Банана Ёсимото - Кухня Страница 15

Юити рассмеялся и повесил трубку.

Я была в полном изнеможении.

Не снимая руки с трубки, я пристально смотрела на стеклянную дверь закусочной, прислушиваясь к завываниям ветра снаружи. Было слышно, как идущие по дороге люди сетуют на холод. Сегодняшняя ночь точно так же передвигалась по всему миру. На самом дне глубокой безысходности, к которой нельзя прикоснуться, я почувствовала себя теперь совершенно одинокой.

Людей не волнуют обстоятельства или внешние силы, они терпят поражение внутри себя, в отчаянии подумала я. Хотя мне казалось, что прямо сейчас кончится что-то такое, чему мне не хотелось бы положить конец, я не могла ни торопиться, ни скорбеть. Во мне не осталось ничего, кроме темноты.

Может быть, мне хотелось спокойно обдумать все это в каком-нибудь более светлом месте, заполненном солнечным светом и цветами. Однако тогда будет уже поздно.

Вскоре принесли мой кацудон. Я воодушевилась и расщепила одноразовые палочки. Как я проголодалась!.. Снаружи блюдо выглядело очень аппетитно, но когда я его попробовала, оно оказалось еще и вкусным. Потрясающе вкусным.

— Какая вкуснятина! — непроизвольно воскликнула я, обращаясь к хозяину.

— Я надеялся! — с гордостью улыбнулся хозяин.

Может показаться, что причиной всему был мой голод, но я подходила к этому профессионально. Можно считать, что я обнаружила этот кацудон почти случайно, но он оказался совершенно великолепным. Свинина высшего качества, отличный бульон с добавлением омлета и лука, в меру твердый рис — все было безупречным. Потом я вспомнила, что в полдень наставница упоминала это место и сокрушалась: «Как жаль, что мы там не побываем!», а теперь мне выпала такая удача. И тут я подумала: «Как здорово было бы, если бы Юити оказался здесь!» и обратилась к хозяину:

— Можете приготовить еще одну порцию, чтобы я забрала с собой?

Выйдя из заведения, я оказалась почти в полночь одна на улице, с плотно набитым желудком и мешком с еще теплым кацудоном в руках, и не знала, что мне делать дальше.

О чем я думала тогда? Как поступить? И когда я увидела, как приближается такси и красный огонек застыл возле остановки, то сразу приняла решение.

— Можете поехать в город И.? — спросила я, садясь в такси.

— В город И.? — скрипучим голосом переспросил шофер, обернувшись ко мне. — Я-то могу, но это далеко. Вы знаете, что это будет дорого?

— Знаю, но это очень срочно, — спокойно сказала я, ощущая себя Жанной д'Арк перед принцем крови. Я даже убедила себя, что так и должно быть. — По прибытии туда я заплачу, но попрошу вас подождать меня минут двадцать, пока я закончу свои дела, а потом доставить сюда.

— Любовные дела? — улыбнулся он.

— Что-то в этом роде, — вымученно улыбнулась я в ответ.

— Хорошо, тогда поехали!

Такси помчалось сквозь ночь в город И., доставляя меня и кацудон.

Я так устала за день, что задремала, и, проснувшись, обнаружила, что мы едем по шоссе, где почти нет других машин.

Мои руки и ноги еще пребывали в теплых объятиях сна, только мое сознание пробудилось и застыло. Когда я приподнялась, чтобы выглянуть через окно темной машины, водитель сказал:

— Мы доехали быстро. Уже почти на месте.

Я согласно кивнула и взглянула на небо.

Высоко в небе сияла луна, заглушая своим светом звезды в ночной пустоте. Было полнолуние. Луна скрывалась в облаках, потом появлялась снова. В машине было жарко; я подышала на заиндевевшее окно. Словно картинки, мелькали очертания деревьев, поля и горы. Время от времени мимо с шумом проносился какой-нибудь грузовик, потом снова наступала полная тишина. Только асфальт поблескивал при лунном свете.

Вскоре мы прибыли в город И.

Окутанные непроглядным мраком крыши домов сливались воедино. Между домами иногда виднелись ворота маленьких синтоистских храмов. Мы начали подниматься по узкой дороге вверх по склону. Трос фуникулера глухо позвякивал в темноте.

— Знаете, когда-то здесь было много буддийских монахов, и поскольку им запрещено есть мясо, они изобрели самые разные блюда из тофу. Гостиница, которую вы назвали, как раз ими славится. Приезжайте сюда как-нибудь пообедать и отведайте их, — сказал водитель.

— Постараюсь, — сказала я, пристально всматриваясь при свете фонарей в имеющийся у меня план. — Остановитесь на следующем углу. Я скоро вернусь.

— Хорошо, — сказал он, резко остановив машину.

