Александра Стрельникова - ТАСС не уполномочен заявить… Страница 15

Выйдя из ванной, она обратилась к Михаилу, который перебирал вещи в чемодане:

— Я знаю, у вас есть шипучий аспирин, растворите мне, пожалуйста, две таблетки…

Музыкант посмотрел на нее с удивлением, но, все же, молча и медленно, начал выполнять просьбу.

Лариса быстро закинула на кровать подушки, застелила пододеяльник и покрывало.

Затем взяла свою дамскую сумочку, достала оттуда авторучку и блокнот. Вырвав из него чистый лист, она написала: «Мишель, обязательно выпей шипучку и постарайся уснуть. И прости меня, если можешь. Я позвоню. Лорик».

Она села в кресло, возле которого стояли ее сапоги, и стала обуваться. Под одним из них обнаружила упавшее красное яблоко, которое они так и не надкусили. Женщина грустно усмехнулась: «А ведь это был знак»…

Лариса быстро накинула все свои меха.

— Вот, — Михаил вежливо и, с каким-то до невозможности серьезным лицом, предложил даме стакан с шипучкой.

— Спасибо, — Лариса осторожно взяла бокал из рук музыканта и поставила его на стол, положив на него листок из блокнота.

Затем полезла в свою сумочку и достала из него стеклянную упаковку аскорбинки с глюкозой, которую положила рядом с фужером, предварительно прихватив себе пару больших круглых таблеток.

— Это тоже полезно пожевать, — сказала она, сдерживая эмоции, — хорошо освежает.

И схватив сумочку, выскочила из номера, чтобы не разрыдаться в присутствии Михаила.

Так жить нельзя

Слезы душили ее, когда она «пулей» пролетела мимо дежурной, которая недружелюбно и со скрытой насмешкой на нее посмотрела.

Лариса вскочила в лифт, нахлобучив меховую шапку на самые глаза, лишь на секунду задержалась в фойе, глянув на настенные часы. Они показывали половину девятого утра. И быстро, не задумываясь, выскочила на улицу.

И что? И куда теперь? Утренний московский мороз градусов в двадцать обжег лицо, перехватил дыхание. И тут же сама собой пришла спасительная мысль, когда она увидела афиши кинотеатра «Зарядье». Конечно же, вот оно спасение! Бегом в кинотеатр, скорей в тепло от лютого холода!

Первый сеанс был на девять утра. В кассе, вообще, никого не было. Она прошла в пустое фойе, села в кресло, расстегнула красивую шубку. Огляделась по сторонам. Посетителей первого сеанса можно было пересчитать по пальцам. Ей очень хотелось пить, но буфет пока не работал.

Она встала и направилась в дамскую комнату. Тут ее одиночество, вообще, никто не потревожил. Лариса открутила кран с холодной водой и чуть промочила горло, заодно подставив обожженную полоску на запястье под струю. А затем достала косметичку, и стала наводить красоту.

«Не мешало бы и мысли свои привести в порядок», — подумала она с тоскою.

Времени у нее было навалом. До начала сеанса оставалось еще минут двадцать. А также она знала, что не пойдет на журнал, который демонстрировали перед кинофильмом. Женщина слышала, как прозвенел звонок на сеанс.

Войдя в фойе, обнаружила, что буфет уже открылся. На его витринах была такая же зияющая пустота, как и на прилавках отечественных магазинов.

— А ничего нет, — сухо сказала буфетчица — розовощекая крашеная блондинка, застегивая неслушавшуюся пуговицу белого халата на пышной груди. — Вчера зрители всё съели, а сегодняшнего еще не подвезли, — вздохнула она, не без интереса разглядывая шикарную дамочку. — Могу предложить только томатный сок и шоколад «Аленку».

— Давайте, — безропотно согласилась Лариса.

Дама скрылась в подсобке, из которой принесла трехлитровую банку томатного сока.

— Когда уже голод в стране закончится и бардак, — сказала она с раздражением, раскупоривая банку. И добавила доверительно, — вот это кино обязательно посмотрите: «Так жить нельзя». — На следующем сеансе оно будет. Это ужас… Так жить нельзя, а мы живем…

— Я его уже видела, — кивнула Лариса и отошла к столику.

