Алла Борисова-Линецкая - Дневник горожанки. Петербург в отражениях Страница 15

Уверена, ни в одной европейской стране эти туристы не стали бы вести себя столь вызывающе. Они бы осмотрелись, осознали бы, что попали не в паб, а в ресторан, и слегка бы поутихли, побоявшись того, что им укажут на дверь. Но в России западный турист — представитель среднего класса в своей Франции, Финляндии, Америке — чувствует себя королем. Он понимает, что приехал в дикую, только местами цивилизованную страну, и может позволить себе расслабиться. Потом, свысока удивляясь хорошей кухне в ресторане и красивому дворцу в Петергофе, он отбудет в свою европейскую фазенду и долго будет рассказывать о тюрьме «Kresti», которую увидел из окна поезда. Ну, что с них взять, дикари…

Если честно, мне это изрядно надоело. Этот вечный комплекс страны, семьдесят лет просидевшей за железным занавесом, преследует нас по сей день. Закомплексованные официантки с извиняющимися улыбками, наши бабушки, с ужасом спрашивающие иностранных гостей, что они едят на завтрак (ну, не подавать же им нашу кашу!), я — вынужденная объяснять, почему въезд в город отмечен видом на тюрьму и поломанные вагоны…

Там где нет комплекса — есть спокойное осознание своей самобытности. Да, от истории никуда не деться, но мы же давно знаем, как надо, а получается…

Те, кто покрасили оградки пригодных станций в ядовито зеленый цвет и решили, что этого нам и иностранным гостям, глядящим в окна поезда будет достаточно… Те, кто позакрывали половину станций метро, что сделало передвижение по городу сложной задачей со многими неизвестными даже для жителя города, не говоря уж о туристе…. Те, кто решили, что отключение горячей воды на месяц — это нормально, ничего, перебьются….

Вот эти люди не дают мне возможность спокойно разговаривать с иностранцами и не чувствовать своей ущербности. Я не хочу, чтобы бухгалтер из Прованса (или риэлтор из Спрингфилда) за мой счет ощутил бы себя, наконец, человеком в городе Петербурге и отрывался бы здесь по полной — а потом бы возвращался в свой чистенький домик с садиком, где никто и никогда не отключит ему горячую воду.

2009

Фото Галины Зерниной

Глухая пора листопада

Золотая осень бывает не всегда. Она как приз. Как подарок, за что-то нам врученный природой — может быть за тяжелую затяжную зиму или короткое маловразумительное лето. И «день стоит словно хрустальный, и лучезарны вечера». Можно выбрать этот день и этот вечер, и отправиться в осень.

В этот раз золото просыпалось на город и пригороды. И среди дождей выглянуло солнце, преобразив и украсив и без того невероятные пейзажи, которых немало в пригородах Петербурга. Загорелись на солнце Павловск и Царское село. Туда мы отправились в выходные, чтобы ходить, шуршать листьями, смотреть на это «золото на голубом». Павловск встретил нас провинциальной тишиной. В каком-то советском кафе на подступах к парку вовсю гуляли женщины средних лет, отмечая именины. Величественность дворцов и парков вступала в резкий контраст с этой провинцией не у моря. По дорожкам парка ходили парочки влюбленных, фотографировались у знаменитых павловских львов. Львы доверчиво смотрели, повернув к слегка поднадоевшим за сотни лет гостям потрескавшиеся морды. На самого симпатичного кто-то надел венок из кленовых листьев. Так он царственно и смотрел на нас в рыжем, сверкающем на солнце ореоле листьев.

Дворцы сияли сквозь золотую листву, на озере слышался плеск весла, мимо лодки, бесшумно скользящей по воде, проплывали импрессионистические пейзажи. Отраженные в воде, они создавали удивительную картину, которую только там и увидишь…

А вот если сесть на маршрутку и добраться в этот же день до Пушкина, то там вас ждет совсем другая история. Там толпы шумных туристов выпадают из автобусов на дорожки регулярного Екатерининского парка и романтически запущенного Александровского. Там очереди в Агатовые комнаты, там вездесущие японские туристы и дети, швыряющие друг в друга ворох листвы. И лотки с сувенирами, и блины с пирожками, и официанты, сбивающиеся с ног… А парк у дворца — парадный, торжественный, то осенний, то вдруг поражающий зеленым кустарником и поздними цветами — кусочек лета среди осени.

