Яков Цивьян - Специальность – хирург Страница 15

А вот искусственные конструкции, замещающие часть кости – ее внутрисуставной конец, то есть конец кости, образующий со смежной костью сустав, называют внутренними, внутрисуставными протезами, а оперативные вмешательства, позволяющие осуществить замену внутреннего органа или его часть, – внутренним, а применительно к суставу – внутрисуставным протезированием.

Операция внутрисуставного протезирования сводилась ко вскрытию больного сустава, выделению его суставных концов, их разъединению, вывихиванию измененной болезненным процессом головки бедра в операционную рану, удалению больной головки вместе с шейкой бедра, закреплению ножки протеза в толще бедренной кости, вправлению искусственной головки бедра во впадину таза, подшиванию ранее отделенных мышц к бедру и ушиванию кожной раны. Степень трудности этой операции определялась болезнью, которой страдал больной. При несросшихся переломах шейки бедра все манипуляции обычно несложны. При этом заболевании головка бедра свободна, не сращена с вертлужной впадиной таза и очень легко извлекается. Замена ее осуществляется быстро, на протяжении двадцати пяти – тридцати минут.

Значительно сложнее все это выглядит при болезни Бехтерева. Дело в том, что у пациентов с болезнью Бехтерева разрушаются суставные хрящи, покрывающие концы костей, образующих сустав. Разрушение этих покровных хрящей приводит не только к тому, что движения в суставе становятся болезненными, а их амплитуда уменьшается, но и к тому, что расположенная под ним губчатая кость обнажается и начинает контактировать с губчатой костью другого, – противолежащего суставного конца. Лишенные изоляции суставным хрящом обнаженные суставные концы в конечном итоге срастаются костной мозолью и перестают двигаться относительно друг друга. Наступает неподвижность сустава – анкилоз.

Следовательно, при внутрисуставном протезировании у пациентов, страдающих болезнью Бехтерева, после обнажения места бывшего сустава возникает необходимость в разъединении сросшихся суставных концов костей, образующих сустав, – в отделении головки бедра, приросшей к вертлужной впадине таза. Это сводится к рассечению костной ткани между головкой и вертлужной впадиной широким сферическим долотом, имеющимся в специальном наборе инструментов, разработанных мною для операции внутрисуставного протезирования тазобедренного сустава. Второй особенностью является необходимость формирования вертлужной впадины, разрушенной болезненным процессом.

Все было готово к тому, чтобы осуществить операцию внутрисуставного протезирования в клинике. Создан набор хирургических инструментов. Самым тщательнейшим образом отработана техника операции в анатомическом театре, изготовлены протезы различных размеров. Внутренне я тоже был готов к предстоящему…

* * *

Мой выбор пал на Гену П. Ему было тогда всего двадцать шесть лет, но он уже был инвалидом первой группы. Такой человек не может даже обслужить себя в быту. Это очень тяжелая инвалидность.

А началось все с ангины. Переходящие боли в правом тазобедренном суставе. Затем все прошло. А затем более сильная атака болезни, множество других атак, каждая из которых оставляла все более тяжелые следы. Неподвижность нижнего отдела позвоночника. Неподвижность и боли… Боли и последующая неподвижность всего позвоночника. Боли в тазобедренных суставах. Затем боли в коленных суставах… Ограничение подвижности в крупных суставах ног. Полная неподвижность в обоих корневых суставах ног. Трости… Костыли… Бесконечные посещения лечебниц… Надежды… Отчаяние и опять надежды… Бесконечные лекарства… Курорты… Физиолечебницы с их сложной аппаратурой… Опять надежды… И тяжелейший финал. Бесперспективность… Безнадежность… Полная зависимость от помощи других, даже в бытовых мелочах.

Гена с трудом передвигался на двух костылях. К счастью для него, болезнь пощадила его коленные суставы. Неподвижность позвоночника, тазобедренных суставов привела к тому, что он не мог сидеть, долго стоять. Он мог только лежать… И это в двадцать шесть лет.

Я сделал Гене операцию внутрисуставного протезирования вначале на правом тазобедренном суставе. Это была моя первая операция при болезни Бехтерева. Теоретически я был готов к ней, и все же действительность превзошла все мои ожидания.

