Александр Корчак - Не лучший день хирурга Панкратова Страница 15

В ординаторской он сразу схватился за телефон и соединился с реанимацией.

– Вика Николаевна, Панкратов беспокоит. Как там, подтвердился ДВС-синдром? – и внутренне замер, ощутив прошедший по спине холод.

– Вроде свертываемость нормальная, – ответила та всегдашним своим будничным тоном: мол, все чепуха, все по фене. Но Панкратов был готов расцеловать ее.

– Спасибо, красавица вы наша! – И на радостях зарядил кофеварку, наслаждаясь дивным кофейным духом.

Совершенно некстати заглянул доктор Линьков. Уже по его кислой физиономии было видно, что принес на хвосте пренеприятные известия.

– В приемное отделение поступил крайне тяжелый больной, – по обыкновению гундося, сообщил Линьков. – Данные по возрасту и фамилии не уточнены.

– Без сознания?

– Пьяный, кажется. Бомж, с гангреной левой нижней конечности четвертой степени.

– Уфф! Только этого сегодня недоставало. Кто его смотрел?

– Я и Антошкин. Петр Петрович малый горячий, рвется немедля оперировать. Я лично считаю, что операции больной не перенесет.

– Эх, Линьков, все на медикаментах экономите. И не расположены вы, как мне кажется, к бомжам. А зря, у нас, как говорится, от тюрьмы и от сумы не зарекайся.

– Было бы на кого дефицитные медикаменты тратить.

– Ладно, пошли-ка на него глянем. Тем более, нас там уже ждет начальство, совсем забыл. – Панкратов, с сожалением бросив взгляд на фырчавшую кофеварку, поднялся.

Линьков, собиравшийся попить кофейку, тоже состроил страдальческую мину, и здесь Панкратова осенила догадка. Он положил руку на плечо коллеги, тихо спросил:

– А не вы ли, мой дорогой, сегодня ночью вызвали меня к больному с ножевым ранением?

– Боже сохрани! – испугался Линьков. – Да как я могу...

– Действительно, – согласился Панкратов, – тайны мадридского двора. Не иначе как ФСБ помогла. – Он поморщился, отчетливо ощутив, что странная история с «абреком» еще очень не скоро придет к завершению.

В приемном отделении к Панкратову прямо у двери подскочил с историей болезни в руках Антошкин – взъерошенный, в запятнанном халате нараспашку. И сразу начал с горячностью тараторить:

– Андрей Викторович, этот больной... ну, который... без определенного места жительства... очень тяжелый, его нужно немедленно оперировать! Там вас уже целый консилиум дожидается. Начальство – Сергунов и Дмитрий Дмитриевич!

– А вы не могли бы застегнуть халат? – перешел на официальный тон Панкратов, зная болезненное отношение Сергунова к вопросам дисциплины и внешнего вида сотрудников. Да и главврач клиники Дмитрий Дмитриевич, в прошлом военврач в Афгане, разгильдяев не любил.

– Сейчас, сейчас, – засмущался Петр Петрович, жестом приглашая Панкратова присоединиться к коллегам, стоявшим у входа в палату.

– Однако и амбре у вас здесь... хоть стой, хоть падай. Прав был доктор Линьков, – приложив носовой платок к лицу, сказал главный врач Дмитрий Дмитриевич своему заместителю, когда к ним подошел Панкратов.

– Не фиалки, – так же тихо ответил главный врач Сергунов Владимир Никифорович, носивший легкомысленную кличку Кефирыч. – Показывайте больного, Петр Петрович.

Тот открыл дверь, приглашая их войти. В нос ударил резкий, неприятный запах. На койке лежал человек крайней степени запущенности. Не брит, не мыт давненько, да возраста неопределенного – опустившийся дедуля, какие стайками кочуют от помойки к помойке. Глаза его были приоткрыты, из груди вырывалось частое, хриплое дыхание.

– Здравствуйте, – обратился к нему Кефирыч, то есть доктор Сергунов. Больной абсолютно никак не отреагировал на его приветствие. – Очевидно, кома, – предположил Сергунов и стал проверять пульс на запястье.

Доктор Антошкин между тем докладывал состояние больного: пульс, давление, анализы, проведенную терапию.

– Обезвоживание, – нахмурился Панкратов. – Переливать ему жидкости как можно больше надо, не менее трех литров. Вот и весь фокус. Правильно сказал доктор Линьков, хоть к водопроводу подключай напрямую. Вот и вся терапия на первое время. – Отбросив простыню, покрывающую больного, Андрей увидел больную конечность и ахнул. – Ничего себе разнесло! Такой ножищи давно не видел. Ну-ка дай-ка мне перчатки, -повернулся он к сестре. И надев перчатки, стал ощупывать конечность, особенно тщательно в области паха. Затем повернул больного на бок, тот промычал что-то невнятное. – Чем недоволен, дружище? Раньше надо было приехать, и проблем бы было всем меньше, и прежде всего, для тебя. – В ответ раздалось лишь смутное бормотание. – Что? Что ты там говоришь? -нагнулся к нему Панкратов.

