Олдос Хаксли - Остров Страница 15

По виду смесь напоминала травяной отвар, наподобие тех, что ревнители здоровья пьют вместо чая.

— Что это? — осведомился Уилл.

Девушка объяснила, что это — экстракт травы, растущей в горах и по свойствам близкий к валериане. Успокаивает, но не действует как снотворное.

— Мы даем его выздоравливающим, — сказала Радха. — Его назначают также душевнобольным.

— Так кто же я, по-вашему, душевнобольной или выздоравливающий?

— И то, и другое, — не колеблясь, ответила девушка. Уилл рассмеялся.

— Вот что значит напрашиваться на комплименты.

— Я не хотела обидеть вас, — заверила его Радха. — Просто еще не встречался человек оттуда, который был бы душевно здоров.

— Включая посла?

— А как вы думаете? — ответила она вопросом на вопрос.

Уилл переадресовал его послу.

— Вы в этом деле знаток, — сказал он.

— Решайте это между собой, — предложила юная сиделка. — А я пойду и приготовлю ленч для пациента.

Мистер Баху поглядел ей вслед; приподняв левую бровь, он выронил монокль и принялся полировать линзы носовым платком.

— У вас свое отклонение от нормы, — сказал он Уиллу, — а у меня свое. Вы шизоид — разве не так? А я параноик. Оба мы — жертва чумы двадцатого века; но, в данном случае, это — не Черная Смерть, а Серая Жизнь. Вас когда-нибудь привлекала власть? — спросил он, помолчав.

— Нет, никогда. — Уилл решительно покачал головой. — Можно ли достигнуть власти, не предав себя?

— И, опасаясь предать себя, вы отказывались от удовольствия помыкать другими людьми?

— Да, страх перевешивал стремление к удовольствию.

— Но хоть однажды вы испытали соблазн?

— Нет, никогда.

Они помолчали. Наконец Уилл, переменив тон, сказал:

— Давайте вернемся к делу.

— Да, к делу, — повторил господин Баху. — Что вы мне скажете о лорде Альдехайде?

— Рани уже упоминала его редкостную щедрость.

— Меня не интересуют его добродетели. Насколько он умен, вот что меня занимает.

— Достаточно, чтобы понимать: ничего не делается задаром.

— Прекрасно, — сказал мистер Баху. — Тогда передайте ему от меня, что сведущим людям, стоящим у рычагов власти, следует платить примерно вдесятеро больше, чем вам.

— Я напишу ему об этом в письме.

— Напишите сегодня же, — посоветовал мистер Баху. — Завтра вечером из Шивапурама вылетает самолет, а следующего придется ждать целую неделю.

— Спасибо, что предупредили, — ответил Уилл. — А теперь, поскольку ее высочество и этот невыносимый юнец удалились, поговорим о другом искушении. Что вы скажете о сексе?

Мистер Баху замахал перед лицом костлявой коричневой рукой, словно пытаясь отогнать тучу насекомых.

— Телесный зуд, довольно досадный; унизительнейшее раздражение плоти. Но умный человек всегда способен справиться с ним.

— Как трудно понять чужие пороки!

— Вы правы. Каждый привязан к собственному безумию, особо подобранному для него Богом. «Pecca fortiter»18, советует Лютер. Но старайтесь замечать свои пороки, а не чужие. И главное, в поступках своих старайтесь не подражать жителям этого острова. Не ведите себя так, словно вы здоровы и душой и телом. Все мы — умалишенные грешники на едином вселенском корабле, и корабль этот вот-вот утонет.

— Но крысы не торопятся убегать. Что вы на это скажете?

— Возможно, иные из них пытались бежать. Но не смогли уплыть далеко. История показывает, что крысы всегда тонут вместе с кораблем. Вот почему пример Палы не будет иметь успеха.

Юная сиделка вошла в комнату, неся поднос.

— Пища буддистов, — сказала она, повязывая Уиллу салфетку, — за исключением рыбы. Но мы считаем, что рыба равноценна овощам.

Уилл принялся за еду.

— Кроме рани, Муругана и нас с мистером Баху, — спросил он, прожевав и проглотив первый кусок, — много ли вам доводилось видеть людей оттуда?

— В прошлом году в Шивапурам приезжала группа американских врачей, — ответила девушка. — Я тогда как раз работала в Центральной больнице.

— С какой целью они приезжали?

— Их интересовало, отчего у нас так мало неврозов и кардиологических заболеваний. Вот уж врачи!.. — Девушка покачала головой. — Признаюсь вам, мистер Фарнеби, у меня волосы встали дыбом. Всех в больнице просто оторопь взяла.

— Вы находите, что наша медицина чрезвычайно примитивна?

— Нет, она не примитивна. Она ужасающа; ее и медициной-то нельзя назвать. Да, ваши антибиотики превосходны. Но лучше бы научиться повышать сопротивляемость организма, чтобы не приходилось к ним прибегать. Вы умеете делать фантастически сложные операции, но не умеете объяснить людям, как надо себя вести, чтобы прожить без них. И так абсолютно во всем. Если ваше здоровье подорвано, вам поставят заплату, но ничего не делается ради его поддержания. Помимо канализационных стоков и искусственных витаминов, профилактика почти отсутствует. А ведь у вас бытует пословица: лучше предупредить, чем лечить.

— Но лечить куда драматичней, чем предупреждать, — отозвался Уилл. — И для врачей значительно выгодней.

