Анджей Заневский - Крыса Страница 15

В курятнике, в хлеву, в конюшне, в кладовках полно еды.

Я хвостом вытаскиваю снесенные курами яйца, подъедаю насыпанный лошадям овес, прокрадываюсь в кладовку, где лежат куски окорока, сыры и колбасы, мешки с мукой, крупами и сахаром.

Снега тают, ветер становится теплее, начинает пригревать солнце.

Следующие поколения крысят покидают нору. Оставшиеся в живых самки из первого помета уже ждут собственного потомства.

Вместе с молодой самкой я загрызаю всех цыплят – маленькие пушистые комочки, которые люди выпустили в курятник.

В гнездо доносятся голоса людей – нервные, резкие, булькающие.

Скоро придет пора покинуть этот дом, вновь пуститься в скитания, в путешествие к неведомому городу, о котором я знаю лишь то, что он существует – полный темных каналов и подвалов.

Люди затыкают норы толстыми деревянными кольями, заливают их смолой. Но нам, крысам, ничего не стоит прокопать новый ход в глине или прогрызть дыру в подгнивших досках. У каждого из гнезд есть несколько выходов и туннелей, ведущих в соседние норы.

Ночью меня будит жажда странствий. Я покидаю теплое гнездо, где подрастает очередной выводок маленьких крысят, и через мокрое поле бегу к железнодорожным путям.

Под утро я добрался до того места, где железнодорожные пути расходятся и дальше идут параллельно. Рядом проезжают поезда.

Станция совсем близко.

Я утоляю жажду водой из канавы и ищу подходящий поезд.

За время путешествия по путям я ни разу не встречал крыс. Для местных сейчас еще слишком холодно – они предпочитают пока не покидать теплых построек.

Запах пересыпаемого зерна. Я приближаюсь и втискиваюсь между шумящими жестяными трубами. По бетонному полу одни крысы тащат и подталкивают другую, которая лежит брюхом кверху. На ее брюхе, в углублении между растопыренными лапками, лежит большая горка зерна. Крыса маневрирует спиной так, чтобы зерна не падали. Остальные аккуратно поддерживают ее за лапки и хвост, так чтобы не поранить шкуру, и придерживают с боков. Они тащат ее в нору, где копят запасы еды. Шерсть на спинах всех крыс вытерлась от регулярного трения. Они принюхиваются к моему запаху и гневно пищат. Лежащая на спине крыса стряхивает с себя зерно и бежит ко мне.

Мой поезд стоит рядом с высокой платформой, и это облегчает возможность проникнуть внутрь.

Толпа людей пугает меня, хочется удрать подальше, найти иной путь. Но я остаюсь.

Я влезаю снизу по канализационной трубе и прячусь за резервуаром с водой в туалете. Потом сквозь неплотно закрытую дверь пробираюсь в купе.

Притаившись среди отопительных труб под широким, обитым сукном сиденьем, я наблюдаю за движениями людских ног. Никогда раньше я не бывал настолько близко к людям, не слышал так близко их голосов.

Покачивание поезда усыпляет, и я, прижавшись к теплым трубам, наполовину сплю, наполовину бодрствую. Меня переполняют воспоминания и ассоциации.

Жаркая вагонная атмосфера располагает к состоянию полуоцепенения.

Я искал город. Искал и боялся, как всегда боишься неизвестного, незнакомого, сомнительного, нового.

Поезд останавливается, пассажиры выходят, входят другие – они приносят с собой запах дождя и уличной грязи. Мы проезжаем чужие места, но это не то, к чему я стремлюсь. Я хочу доехать до того города, запах которого разыскивал старый самец. Может, там я его встречу?

Этот запах не задержался в моих ноздрях, и я никогда не смогу быть уверен в том, что действительно нашел наконец именно тот город, который искал.

Я всегда смогу узнать этот запах, распознаю его среди всех других, найду город, куда он так хотел вернуться. Может, он бежал отсюда, а потом убедился, что нигде больше не сможет избавиться от беспокойства, страха, чувства опасности.

Он заразил меня своей хищностью, жаждой странствий, беспокойными снами. Я нигде не задерживаюсь надолго, перемещаюсь с места на место, ищу.

Люди приоткрывают окно, и в купе врывается влажный холодный ветер. Он подсказывает: где-то рядом большая вода. Я просыпаюсь, втягиваю воздух поглубже в ноздри. Цель уже близко.

Ритмичный стук колес обрывается. Поезд проходит одну стрелку, другую, потом еще и еще. Люди собирают вещи, застегивают сумки и чемоданы.

Станция. Поезд останавливается, и люди выходят из купе. Последний из выходящих плотно закрывает раздвижную дверь.

