Александр Саркисов - Гонобобель (сборник) Страница 15

– Дядька, а ты чего тут развалился? Давай вставай, пойдем пивка дернем.

– С ума сошел? У меня подозрение на инфаркт.

– Брось, не парься, отравились мы с тобой. Меня тоже ночью скорая увезла, только в травму, меня от боли так ломало, что выскочил позвонок. Там мне быстро диагноз поставили, промыли с двух сторон и утром выгнали. Я узнал, что ты здесь, и сразу к тебе.

– А чем это мы могли отравиться?

– Потрошками. Оказывается, эти маленькие пернатые твари перед длинным перелетом жрут белену, им под кайфом лететь веселее, а накапливается вся эта гадость в потрошках. Сколько охочусь, первый раз так попал.

Морев внимательно выслушал, встал, молча собрался и двинул на выход. Вышли через парадный вход. Птички щебечут, людишки суетятся, солнышко пригревает, до чего же жизнь штука приятная.

– Игореша, слушай, пивом душу не обманешь, а мне жена из Праги бутылку абсента привезла, так что пошли ко мне.

Дома никого не было, сели на кухне, собрали нехитрую закусь и разлили по рюмкам непривычного зеленого цвета алкоголь.

– Ну, давай за здоровье!

Выпили, Игорь встряхнулся и крякнул.

– Да, абсент не пиво, а рыбалку-то мы просрали. На Причале говорят, луфарь пер как сумасшедший.

– Так всегда бывает, лучший клев, когда тебя нет. Ничего, в субботу пойдем наловим.

– Лучше не загадывай.

– Это точно, говорят же: «Человек предполагает…»

Не согрешишь – не покаешься

Сказываю вам, что так и на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии.

Лучшее время для рыбалки на море – это поздняя осень, правда, тут есть одна проблема – в это время года штормит. Приходится ловить «окошки» с хорошей погодой, а они с выходными совпадают не часто. Но если есть желание, то все получается, а желание выйти в море на рыбалку было неудержимым. Вот наконец и дождались, совпала суббота с полным штилем, утром раненько на Причале в домике копошились, собираясь на рыбалку, Шпак, Доктор, Морев и Дед. Оделись потеплей, загрузили в катер снасти, прогрели дизелек и потихоньку почапали на выход из бухты. Слева нависали новостройки, справа – уныло ржавел флот. Погода была чудная, ни ветерка тебе, ни волны, море, гладкое, как стол, слегка парило. Морев стоял на руле, Дед колдовал над сумой-самобранкой, Шпак готовил снасти, а Доктор развалился на баке и с блуждающей улыбкой изучал облака через толстые линзы очков. Далеко не пошли, сразу за зеленой вехой, сбившись в плотную белую стаю, лежали в дрейфе ялики. Было видно, как на крючках рассыпалась серебром ставридка, да и доносившиеся комментарии говорили о том, что рыба есть, на воде вообще далеко слыхать. Подошли поближе и легли в дрейф. Шпак закинул первым, за ним и остальные. Самодурили увлеченно, с азартом, правда, получалось как-то не очень – по одной, две рыбки, и то не часто, а Дед вообще не вытащил ни одной. Соседи таскали полными самодурами. Время шло, настроение портилось, а ситуация не менялась. Шпак озвучил состояние общей растерянности:

– Что-то мне это не нравится. Может, мы чего-то не того, а?

Дед вытащил из сумки мокрый, дурно пахнущий газетный кулек.

– Может, на наживку попробуем? Я усиков прихватил.

Морев отреагировал нервно:

– Убери, не позорься! Мужики, а мы случайно ничего не нарушили?

А нарушить было чего, на причале с незапамятных времен существовали заповеди, скрижалей не было, а заповеди были. Обитатели Причала предпочитали устную традицию, и неписаный свод законов передавался из уст в уста от поколения к поколению.

– За то, что собрались, пили?

– Пили.

– За то, что дизель завелся?

– Угу.

– А за первую рыбку?

– Да пили, пили!

Проверяли все скрупулезно, как взлетный чек-лист на самолете.

– Никто не «кудыкал»?

– Нет.

– Рыбные консервы с собой не брали?

– Да что мы, совсем уже, что ли?

– Никто не брился?

Дурной вопрос, на катере сидели четыре небритые рожи.

– Зайца не поминали?

– Да ну тебя, придумаешь тоже.

Анализ ситуации длился довольно долго, проверили практически все, оставалась одна заповедь, но ее упомянули чисто для пропорции, потому что и в голову не могло прийти, что кто-то мог ее нарушить.

– Супружеский долг никто не исполнял?

Трое уверенно промычали «нет», а Дед, плутовато озираясь, начал краснеть. Три пары глаз, как пистолетные стволы, уперлись в Деда. Шпак зло сощурился, скривил в презрении губы, демонстративно вытащил снасть и разобрал спиннинг. Морев махнул рукой:

– Лучше бы Доктор все снасти перепутал, не так обидно бы было.

