджу, а тот обещал передать Иджи, как только увидит её. И она всегда приходила.

Но я-то, конечно, знала, где она обреталась.

КЛУБ РЫБАКОВ «ФУРГОННОЕ КОЛЕСО»

Уорриор‑ривер, штат Алабама

30 августа 1924 г.

Если проехать восемь миль к югу от Полустанка и свернуть налево на дорогу, ведущую вдоль реки, то ещё через две мили вы увидите изрешеченную крупной дробью табличку. Она гласит: КЛУБ И ЛАГЕРЬ РЫБАКОВ «ФУРГОННОЕ КОЛЕСО», а стрелка указывает на песчаную тропинку.

Бадди начал брать с собой Иджи, когда ей исполнилось восемь. И она единственная приехала сообщить Еве о смерти Бадди, потому что знала, как он любил её.

Когда Бадди познакомился с Евой, ему было семнадцать, а ей девятнадцать. Он прекрасно знал, что Ева с двенадцати лет спала с мужчинами, причем со многими, и это ей всегда нравилось, но ему было все равно. Ева относилась к своему телу с той же легкостью, с какой относилась вообще ко всему, не то что баптистские девочки из Полустанка. Очутившись в её постели, Бадди сразу почувствовал себя мужчиной, и это была полностью её заслуга.

Большая, полногрудая, с рыжими, как ржавчина, буйными волосами и глазами цвета зеленого яблока, Ева всегда носила крупные бусы и ярко красила губы, даже когда собиралась на рыбалку. Она не знала, что такое стыд, и умела стать мужчине настоящим другом. Ева была не из тех девушек, которых парни приводят познакомиться с мамой, но Бадди все же решился пригласить её домой.

Однажды в воскресенье он привез её в Полустанок на обед, а потом показал папин магазинчик и угостил коктейлем. Бадди не был снобом — в отличие от Леоны, которая, увидев Еву, чуть в обморок не упала. Но Ева была отнюдь не дурочкой и сказала потом Бадди, что с удовольствием посмотрела, как он живет, но у реки ей больше нравится.

Все парни в городе над ней подшучивали и говорили всякие гадости, если кто-либо упоминал её имя. Но только когда рядом не было Бадди. Это правда, она спала с кем хотела и когда хотела, но что бы там ни болтали злые языки, пока она кого-то любила, она была ему верна. Ева принадлежала Бадди. А когда у него возникало желание пофлиртовать с ней, то и он принадлежал только ей одной. Они оба знали об этом, а больше ничего им и не требовалось.

Ева позволяла себе самую большую роскошь в жизни — плевать на мнение окружающих. Этому она научилась у своего отца — Большого Джека Бейтса, тайно торговавшего спиртными напитками. Весил он около трехсот фунтов, любил повеселиться, а в еде и выпивке мог одержать верх над кем угодно.

Иджи вечно просилась на реку с Бадди, и он иногда брал её с собой. Речной клуб и лагерь рыбаков представляли собой старое деревянное строение с синими лампочками по фасаду, украшенное двумя ржавыми рекламными щитами кока-колы и полустертым плакатом у двери, восхваляющим достоинства автомобильных шин «Гудьер», а позади него помещалась кучка хижин с входами, затянутыми москитными сетками. Но Иджи здесь нравилось.

По выходным сюда наезжало много народу. Они пели старые ковбойские песни, танцевали и пили всю ночь напролет. Обычно Иджи сидела с Бадди и Большим Джеком и смотрела, как Ева танцует, доводя партнеров до изнеможения.

Как-то Бадди сказал ей, показывая на Еву:

— Посмотри, Иджи. Вот это настоящая женщина! Женщина с рыжими волосами — ради этого стоит жить.