Анна и Сергей Литвиновы - Над пропастью жизнь ярче Страница 15

Мордатый водитель «Субару», едва вышел на воздух, вообще завопил:

– Баба? На «восьмере»?! Меня обошла?!

– Мне обижаться? – шепнула Саша Зиновию.

Тот улыбнулся:

– Нет. Сейчас он тебя в ресторан позовет.

И точно. Субаровод уже спешил к ней, сиял достижениями стоматологии, протягивал визитку, тарахтел:

– Бар? Ночной клуб? На Мальдивы? Можно улететь в пять утра.

Александра скосила глаза на визитную карточку: крупное рекламное агентство. Генеральный директор. Ничего себе у начальства забавы!

– Спасибо, – улыбнулась в ответ. – Но я не могу бросить своего штурмана…

Зиновий просиял. Субаровод хмыкнул:

– Твой штурман тебя не ценит. Иначе бы нормальную машину купил. А то ржавая «восьмерка». Стыдоба!

– Но ездит-то она быстрей, – защитила автомобиль Александра.

– Ты просто не каталась на настоящих тачках! – презрительно отозвался субаровод. – Приезжай завтра к девяти в автосалон на «Пражской». Выберем тебе маленький, но мощный «мерседесик».

– Э… спасибо, – окончательно растерялась она.

– Это да или нет?

– Спасибо. Пока не надо.

– Ладно, красавица. Одумаешься – звони и проси чего хочешь. Когда я восхищен, из меня можно веревки вить, – отвалил наконец мордатый.

– Чего это он? – прошептала Саша Зиновию.

– Мужик как мотылек, – усмехнулся штурман. – Летит на успех. Семь из пятидесяти машин до финиша не дошли, три в авариях. А ты – приехала четвертой. Единственная женщина – в толпе самцов. И красивая сейчас просто до безобразия. Я не могу увезти тебя на Мальдивы. Может, просто поедем ко мне?

То есть вообще не появиться дома.

Но до чего хочется!

Нет. Родители не переживут. К тому же сегодня она королева. А особы царской крови не прыгают в чужую постель по первому приглашению.

– Я подумаю, Зиновий. И, возможно, твоя мечта сбудется, – улыбнулась девушка. – Когда-нибудь.

Он не обиделся. Приобнял ее и сказал счастливым голосом:

– Моя мечта уже сбылась. У тебя искорки в глазах. И морщинка на лбу исчезла.

Саша прокралась в квартиру в пять утра. Она очень боялась, что терпение родителей лопнуло. Они встретят ее в коридоре и устроят разнос прямо сейчас. Пока поднималась в лифте, отчетливо представила, как папа кричит: «Что, черт возьми, с тобой происходит?! Почему ты не ходишь в институт и где-то гуляешь ночами?»

А она глупо хлопает глазами в ответ: «Э-э… ничего. Просто у меня СПИД».

От абсурдности картинки Саша хихикнула и еще больше обрадовалась. Она снова может смеяться. Жизнь налаживается?

К счастью, родители не проснулись. И утром тоже ее не стали будить. Саша выползла на кухню в половине второго. Тишина, красота. Еды в холодильнике, правда, нет. Вместо завтрака записка от мамы: «Вечером обязательно будь дома. Надо поговорить».

Есть хотелось жутко.

Александра изыскала в шкафчике с крупами банку шпрот, слопала без хлеба. Закусила печеньем. Заварила огромную чашку чая.

Чудеса. И аппетит вернулся, и настроение приличное.

А тут еще Зиновий позвонил:

– Надо вечером отметить вчерашний успех.

– Да ну, успех! Даже в тройку призеров не вошли.

– Не кокетничай. Все рейсеры Москвы о тебе только и говорят. И Витек в полном восторге.

– Будем разбивать бутылку шампанского? О машину?

– Нет. У меня другой план.

– Какой?

– Секретный.

У Мишки Александра обязательно бы выведала все детали секрета. Но Зиновий своих карт не открыл. Они просто договорились: встретиться в семь вечера. Да где! У Пушкина, под часами. Самое романтическое место Москвы.

– Неужели с цветами придешь? – съехидничала Александра.

– Ты их не любишь?..

– Сейчас нет. Они мне про похороны напоминают.

– Саша, – усмехнулся молодой человек. – По-моему, ты рисуешься. Совсем немного.

Чего ответить, ей в голову не пришло.

Положила трубку и задумалась.

Неужели Зиновий в нее влюбился? Взрослый, красивый, уверенный в себе, небедный мужчина?

Или он извращенец? Девушка когда-то читала, что есть любители крутить романы с инвалидками. Но тем, кажется, надо, чтоб обязательно видимый физический недостаток был.

А может, у загадочного знакомого иная цель? Злодей специально охмуряет ее, больную СПИДом. А когда влюбит в себя и поработит окончательно, начнет подкладывать под своих врагов. Чтоб заразить их смертельной болезнью.

Неплохой сюжет. Но у Зиновия в голове, Саша чувствовала, план еще более залихватский. Узнать бы какой…

«А, что гадать! Буду жить сегодняшним днем».

Времени два часа, ехать в институт опять бесполезно.

Может, заняться красотой? На носу полно черных точек, и брови она сто лет не выщипывала. Считала, чего стараться, если жизнь кончена?

Однако сегодня с удовольствием приняла ванну с пеной, сделала маску, в холодильнике, очень кстати, нашлись сметана и свежие огурцы. Ополоснула волосы крапивой, ее мама летом собрала и насушила целый стог. Пошла валяться и сушиться в постель, только раскрыла книгу, опять позвонил телефон. Не отвечать – раз с Зиновием уже поговорили?

Но Саша очень боялась, что пропустит звонок врачихи. И та, не поймав ее днем, вечером, когда дома одни родители, возьмется звонить снова. Нет, лучше проконтролировать.

– Алло, – осторожно произнесла она.

И услышала несчастный Мишкин голос:

– Саш, привет.

Сразу будто видеотелефон включился: увидела немытые волосы, глаза страдальца, на свитере крошки от чипсов.

Холодно отозвалась:

– Привет.

– Ты чего, все злишься на меня?

Глупее вопроса и придумать нельзя.

– Я тебя ненавижу, – сквозь зубы ответила она.

Но трубку не бросила. Сама не поняла почему.

– Саш… ну, дурак… я сам, знаешь, как себя кляну?

В тоне его звучала беспросветная безнадега.

«Спасибо, хоть меня не обвиняет».

– Чего ты хотел? Кроме того, чтоб поныть?

– Э… мне сегодня туда ехать. За результатом анализа.

– И что?

– Может, ты со мной, а?

– С какой стати? – фыркнула она.

– Саша, – голос его стал совсем жалобным, – пожалуйста. Давай вместе держаться. Я один просто не справлюсь. Мне тяжело!

– Могу тебя пристрелить.

– Пристрели! Я согласен. Убей меня, как хочешь, убей. Сбей машиной, из окна выбрось, не знаю. Я не могу! Больше не могу, понимаешь?!

У Саши рот раскрылся от удивления. Она, конечно, догадывалась, что Мишка – не кремень, но он вроде греко-римский борец, каратист. В сложных ситуациях должен бы медитировать, а не истерику устраивать.

– Пожалуйста, Саша. Побудь со мной. Только один день. Сегодня, – молил ее когда-то-любовник.

И девушка сдалась. Она ведь одновременно с Мишкой сдавала анализы крови – на вирусную нагрузку и иммунный статус. Нужно узнать результаты. Может, уже пора лекарства пить?

Еще несколько дней назад Александра была твердо уверена: лечиться не будет, лучше поскорей умереть. Но сейчас, когда появился Зиновий, ложиться в гроб расхотелось.

Как ее новый знакомый и предрекал, фазы отрицания и отчаяния миновали. Начинался третий, пока совсем неведомый этап.

Мишка попросил встретиться в квартале от Центра борьбы со СПИДом. Не привык еще к новому статусу, стыдился маячить возле неприличного места.

– По твоему лицу все равно видно, куда ты идешь, – хмыкнула Саша.

Она торопилась, Михаил полз еле-еле. Потом и вовсе остановился, схватил ее за руку. Произнес с надеждой:

– Саш. Ну, скажи. Пожалуйста. Вдруг у меня ничего нет. А?

Совсем недавно ей хотелось, чтоб у него не просто вирус, но именно болезнь – уже в самом разгаре! – обнаружилась. А сейчас поймала себя на мысли: ей все равно. Ровным счетом наплевать.

Александра поморщилась:

– Миша, пошли быстрее. У меня дела.

Оглянулась на несчастного только у входа. И рассмеялась: парень успел нацепить темные очки, и это в ненастный мартовский день.

– Ты бы еще бороду приклеил, – усмехнулась она.

Решительно подошла к окошку регистратуры. Назвала Мишкину фамилию.

– Где он сам? – сурово нахмурилась дама в ослепительном, даже глаза ломило, халате.

– Вон. Дрожит.

Регистраторша посмотрела без грана сочувствия. Взяла прямоугольную коробку. С космической скоростью зашуршала бумажками.

Саша вспомнила день своего приговора. Тогда ее от регистратуры сразу поволокли к врачу. Причем в сопровождении, кажется, этой самой накрахмаленной дамы.

А Мишку перед смертью попытать решили.

Дама отставила коробку. С царственной неторопливостью встала. Взяла с полки еще один ящик, бумажек в нем было существенно меньше. Снова зашелестела.

Саша встала на цыпочки, вгляделась. В этой коробчонке только инфицированные? Нет, вон заветный синенький штампик: «ОТРИЦАТЕЛЬНЫЙ».