— Для ваших врачей — да, — ответила юная сиделка, — но не для наших. Нашим платят за то, что они сохраняют людям здоровье.

— Как же это делается?

— Мы задали себе этот вопрос еще в прошлом веке, и нашли множество ответов. Здесь все имеет значение: химия, психология, диетология, умение заниматься любовью, впечатления от окружающей обстановки, взгляд на свое место в мире…

— И где же вы нашли лучший ответ?

— Не существует отдельных ответов; все надо брать в совокупности.

— Следовательно, панацеи не существует.

— Откуда же ей быть?

И она прочитала стихотворение, которое каждая сиделка обязана затвердить наизусть в первый же день своего обучения:

«Я» — общество, где столько же законов,Сколь граждан — и составом каждый сложен.Рецепт единый будет невозможенТам, где в основе — множество резонов.

— Поэтому, подбирая средства для профилактики или терапии, мы ведем наступление сразу на всех фронтах. Да, сразу на всех, — подчеркнула она, — от диеты до самовнушения, от отрицательных ионов до медитации.

— Разумно, — заметил Уилл.

— Слишком уж разумно, — отозвался мистер Баху. — Вы когда-нибудь пытались образумить маньяка?

Уилл покачал головой.

— Я однажды пытался. — Мистер Баху приподнял со лба седую прядь. У самых корней волос виднелся шрам, странно бледный на коричневой коже. — К счастью, бутылка, которой он меня ударил, оказалась довольно хрупкой.

Пригладив волнистые волосы, мистер Баху повернулся к маленькой сиделке.

— Запомните, мисс Радха: применительно к сумасшедшему нет ничего безумней разума. Пала — крохотный остров, который со всех сторон окружают двести девяносто миллионов безумцев. И потому избегайте чрезмерного благоразумия. В стране дураков умный королем не станет. — На лице мистера Баху заиграла вольтеровская усмешка. — Его линчуют.

Уилл рассмеялся и вновь взглянул на девушку.

— Много ли у вас кандидатов в психиатрическую лечебницу? — спросил он.

— Такой же процент, как и у вас в отношении к населению в целом. По крайней мере, так говорится в справочниках.

— Следовательно, никакой разницы, в разумном мире ты живешь или нет.

— Только не для тех, кто склонен к душевным заболеваниям в силу биохимических причин. Эти люди рождаются уязвимыми. Мелочи, которых другие не замечают, способны вывести их из равновесия. Мы как раз работаем над выяснением причин подобной уязвимости. Мы уже начали выявлять таких людей прежде, чем происходит срыв. И принимаем меры для повышения сопротивляемости. Вновь профилактика — и опять по всем направлениям в целом.

— Поэтому тем, кто склонен к психозам, следует родиться в разумно устроенном обществе.

— И тем, кто склонен к неврозам. У вас на пятерых, а то и четверых, приходится один невротик. А у нас только один на двадцать человек населения. Если срыв все же случается, такому человеку оказывается всесторонняя помощь. А в отношении остальных девятнадцати предпринимаются широкие профилактические меры. Но вернемся к американским врачам. Трое из них — психиатры, причем один непрерывно курит и говорит с немецким акцентом. И вот он читал нам лекцию. Что это была за лекция! — маленькая сиделка схватилась за голову. — Я никогда не слыхала ничего подобного.

— О чем же он рассказывал?

— О том, как лечат больных с невротическими симптомами. Они не применяют комплексного лечения, ограничиваясь полумерами. Физической стороны для них не существует. Пациент, помимо рта и ануса, ничего не имеет. Он не представляет собой целостный организм, не наделен от рождения определенным строением тела или темпераментом. Все, что у него имеется, — это два конца пищеварительного тракта, семья и душа. Но что представляет собой эта душа? Это не психические способности в целом; не та душа, каковой она на самом деле является. Да и как они могут изучать душу, не задумываясь об анатомии, биохимии, физиологии? Душа, оторванная от тела, — вот единственное направление, в котором они атакуют. Да и то далеко не в полном охвате. Лектор с сигарой говорил о бессознательном. Но единственный вид бессознательного, которому уделяется внимание — это негативное бессознательное, то есть мусор, от которого человек пытается избавиться, хороня его на самом дне. Никаких попыток помочь пациенту открыть в себе жизненную силу или природу Будды. Они даже не способны помочь пациенту лучше осознать повседневную жизнь. Вслушайтесь: — Здесь и теперь, друзья. Внимание. — Девушка искусно передразнила минаха. — Ваши врачи оставляют несчастного невротика биться в путах дурных привычек, которые не позволяют ему находиться «здесь» и «теперь». Это же чистейший идиотизм! Впрочем, врач с сигарой не заслужил подобного оправдания: он так умен, что дальше некуда. И потому идиотизм здесь ни при чем. Тут присутствует нечто умышленное, нечто намеренное, вроде того, как некоторые напиваются или убеждают себя, что любая нелепость, встречающаяся в священных писаниях, — истина. А теперь поглядите, кого они находят нормальными. Нормальным считается человек, испытывающий оргазм и приспособленный к жизни в обществе. Это просто поразительно! — Маленькая сиделка вновь схватилась за голову. — Они даже не задумываются, что для вас значит этот оргазм и каковы вообще ваши чувства, мысли, ощущения. И потом, что это за общество, в котором вам предстоит жить? Здоровое оно или больное? И даже если здоровое, разве может любой человек быть абсолютно приспособленным к нему?