Я жду, пока звуки движения в коридоре не утихнут. Я заперт. Вскакиваю на сиденье, оттуда – на оконную раму. Нигде нет ни малейшей щели. Я мечусь по купе, яростно грызу и царапаю дверь.

Я добрался до города, неясные контуры которого вижу из окна, но никак не могу вылезти из этой захлопнутой коробки.

Крыса бегает по тесному помещению, взбирается на полки, проверяет все углы и закоулки, пищит, не замечая, что поезд тронулся и едет дальше.

Он останавливается на боковых путях. Я бьюсь головой о стены и стекла, пробую грызть то тут, то там, пытаясь выбраться.

Под утро, когда в окно начинают падать первые солнечные лучи, уборщица раздвигает двери. Я проскакиваю прямо у нее под ногами.

Она кричит и колотит по полу щеткой на длинной ручке.

Дверь вагона открыта, и я выпрыгиваю прямо в висящий над землей белый туман.

Под конец жаркого дня, когда я перебегаю через двор на задах какого-то ресторана, прямо рядом с моей головой пролетает камень, отскакивает от ограждающей помойку кирпичной кладки и падает в кучу жестяных банок из-под консервов. Громкое эхо разносится по всему колодцу двора. Оно гонится за мной по подвалу, заставленному булькающими бутылями с вином, и отражается от гладких стен и стеклянных поверхностей.

Я прохожу прохладный подвал и по длинному туннелю добираюсь до вентиляционной трубы, соединяющей подвал с кухней. В трубе ужасно жарко, а теплый воздух из кухни несет с собой ошеломляющие, разжигающие чувство голода ароматы.

По отвесной неоштукатуренной стенке я взбираюсь вверх и сквозь отверстие между растрескавшимися кирпичами проникаю в другой проход. Теперь я спускаюсь вниз. Во время всего этого путешествия, проходящего в почти полной темноте, я руководствуюсь лишь движениями вибрисс, нюхом и ощущением твердой поверхности под ногами. Лапы тонут в слое пепла – я в котельной, откуда горячая вода расходится по трубам по всему зданию.

Уже близко. Большинство домов здесь с многоэтажными подвалами, причем в самые глубокие, забытые и замурованные люди давным-давно не заглядывали. Они принадлежат только нам – крысам. Мы чувствуем себя здесь в безопасности, нас не преследуют, не прогоняют, здесь нет ловушек и отравы. Даже коты избегают этих подземелий, опасаясь нашего превосходства.

Мое гнездо находится на самом нижнем уровне, в огромном кирпичном подвале, среди рассыпающейся от старости мебели. Здесь много крысиных гнезд – они устроены прямо на полу или внутри истлевших шкафов и комодов. Среди крыс, живущих в здешних подвалах, я – самый крупный, самый сильный и самый быстрый.

Местные крысы приняли меня, позволили обосноваться в этом незнакомом приморском городе.

Из подвала, укрепленного мощными деревянными стойками, можно пробраться в соседние подземелья, в расположенные под всей старой частью города казематы, каналы. Под землей можно добраться до самого порта. Большая часть этих проходов построена людьми, многие из щелей выдолбила проточная вода, а некоторые возникли из-за осыпавшейся местами земли. Крысы связали все эти ходы сетью своих собственных туннелей и коридоров.

Здесь, в глубоких подвалах, даже смена времен года не мешает ритму нашей жизни. Нам угрожает лишь вода, заливающая некоторые из подземелий во время сильных ливней.

Мои самки отлично ладят друг с другом, вместе ухаживают за детьми, добывают пропитание, заботятся о безопасности. Иногда они даже путают своих крысят, и тогда дело доходит до мелких стычек и легких укусов.

Когда я оказался на разбегающихся во все стороны рельсах в густом белом тумане, я был настолько поражен внезапно обрушившимся на меня резким холодом, что был уже готов забраться обратно в вагон. Но это продолжалось лишь мгновение. Пронесшийся над старым городом далекий голос корабельной сирены позвал меня за собой.

Я двинулся сквозь туман через пути навстречу этим звукам – недоверчивый, взъерошенный, испуганный.

Я перебрался через рельсы, долго бродил среди набитых железками огромных складов, потом перелез через высокий сетчатый забор, перебежал через улицу прямо перед носом большого автомобиля, преодолел повисший прямо над путями виадук и широкую полосу парка. Гудящая время от времени сирена помогала мне не потерять направление.

Я оказался в лабиринте улочек старого города, среди высоких каменных зданий – и сразу почувствовал запах многочисленных крысиных гнезд. Это меня напугало, хотя вокруг было тихо и спокойно. Сквозь приоткрытое подвальное окно я проник в ближайший подвал и тут же наткнулся на первую местную крысу, которая с интересом обнюхала мою промокшую шерсть.