– Выпить дай, доктор, – с трудом выдавил из себя больной.

– Может быть, вам прямо на подносике подать? Чего изволите, коньяку или водочки? – ехидно осведомился Сергунов.

– Тебя вообще-то как зовут,? – спросил бомжа Андрей Викторович.

– Валька, – чуть слышно произнес больной.

– Валентин, значит... скажи-ка, друг, как ты, операцию выдюжишь? Или сдаваться будешь?

– А, – обреченно выдавил бомж и даже попытался махнуть рукой, – все равно помирать, делай, что хочешь... только водочки все-таки дай немного, нехорошо мне очень.

– Ладно, дам, только смотри, никому об этом. – Панкратов приложил палец к губам. – А то меня с работы выгонят. – Он повернулся к коллегам, улыбнулся. – Видишь, сколько начальников пришло тебя смотреть.

Дмитрий Дмитриевич просительно посмотрел на Панкратова:

– Пойдемте куда-нибудь в другое место, обсудим, что да как... – он помахал ладонью возле носа, – а то здесь как-то неуютно.

– Пойдемте ко мне в кабинет, – предложил Панкратов. Он подозвал медсестру, сказал ей:

– А ты, Машенька, дай ему немного спирта, грамм этак пятьдесят. Только разведи обязательно, чтобы не обжегся.

– Да что вы, Андрей Викторович, у этой категории господ-товарищей глотка, как известно, луженая, – хмыкнул Сергунов, – если захотят, и серную кислоту выпьют, не поморщатся.

– Бывают и такие ситуации... – глубокомысленно заметил Дмитрий Дмитриевич.

Они поднялись на второй этаж, вошли в кабинет. Панкратов настежь распахнул форточку:

– Фу, действительно, как-то нехорошо себя чувствуешь после таких консультаций. И не столько от запаха, сколько от увиденного. Сам бы сейчас с удовольствием пропустил грамм этак... – Он осекся, боясь затрагивать еще недавно столь больную для него тему. – Прошу, – показал он рукой, – садитесь, кому где удобнее.

Все разместились за столом, подчеркивая тем самым официальный и демократичный характер встречи.

– Я что-то вас, Андрей Викторович, не очень понял, вы что же, его действительно хотите оперировать? – со смешанной тревогой и любопытством в голосе спросил его доктор Сергунов. У Кифирыча, соответствуя прозвищу, было мучнисто-белое, мягкое, несколько бабье лицо. Воротничок и галстук, выглядывающие из-под халата, содержались в образцовом порядке, а бледные руки пахли приятным лавандовым одеколоном. Оперировал главный хирург не часто, зато в министерских кабинетах представительствовать умел. Это все знали и нередко обращались к нему с мудреными просьбами – незаконно получить квартиру, путевку в санаторий и пр. Но помогал он не всем, а только тем, кто верно служил ему. Естественно, что команда Панкратова и он сам не относились к этой категории.

– Есть другие предложения по этому поводу? – задиристым тоном, вопреки непреклонному решению вести с себя с начальством сдержанно, обратился к нему Панкратов. – С удовольствием выслушаю.

– Я? Ну, вы же понимаете, больной не перенесет даже наркоза.

– Хм, – улыбнулся Панкратов, – я эту публику знаю достаточно хорошо. Неблагоприятные условия жизни закаляют. Да и то, что им терять нечего, заставляет их меньше дрожать за свою шкуру и не впадать в истерику по пустякам.

– Прямо философия какого-то криминального маргинала, весьма интересная трактовка показаний к операции. Интересная тема для разговора. Стоит обсудить, – пошутил Дмитрий Дмитриевич.

– Если сказать честно, – вздохнул Панкратов, – его хотя и надо оперировать, но крайне не хочется этого делать. Гангрена захватила бедренный сустав и ягодичные мышцы. А это значит, надо делать вычленение всей конечности из тазобедренного сустава. Здесь обычной ампутацией не обойдешься. Петя! Вы, кстати, перелили ему кровь? – вдруг вспомнил он.

– Нет, пока еще не перелили. У него она резус-отрицательная. Кровь мы уже заказали, сейчас должны привезти.

– Давайте переливайте, да не менее чем семьсот пятьдесят за раз, только не спешно. И готовьте к операции.

– Погодите, Андрей Викторович! – от возмущения даже привстал доктор Сергунов. – У нас ведь, по-моему, все-таки консилиум, а не единоличное решение. – Петр, было рванувший выполнять приказ своего шефа по подготовке больного к операции, остановился возле дверей, вопросительно глядя на него.