А Доктор опять лег на баке и уставился на небо, ему было пофиг, не эта конкретная ситуация, ему в принципе было пофиг.

Дед хотя и был человеком условно верующим, но осознав всю пагубность содеянного, вдруг вспомнил, что путь к спасению лежит через покаяние.

– Мужики, простите вы меня, старого, черт попутал. Главное же, раз в год бывает, не чаще, и на тебе…

Обхватив голову руками, Дед отчаянно каялся. От души каялся, со слезой, чувствовалась и степень и глубина, неожиданно для себя он начал цитировать ни разу не читанный Псалтырь.

– Беззаконие мое я сознаю, сокрушаюсь о грехе своем…

И, чтобы не было сомнений в его искренности, взял в руку нож, которым только что резал колбасу, с ненавистью посмотрел на свою промежность и добавил:

– Отрежу гада к едрене фене!

Тут вмешался Доктор:

– Ты его сначала водкой промой, а то заражение будет.

Шпак оказался более милосердным:

– Ну не убивайся ты так, хрен с ней, с рыбой. Хотя…

Дед в отчаянии наживил на три нижних крючка нечищенных усиков и забросил. Тут на него благодать и снизошла – спиннинг согнулся колесом. Забыв про обиду, все сгрудились вокруг Деда, тот отчаянно вращал катушку.

– Осторожней крути, оборвешь!

Дед вываживал рыбу по всем правилам рыбацкого искусства, за ним наблюдали, затаив дыхание, наконец показалась рыжая морда морского петуха с растопыренными в разные стороны пальцами-плавниками. Это была редкая удача.

Прощенный, счастливый Дед под завистливыми взглядами с соседних яликов прижимал к груди рыбину, слезы умиления стояли в глазах. Да, покаяние страшная сила!

На Бога положишься, не обложишься

Иисус же сказал им: по неверию вашему; ибо истинно говорю вам: если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: «перейди отсюда туда», и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас…

В конце сентября подошла селедка, на Причале царил ажиотаж. Все старались пораньше выскочить в море и отвести душу. Что ни говори, а селедка в улове – праздник!

У Морева были проблемы, на хваленом шведском дизеле вышла из строя система охлаждения, будь он проклят. Уже в который раз он с тоской в сердце вспоминал ялик, двигатель на котором можно было заставить работать, просто поговорив с ним по душам. Он слонялся по Причалу в поисках, с кем бы можно было выйти на рыбалку. Вариантов не было, люди грузились большими компаниями, некоторые даже с семьями, а чего, погода хорошая, селедка опять же. Возвращаясь в халабуду, он заметил причальского ветерана Семеныча, тот, скрипя ключом в замочной скважине, пытался открыть дверь в домик. Наконец дверь поддалась, Морев зашел в домик следом за хозяином.

– Привет, Семеныч, в море идешь?

Семенычу было за семьдесят, и он имел полный набор сердечно-сосудистых гадостей, соответствовавших возрасту. Высокий сухопарый старик с желтыми от курева усами, не обращая на Морева внимания, вытащил из тумбочки чекушку водки, скинул зубом пробку, ловко налил в стакан и без паузы и закуски водочку в себя опрокинул. Лицо Семеныча начало розоветь, он махнул рукой Мореву, мол, присядь. Сев рядом с ветераном, он с интересом за ним наблюдал. Наконец на лбу Семеныча выступила испарина, взгляд стал осмысленным, и он посмотрел на Морева.

– Погоди, сейчас мотор запущу.

И хлопнул остаток из чекушки. Потер ладонью впалую грудь и закурил.

– Ты чего хотел-то?

– Если на рыбалку соберешься, возьми с собой, а то я на ремонте.

– Какие проблемы, давай грузись, только скоренько.

Семеныч пришел в норму, и настроение у него было отменное. Морев быстро сгонял за спиннингом и садком, ялик у Семеныча стоял у самого дальнего мостка, рядом с берегом. Загрузились быстро, принесли весла, спасательный круг, жилеты и якорь, без этого в море никак нельзя. Ялик был рабочим, все в нем было устроено для удобства рыбалки, и двигатель работал исправно. Вышли из бухты, огляделись, большая группа яликов стояла по Толстому мысу, туда и направились. Семеныч сидел на руле, Морев готовил снасти. Вытащил из кармана новый самодур на тринадцать крючков с черной собачьей шерстью, собрал спиннинг и пропустил через кольца основную леску с катушки. Прицепил к вертлюжку верхнюю петельку самодура и аккуратно его размотал. За нижнюю петельку зацепил стограммовое грузило и подобрал леску катушкой, все, он был готов к забросу. Вскоре подошли к месту, Семеныч выключил двигатель и занялся снастью, Морев забросил и начал самодурить, приговаривая: