Valery Frost - Заговор по душам. (Малоросский прованс.) Страница 15

- Зарек, коханий, а ты вже зробив?.. (сноска: Зарек, любовь моя, ты уже сделал?)

Речь оборвалась так же, как и обжигающий все нутро взгляд черных глаз.

Со второго этажа магазинчика медленно спускалась молодая женщина. Тихо спустилась. Медленно. Потому что по-другому не могла - мешало огромное пузо.

Так и стояли две дамы, замерев. Смотрели друг на друга и молчали. А хозяин лавки наоборот - сорвался с места, и закружил вокруг любимой, укутывая заботой.

- Спасибо вам, - почти шепотом произнесла Вера и пулей вылетела в открытую дверь.

Внутри все клокотало. Гнев и страх ватой затыкали уши, предательские слезы вот-вот готовы были сорваться с ресниц. Казалось бы, что значит одна встреча? Случайный взгляд, случайные слова... А зацепило за душу и протащило по бездорожью... Вера испугалась. Испугалась до дрожи в коленках того, что мир - незнакомый новый мир - может вызывать другие эмоции, кроме интереса и страха. Солнцева вдруг потеряла себя - она почувствовала симпатию, вожделение и ни капли стыда! Она позволила себе забыться. Позволила себе думать, что готова привязаться к кому-то...

Быстрый шаг и сжатые до боли зубы помогали отогнать отчаяние. Вера неслась, не разбирая дороги. Мелькали витрины, каменные кладки, деревянные настилы. В конце концов, девушка выскочила к рельсам. И тут только остановилась.

Вокруг - промышленный район: краны, крюки, склады, амбары. И почти полное отсутствие мусора.

Епанчина ошалело оглядывалась по сторонам. И не менее удивленными взглядами одаривали девушку стоящие недалеко рабочие. Босые, раздетые до пояса, и наверняка дурно пахнущие. Пот и сигаретный дым - плохое сочетание.

Не дожидаясь подвижек со стороны простого люда - а в том, что работяг заинтересует красивая, одинокая и аккуратная девушка, Вера не сомневалась - путешественница бросилась обратно на улицы городка. Следовало срочно найти границу промзоны и отправляться в жилые кварталы. Ну, да, громко сказано - кварталы. Следовало отправляться туда, где торговый городок терял свою озабоченность и суетливость. Туда, где начиналось село. Парное молоко... Хлеб из печи... Перепелиные яйца... И густо просоленная брынза...

Зря, ой, зря Вера выскочила из омнибуса раньше времени! Любопытство кошку сгубило...

Все еще испытывая яростный трепет, Вера вывернула на новую улочку в поисках особы женского пола, чтобы узнать дорогу, как внезапно на нее налетела толпа галдящих и размахивающих руками рабочих в одинаковых серых рубахах и закатанных до колен штанах.

- Братья! - разнеслось над толпой, толкая людей, словно ударной волной. - Николай Кровавый готовится к празднованию третьего столетия правления Романовых! Праздник в честь гнета и рабовладельцев-буржуев! Мы не потерпим! И мы отпразднуем его по-своему! Разве не достойны памяти те, кто пролил невинно кровь свою за наше с вами светлое будущее?! - слушатели взревели. - Мы почтим братьев своих, которые пошли просить улучшения условий работы для рабочих, а их бесчестно расстреляли...

Вера попятилась назад, наступила кому-то на ногу. Девушку грубо оттолкнули, одарили непечатным словцом и глянули так, словно это она - грязная и вонючая - посмела осквернить своим присутствием высокое собрание. Стало страшно. Мелькнула мысль, что следовало бы сменить ажурную пляжную шляпку на рабоче-крестьянскую косынку. Но таковой под рукой не оказалось. Поэтому, попросту оголив голову и опустив взгляд, Вера стала пробираться через людей к спасительной череде домов.

Пропаганда лилась сладкими речами, ударяла в спину, сбивая дыхание.

"Глупые... глупые людишки, - мелькали мысли, - обрекаете себя и свою страну на погибель. Уничтожаете самобытность, экономику... стремитесь к светлому будущему... а оно от вас убегает... Светлое... такое светлое, что смотреть больно..."

Веру душили слезы. Истерика сжимала грудь тисками. Обреченность и беспомощность наступали на пятки. Вера уже ничего не могла сделать - революционный паровоз несся на всех парах. Кровопролития не избежать...

В панике девушка выскочила из очередного переулка, запыхавшись, прислонилась к стене. Железный Порт разительно отличался от неспешного Херсона. Воздух тут раскалился не от солнца, а от пламенных речей. Недовольство правлением Николая Второго переносилось и на помещиков. Рабочие требовали лучших условий, сравнивая их с условиями работы на других предприятиях или, как здесь говорили - экономиях. Но ведь не может быть везде одинаково плохо или хорошо! Даже природой заложено равновесие, но ведь это разнообразное равновесие: где-то убыло, где-то прибыло. Не бывает в природе параллельно-перпендикулярных направлений!

