София Блейк - Шлюха. Любимая Страница 15

Ну, например, я повела борьбу с попытками клиентов спаивать моих работниц. Многие из них были и без того предрасположены к зеленому змию, и часть клиентов этим пользовалась, чтобы подпаивать девушек, вызывая их на пьяную искренность и нелепые выходки. Особо вредных посетителей я приказывала не допускать в клуб, и, хотя это поначалу немного сократило доходы, но впоследствии к нам стало захаживать больше нормальных клиентов, которым не нужны были пьяные эксцессы.

— Клуб дает сейчас в среднем полумилионный месячный оборот, — сказал мне однажды Брюхо. — Доведешь его хотя бы до восьмисот тысяч — значит, я не ошибся в выборе.

— Для этого мне нужны неограниченные полномочия и абсолютная поддержка руководства, — заявила я.

— И что будешь со всем этим делать? — заинтересовался Брюхо.

— Место у шеста не должно пустовать, — начала я. — В нормальном клубе перерыв между танцами составляет от силы полминуты — у нас он колеблется в районе 25-30 процентов от всего рабочего времени. Многие девочки еще не знают, хотят ли они качественно работать, или им лучше крутить за столиками романы. Бармены нерасторопны и воображают себя равными менеджеру зала. Одного надо уволить, тогда другие будут больше ценить то, что им дает место. Охрана ведет себя, как уличная рэкетня в Брянске, им понты дороже имиджа заведения…

— Ладно-ладно, — оборвал меня Брюхо, поглаживая недавно приобретенного щенка добермана по кличке Урмас. — Похоже, ты во многом права. Только с охранниками действуй через Саню — это его люди, и тебя не поймут, если ты начнешь ими командовать.

В начале ноября к нам зачастила компания наркоторговцев из бедуинского клана, очень известного и влиятельного. Руководил ими огромный и волосатый Султан, которого все называли Каратист. Естественно, я уделила им почти все внимание, но вскоре поняла, что в нашем клубе Каратист не сбрасывает свой товар. Он устроил здесь нечто вроде штаба, и по-настоящему его дилеры работали в окрестных подпольных игральных заведениях, клубах и дискотеках. Сам главарь сидел у нас за столиком помногу часов, а «пушеры» из его свиты постоянно менялись и возвращались обратно, принося выручку. За вечер Каратист выпивал литра три пива и несколько раз заходил в комнаты с девушками. Я пока мирилась с происходящим, поскольку он был доходным клиентом, но чувствовала, что добром эта история не закончится. Слишком уж вольготно расположился у нас этот человек с могучей звериной аурой силы, слишком мало он считался со мной и барменами, а девчонки в его присутствии вели себя так, будто хозяин в «Рандеву» — Каратист.

Однажды, когда я послала одну из них на сцену, та заявила мне, что Каратист хочет зайти с ней в комнату, и лучше мне поискать для танцев кого–нибудь другого. Я выждала минут десять — нахалка продолжала сидеть в обнимку с бедуином, хоть у нас и запрещалось обжиматься с клиентами в центральном зале. Покинув свое место у кассового аппарата, где я контролировала работу бармена, я направилась в их сторону.

— Валя, — сказала я ровным голосом, — твоя очередь танцевать.

— Мы идем в комнату, — объяснил мне Каратист. — Только допьем пиво.

— Пиво отнесут за вами, — сказала я. — Пожалуйста, у нас такой порядок.

— Что, Валя не может посидеть со мной?

— Только пятнадцать минут, — объяснила я, будто он и сам этого не знал. — А она здесь больше получаса.

— Ты что, меня не знаешь? — непринужденно спросил Каратист. — Я, что, хуже всех этих долбаков, с которыми сидят девки? — тут он широким жестом обвел зал, где за столиками сидели десятки мужчин и девушек.

— Никто из них не сидит больше пятнадцати минут с одним напитком, — сказала я.

— Так что, я мало заплатил вам? — сказал он, вытаскивая пачку мятых купюр, собранных аптечной резинкой. — Ты знаешь, сколько я у вас здесь оставил за все время?

— Это не имеет отношения к делу, — сказала я. — Валя сейчас пойдет с тобой в комнату, или на сцену. А потом вы сможете заказать для нее еще дринк.

Каратист не отреагировал на мои слова, продолжая одной рукой обнимать Валю. Та безмятежно улыбалась, наслаждаясь ситуацией. Я молча стояла рядом с ними еще полминуты. Потом Каратист поднял голову.

— Ты еще здесь? — удивился он и ткнул мне в руки вытащенный из пачки полтинник. — Принеси нам два пива.

Усатый подручный из его свиты не удержался и прыснул, разбрызгивая свое питье и слюни.

— Валя, пожалуйста, два пива для Султана, — сказала я, пряча руки за спиной.

— Я хочу, чтобы нас обслужила ты, — заявил Каратист.