Неподвижный, замурованный болезнью сустав, потерявший все совершенство и гармонию, свойственные нормальному здоровому суставу. Плотные, утолщенные, кажущиеся безжизненными поверхностные слои кости, сероватой, необычной. А под этой серой плотной костью – озера костного жира. Все это следы длительной неподвижности, бездеятельности сустава. Мышцы, хрупкие, пропитанные жиром. Те самые мышцы, которые производят любое движение в нашем теле – осознанное или неосознанное. Они настолько изменены болезненным процессом и бездеятельностью, что ломаются от малейшего прикосновения…

Я удалил головку и шейку бедра. Тщательнейшим образом иссек капсулу сустава, во-первых, для того, чтобы вместе с ней удалить все нервные окончания и тем самым облегчить процесс восстановления движений в искусственном суставе, избавив Гену от болезненных восприятий, а во-вторых, для того, чтобы предотвратить распространение по этой капсуле молодой костной ткани, которая может превратить капсулу в костную скорлупу, мешающую движениям пластмассовой головки. Сформировал новую вертлужную впадину. Ее поверхность тщательно затер пчелиным воском для того, чтобы скольжение головки в ней было более легким. Электроножом обжег края сформированной впадины, чтобы не образовывалась молодая костная ткань, которая может извратить сферическую форму впадины и тем самым нарушить движения во вновь образованном суставе. После закрепления ножки протеза на бедре и вправления головки – искусственной головки – в вертлужную впадину ушил и наложил гипсовую повязку на всю ногу.

Гена перенес операцию хорошо. С нетерпением я ждал двадцать первого дня с момента операции, чтобы снять повязку и начать движения во вновь образованном суставе.

Тревожными были эти три недели. Наконец, наступил долгожданный день. Была снята повязка и швы. Нога выглядела нормально. Кроме послеоперационного рубца, она внешне ничем не отличалась от другой ноги. С большим трудом я подавил в себе обуревавшее меня желание воспроизвести полный объем движений и ограничился только тем, что позволил сделать минимальные качательные движения в новом суставе…

В последующие дни я почти не отходил от Гены. Меня буквально тянуло к нему. Мне казалось, что в мое отсутствие может случиться что-то непредвиденное, страшное. Каждый день несколько наращивалась амплитуда движений в новом суставе. Эти движения были болезненными. Мышцы отвыкли сокращаться, отвыкли от свойственной им деятельности. Отвыкли от движений окружающие сустав другие анатомические образования и, в первую очередь, крупные кровеносные сосуды и нервы. По этим причинам наращивать движения в суставе следовало очень осторожно, дозированно, бережно.

При движениях сустав поскрипывал. Это было расценено как отсутствие «смазки» внутри сустава – ведь он не имел синовиальной оболочки, внутренней оболочки капсулы сустава, которая в нормальном суставе вырабатывает смазку – синовиальную жидкость. Как восполнить это? Чем заменить естественную смазку нормального сустава? Решил сделать искусственную смазку. Мой выбор остановился на персиковом масле, предварительно простерилизованном и смешанном с новокаином. Двадцать миллилитров такого масла и было введено Гене в новый сустав. Движения в суставе стали более плавными, исчез скрип, а от примеси новокаина почти полностью исчезли боли. Восстановление движений в суставе пошло быстрее, увереннее…

Через шесть недель с момента операции стали появляться уже и активные движения в суставе – за счет напряжения его собственных мышц, а к концу третьего месяца движения восстановились в достаточном объеме. Гена мог сгибать ногу до прямого угла – это уже давало ему возможность сидеть на стуле, если бы не вторая, неподвижная в тазобедренном суставе нога. Радовали не только возраставшие в объеме движения в новом суставе, но и крепнущие мышцы бедра, что вселяло надежду на последующую полноценную работу ноги.

Через четыре месяца я сделал операцию внутрисуставного протезирования на втором суставе. И с этой операцией Гена справился хорошо. И во втором суставе движения восстановились достаточно полно.

Через восемь месяцев, с момента первой операции на правом тазобедренном суставе, Гена сам ушел домой…

И вот с тех пор прошло более двадцати лет. Я пристально следил за Гениной жизнью. Сначала он выходил на улицу на костылях. Вот он первый раз опять попал в кинотеатр и просидел (просидел в кресле!) целый сеанс!!! Это поймет и оценит только тот, кто в молодости в течение десяти лет не мог посещать кинотеатра из-за того, что не мог сидеть! Не мог делать того, что обычные здоровые люди делают ежеминутно, не задумываясь над этим. Потом оставил один костыль и стал ходить с помощью трости и другого костыля. Вот, наконец, он бросил костыли, которые столько лет были постоянными его спутниками.