Отдышавшись, Вера, наконец, смогла осмотреться. И возрадовалась. От места, где стояла девушка, до жилых сельских домов было рукой подать. Вокруг больше не было босых и замурзанных людей. Появились шумные дети, гоняющиеся друг за другом. Бабки с корзинами, телеги с арбузами, монашки в черных рясах, полноватые дамы в широкополых шляпах.

Епанчина вспомнила и про свою, зажатую в руке. Косынку больше надевать не хотелось.

- Бабцю Ядвигу? Зна╓мо! - закивали хором торговки, когда Вера попыталась уточнить дорогу.

От предложения купить нечто крайне аппетитное и необходимое генеральская дочка отказалась, и направилась прямиком к хатам под соломенными крышами. Черепица - дорогое удовольствие для местного населения.

Хозяйка радушно приняла гостью, еще больше обрадовалась передаваемым приветам от тети Маши и гостинцам из большого города. Хоть и жили недалеко по меркам двадцать первого века, родственники мало встречались. Лишь по большим праздникам позволили себе наведываться.

Устроили Веру довольно удобно. Хотя, на большее гостья и не рассчитывала: деревянный флигель под жестяной крышей, деревянная кровать, застеленная периной и кучей одеял. Передергиваясь от вида внутреннего убранства, Вера решила, что будет все время проводить на море, а в домик заходить уже затемно, чтобы не видеть, на чем спишь.

Переодевшись в купальный костюм, укрывшись от солнца под тенью широкополой шляпы, Вера направилась к бабе Яге сообщить, что отправляется к морю.

- Та ти шо! Д╕тонько! Сама не ходи! Настьку бери! Вони с д╕вчатами тоб╕ й дорогу вкажуть, й охороною стануть! (сноска: Глупости не говори, деточка! Сама не ходи, а бери Настьку с подругами - и дорогу укажут, и компанией будут!)

Сомнительная помощь в лицах босоногих девчонок - охрана. Но видя, с каким восхищением глядят на диковинно разодетую мадам чумазые галчата, Епанчина согласилась взять всех с собой.

Пляжа как такового не было - просто пустырь, поросший сухими травами, выходил прямиком к морю. Лазурный берег. Чистейшая вода.

Кинув вещи прямо на песок, сбросив простую рубаху, гостья прибрежья с разбегу нырнула в воду, чем немало удивила провожатых. А то! Девчонки не раз бегали к ближайшему пансионату, дабы поглазеть на приезжий бомонд. Чинные дамы редко заходили глубже, чем по пояс. А плавать и шумно разбрасывать вокруг себя соленые брызги осмеливались лишь мужчины. Смешные купальные костюмы в разноцветную полоску со шнуровками на спине веселили малявок. Они яро обсуждали последние веяния моды, копируя жеманные жесты горожанок.

А тут! Сама приехала! Сама деньги заплатила! И даже сама была готова идти на пустынный берег подальше от людей и сама же нырнула с головой! Невиданно! Неслыханно! Самостоятельная женщина! Вот - пример для подражания!

Малышки, побросав и свои рубахи в кучу, бросились к воде и громким визгом разогнали чаек.

Веру больше не трясло. Прошел шок от встречи со странным поляком. Ушел страх, поселившийся внутри после услышанных на улице речей. Испарилась паника, затопившая голову при появлении цыган. Столько переживаний за один день!

Оставив заплыв на дальнюю от берега песчаную отмель на потом, Епанчина выбралась на берег и уселась прямо на песок. Потяжелевший от впитанной воды купальный костюм раздражал неимоверно. Хотелось сбросить его и отдаться водной стихии со всей страстью. Но приличия должны соблюдаться. Пускай, Вере и казалось, что она одна на пляже, но чувство безопасности могло быть крайне обманчивым.

Малявки расположились невдалеке, перемигивались и перешептывались, изредка поглядывая на странную подопечную. Вере очень захотелось, чтобы сейчас мимо нее прошел какой-нибудь продавец сладостей - "Пахлава! Сладкая пахлава!" - и девушка смогла бы угостить свою охрану вкуснятиной.

Но пляж оставался девственно чистым и единственное, что могла предложить Вера - интересную историю.

Девчонки слушали с раскрытым ртом и старались не моргать, чтобы не пропустить ни момента из интересного рассказа. Вера умела рассказывать. Расставляла ударения, делала многозначительные паузы, сверкала глазами, понижала голос и взрывалась эмоциями.

После первой истории последовала вторая, затем еще, растапливая лед и вот уже подсевшие поближе малышки смело начали задавать вопросы.