Если пройти чуть дальше, забраться вглубь Александровского парка, дорожка выведет к Александровскому дворцу. Совсем недавно этот красивейший дворец, построенный в 1796 году для будущего императора Александра I по проекту Кваренги стоял в полной разрухе — и вот он во всем великолепии, с двойными флигелями, только внутри не все готово, идет реставрация. Но что-то уже можно увидеть… Особенно поражают своей простотой и лаконичностью комнаты последнего царя — с 1904 года Александровский дворец стал постоянной резиденцией Николая II, который родился здесь и с особой теплотой относился к Царскому Селу. Здесь прошли последние 13 лет его царствования — отсюда утром 1 августа 1917 года императорская семья была отправлена в ссылку в Тобольск. Какая-то удивительная гармония в убранстве комнат царской семьи, уютной гостиной, скромной спальне и детской.

И как гром среди ясного неба в этом уюте — горькая судьба домочадцев. И судьба самого дворца — во время оккупации Пушкина в Александровском дворце размещался немецкий штаб и гестапо, в подвалах — тюрьма; площадь перед дворцом была превращена в кладбище солдат СС. Слои истории — навсегда в этих камнях. А вид из окна дворца — все тот же, он не меняется, что бы ни происходило внутри.

Обратно возвращаемся сквозь лицейскую арку — я смотрю на окна лицейской библиотеки и маленьких спален — «Моя студенческая келья вдруг озарилась…» — тень Пушкина здесь навсегда. Здесь понимаешь, почему он так любил это время года, какая красота окружала лицеистов в дни «осени первоначальной». Каково это было — взрослеть, учиться, в этой красоте и гармонии.

Но тихий Павловск с его просторами, живописными постройками, неожиданными скульптурами на золотом фоне запомнился мне в этот раз ярче, врезался в сердце навсегда. Теперь я знаю точно — в дни золотой осени можно и нужно ненадолго забыть о бушующем мире. «Глухая пора листопада» — она для того и существует, наверное, чтобы погрузиться в этот тихий мир, подумать о чем-то несуетном, вечном. Здесь, в Павловске, история становится близкой, как будто только вчера дамы в кринолинах неспешно шли по дорожкам и звучала музыка Штрауса.

Однажды в поезде дальнего следования я проснулась, когда мы подъезжали к Павловску, и вышла в коридор вагона. Проходящий мимо электрик посмотрел на меня и произнес, казалось бы, странную фразу: «А что вы не спите? Концерта в Павловске все равно не будет…».

Он знал о Павловске то, что знают не многие электрики — он знал о его музыкальном прошлом.

Конечно, они будут и сейчас, эти концерты в Павловске — но главное, что они были тогда, что звуки музыки запечатлены в этой вечной красоте, вечной гармонии, которая уже никуда не денется, не исчезнет, во всяком случае, хочется в это верить.

Приезжайте в осенний Павловск и в Царское Село, когда вы счастливы, влюблены, когда весь мир кажется новым и прекрасным. Приезжайте и тогда, когда душа требует отдыха, красоты и покоя. Прогулки в эту золотую пору по нашим царственным пригородам обладают целительной силой.

2013

Зимняя сказка по-питерски

Зимняя депрессия во многом связана у нас с сугубо петербургскими зимними проблемами. А именно — снег, лед и нависшие над головой сосульки, как всегда, явились к нам неожиданно и оптимизма не прибавили. Никто не был готов к такой подлянке.

Петроградский район. Тропинка в сугробах. Бабушка с палочкой чуть не плачет. Тащу на себе бабушку, а снеговые завалы все не кончаются. Еще немножко, и мы с незнакомой мне питерской бабулей, живущей по соседству, поляжем здесь, в этих снегах. Так я шла на работу.

Фотография в социальной сети: котенок прокладывает себе путь в снегу. Видны только очумевшие глаза и хвост трубой. Вопрос: «А вы, как вчера добирались на работу?» Вот так мы и добирались. Не дорога, а сложный ребус. «Кроксворд», как говорил Аркадий Райкин.

В снег и на присыпанный снегом лед я попадаю сразу у дома — просто тротуар у подъезда для меня недоступен, там трубу прорвало, чинить ее будут долго и упорно, поэтому мой удел — снежная тропка. И так до самого проспекта. Ну, потом легче, главное у метро не навернуться — там каток, не присыпанный песком. На выходе из метро «Выборгская» — снова тропка в снегу, ее никак не обойти, уже который сезон люди по ней бегают, пританцовывая, делая сложны па и с трудом сохраняя равновесие — а бегут они к остановкам автобуса и трамвая. Некоторые падают. Многие оказываются потом в травмпунктах, но мы не знаем, сколько этих несчастных. По свидетельству наших журналистов, таких данных нет ни в комитете по здравоохранению, ни в Скорой помощи. Вопрос «Почему?» считаю риторическим. Пресс-секретари уклоняются. Потому. Ни к чему вам, граждане, эта печальная информация.