— Это не моя работа, — сказала я. — Заказы приносят девушки.

— А ты мальчик, что ли? — рассмеялся он. — Ты, говорят, раньше здесь работала, как они. Давай завалимся втроем в комнату, а? Плачу двойной гонорар!

— Это предложение не актуально, — ответила я, решив до конца прятать свои эмоции и обращаться к нему как лицо официальное.

Болтовня болтовней, но Валя сидела, как ни в чем не бывало, и не помышляла выполнять мои распоряжения. По сути, именно она могла бы легко исчерпать проблему, послушавшись меня, но сейчас ей было интересно, как большой и сильный самец поставит на место наглую выскочку. Рука Каратиста потянулась к моей талии — я отодвинулась на шаг.

— Брось дурить, Анна, — сказал Каратист, — посиди лучше с нами. Я угощаю за свой счет.

— Спасибо, — сказала я. — Как–нибудь в другой раз. Валя, почему ты не идешь выполнять заказ?

Каратист убрал руку с ее голой спины.

— Давай, Валя, сходи.

Не глядя на меня, она встала и пошла к бару. Каратист пристально посмотрел мне в глаза. Я выдержала взгляд, хоть и с трудом.

— Будем дружить, Анна, — он протянул мне большую мозолистую ладонь.

— Конечно, — оставлять в воздухе его руку было бы грубостью, и я протянула навстречу свою. И оказалась в мощных тисках…

— Вокруг полно обколотых дебилов, которым ничего не стоит встретить одну маленькую девушку после работы, — сказал он значительно. — И немного подпортить ей личико.

— Зачем тебе это надо?

— Мне? — удивился он. — Да я и знать об этом не буду. Не забывай, кто ты, а кто я.

— Отпусти руку, — сказала я, сжимая зубы.

— Помни об этом, — и я освободилась. — Лучше нам дружить, Анна.

— Хорошо, запомню, — я повернулась и пошла в туалет, чтобы немного перевести дух и поправить макияж.

Саня хмуро выслушал меня, когда я рассказала ему об этом инциденте. В зале уже почти не оставалось клиентов, бармен готовился сдавать нам кассу, а Каратист со своей сворой давно убрались.

— Я могу невзначай подсесть к нему, — сказал Саня, — и пообещать, что его тоже нетрудно где–нибудь встретить и оприходовать бейсбольными битами. Вопрос в том, поверит ли он?

— Я понимаю, что в качестве предлога для войны подхожу очень мало, — сказала я. — Он тебе не поверит.

— Речь идет не о тебе, Анютка, а о влиянии в «Рандеву». Он поймет, что те, кому надо, его услышали.

— Пустые слова. Он не поверит, — повторила я. — Почему полиция сквозь пальцы смотрит на Каратиста и его наркотики?

— Он стучит, — сказал Саня. — Здесь все стучат, как дятлы, чтобы им позволили работать.

— И мы?

— Мы чемпионы среди дятлов, — улыбнулся Саня. — Но нас прикрывает ШАБАК, а Султан работает на управление по борьбе с наркотиками. Разные кураторы, понимаешь?

— ШАБАК это местный ФСБ?

— Типа того.

— Выходит, им наплевать на наркотики?

— Это не их профиль. Они передадут дело кураторам Каратиста.

— А если бы было оружие?

— Ты что–то слышала?

— Ну, у Каратиста есть нож, большой такой, носит его в чехле на ноге, как рассказывали девочки.

— За это не закроют, — поморщился Саня. — Здесь у них у всех ножи — традиция такая.

И Каратист по-прежнему продолжал собирать у нас свое кодло, правда, на меня особенного внимания он пока не обращал. Состоялся очередной полицейский рейд с проверкой документов у всех клиентов, но Султан совершенно равнодушно реагировал на полицию — впрочем, я этого и ожидала.

Между тем, наступил новый 2000 год, рубеж тысячелетий, и я встретила его на рабочем месте, лишь перед самой полуночью ненадолго закрыв клуб и откупорив ящик шампанского. Не было ни Сани, ни Чарли, ни Брюха, которые праздновали в кругу родных или друзей, а я в четырех тысячах километрах от Москвы поздравляла своих работников и ожидала, когда можно будет открыться и впустить толпу жаждущих карнавала посетителей в наш по-русски — с елкой и гирляндами — убранный зал.

Двери мы распахнули в половину первого, и я едва не уснула под конец от усталости: в эту ночь и до девяти утра мы закрыли кассу, немного не дотянув до ста тысяч шекелей — абсолютный рекорд клуба с момента открытия!

Маму я поздравила уже на следующий день — международная линия накануне отказала из–за перегрузок, и мы с барменами, помню, все грешили на знаменитую Ошибку «2000». Кто теперь помнит об этой глупости, вызвавшей панику среди стольких серьезных людей?

— Когда ты вернешься, доченька? — спросила мама несколько раз.