На улице было жутко холодно. У меня сразу замерзли руки и щеки. Я достала перчатки и натянула их. При лунном свете я поднималась по склону холма, а на спине у меня был рюкзак с кацудоном.

Дурное предчувствие меня не обмануло. Пансионат, в котором он остановился, был не такой, как гостиницы старого типа, куда можно войти и посреди ночи. Открывающаяся автоматически стеклянная входная дверь, равно как и запасной выход возле пожарной лестницы, были заперты на ключ.

У меня не оставалось другого выхода, кроме как спуститься вниз на шоссе и позвонить оттуда в гостиницу, но никто не ответил. Это было вполне объяснимо: уже наступила полночь. Приехав сюда издалека, что я должна была делать перед совершенно темным пансионатом?

И тогда, не желая сдаваться, я прошла во двор пансионата, осторожно ступая по маленькой тропке, ведущей внутрь рядом с запасным выходом. Как и сказал Юити, из сада виднелся водопад. Все окна выходили во двор, что являлось одним из преимуществ пансионата. Но все они были темными. Со вздохом я осмотрела дворик. Вдоль скалы тянулись перила, а сверху доносился звук тонкой струи водопада, ударявшейся о замшелые скалы внизу. В темноте брызги холодной воды казались белыми. Водопад был кое-где залит на удивление ярко-зеленым светом, что придавало отчетливо видневшимся во дворе деревьям какую-то не-естественость. При виде такой картины мне вспомнился «Круиз в джунглях» в Диснейленде. Подумав, что это какая-то неправдоподобная зелень, я обернулась и еще раз осмотрела темные окна.

И тут почему-то мне стало все ясно. Комната Юити была в ближайшем углу от меня, и в ее окнах отражался зеленый свет.

И вдруг я почувствовала, что должна заглянуть в это окно, и начала взбираться на груду камней у стены.

Подняв голову, я увидела совсем близко лепной бордюр между первым и вторым этажами. Я решила, что могу подтянуться и достать до него. Осторожно карабкаясь по беспорядочно сложенной груде садовых камней, я поднялась еще немного, потом выше и совсем приблизилась к бордюру. Я попыталась дотянуться рукой до дождевых ставен и, наконец подпрыгнув, за них ухватилась. С огромным трудом мне удалось достать другой рукой до бордюра и, протянув руку дальше, зацепиться за черепицу. И когда я висела на стене здания, то вдруг поняла, что все силы, накопленные в результате немногочисленных занятий спортом, с шипением из меня выходят. Я взялась за нависающую над бордюром черепицу и, приложив немалые усилия, подтянулась. Руки онемели от холода, и вдобавок рюкзак соскользнул с плеча и повис у меня на локте. «Ну вот! — подумала я. — Теперь из-за внезапной прихоти ты висишь под крышей и выпускаешь белые клубы дыхания. Докатилась!»

Посмотрев вниз, я убедилась, что моя прежняя каменная опора утонула во мраке и уже недоступна. С ужасной силой доносился шум водопада. У меня не оставалось иного выхода, кроме как попытаться изо всех сил подтянуться. Упираясь ногами в стену, я наполовину заползла на бордюр.

Раздался треск, и жгучая боль пронзила мою правую руку. Почти ползком мне удалось взобраться на эту декоративную крышу. Под ногами хлюпала то ли вода, то ли какая-то грязь. Когда я легла там и посмотрела на свою руку, то увидела кровоточащую рану.

Что же случилось?

Я положила рюкзак рядом и, лежа на спине, смотрела на крышу гостиницы и размышляла, глядя на виднеющуюся в небе ясную луну и облака. (Я подумала, что в подобных ситуациях, в состоянии отчаяния, я всегда предаюсь раздумьям. Мне хочется быть философом действия.)

Перед нами много дорог, и мы думаем, что сами их выбираем. Иногда мы даже полагаем, что наступит такой момент, когда мы сможем сделать выбор. Я тоже так считала. Но потом я все поняла, и теперь могу изложить это словами. Но в этом не присутствует никакого фатального смысла, мы всегда сами определяем свою дорогу. Наше ежедневное дыхание, выражение глаз, действия, повторяющиеся изо дня в день, определяются природой. И потом нам неизбежно приходится валяться в луже, на крыше, в неизвестном месте, посреди зимы, вместе с кацудоном, обращая глаза к ночному небу.

Да, но луна удивительно прекрасна!

Я поднялась и постучала в окно комнаты Юити.

Мне казалось, что я ждала довольно долго. Ветер пронизывал мои промокшие ноги. Вдруг в комнате вспыхнул свет, и в окне появилось страшно испуганное лицо Юити. Когда он увидел, что над бордюром возвышается только верхняя половина моего тела, глаза у него округлились.