Разговорчивая буфетчица имела в виду документальный фильм режиссера Станислава Говорухина «Так жить нельзя». Тяжелую, страшную кинопублицистику перестроечных времен о большой стране, загнанной в тупик во времени и пространстве.

Лариса содрогнулась. Нет, второй раз она смотреть это не пойдет. Слишком тяжело. Она видела этот фильм на просмотре, который был устроен для творческой интеллигенции и прессы еще год назад на самой киностудии «Мосфильм».

Лариса откусила кусочек шоколада, и глотнула ледяного томатного сока. Такие несочетамые ингредиенты ей никогда не приходилось сочетать одновременно. Журналистка невольно вздохнула. Ах, «Зарядье», «Зарядье»… Любимый ее московский кинотеатр наряду с «Иллюзионом».

Сколько раз срывались она сюда в студенческие годы после лекций, а то и сбегая с них! Здесь показывали такие замечательные фильмы! Так вкусно кормили по сравнению со скудным меню студенческого буфета. Слоеные пирожки с мясом, бутерброды с икрой, ветчиной и копченой колбаской, обалденные пирожные… Вкуснотища! Поставщиком был, очевидно, ресторан гостиницы «Россия».

Она отпила еще холодного томатного сока и содрогнулась. От этого всеобщего сегодняшнего неуюта, и еще больше от того, который царил в ее душе.

И, вообще, что вот она сейчас делает в это морозное московское утро выходного дня в казенном заведении, вместо того, чтобы быть в тепле и уюте рядом с человеком, который ей нравится?

Ну, да… Он-то ей нравится, а она для него кто теперь — лахудра или девушка по вызову? Ужас! И Лариса подумала с обидой: «Всё. Сваливаю домой сейчас же. И никаких больше пианистов. И никогда».

И тут же внутренний голос возразил ей: «Э, нет, подруга, так дело не пойдет. Довела хорошего человека до неадекватного состояния. И теперь хочешь бросить его в холодной и бесприютной Москве, без друзей, вдали от родных? И кто же ты после этого? Если ты алкоголичка, почему он должен за тебя отвечать? Разве не понятно было, что человек не пьет? Как деликатно отказал отцу за столом, когда был у нее в гостях. Как незаметно делал вид, что пьет шампанское вместе с ней, чтобы свою даму не лишать этого удовольствия. А она… Бывают же такие идиотки!»

Женщина обхватила голову руками и закрыла глаза. Что же делать? И еще она вспомнила о том, как Мишель грозился пойти к администратору, чтобы выяснить, кто она такая… Кто знает, что он может натворить в таком состоянии. Уйдет, не закрыв номер, его обворуют. У него такие шикарные вещи, и все заграничные.

Сердце ее сжалось, когда она вспомнила, какая у него жуткая аллергия оказалась на алкоголь, какие красноватые разводы пошли по всему телу, и как он чесался… А она, дура такая, сравнила его с шелудивым псом… Его! Лауреата престижных международных конкурсов, аристократа и дворянина по происхождению… Ой, куда бежать от такого стыда и позора?

Но, более стыда и обиды за «лахудру», ее жгло чувство вины. Как он там сейчас? Не стало ли ему хуже? Не нужна ли ему помощь: лекарствами или, может быть, врачебная? Не случится ли с ним, чего доброго, какой-то там шок, забыла его точное медицинское название…

Закончился журнал и прозвенел звонок, как всегда, приглашая опаздывающих кинозрителей на сеанс. Но кроме Ларисы никого в фойе не было, и она машинально, без всякой охоты, отозвалась на звонок и поспешила в зал.

Это был кинофильм «Сукины дети», о котором Лариса уже слышала, но не видела.

С первых минут фильм захватывал. А какие актеры: Евгений Евстигнеев, Леонид Филатов, Александр Абдулов, Лия Ахеджакова, Владимир Ильин, Лариса Удовиченко, Елена Цыплакова… И, хотя временами было очень смешно, фильм был о грустном, имея под собой реальную жизненную подоплеку. Он рассказывал об истории, сложившейся в театре на Таганке, когда его руководитель, в 1984 году уехал из СССР и сделал ряд антипартийных высказываний за кордоном, после чего его отстранили от руководства театром и лишили гражданства. А люди очень зависимой профессии — актеры остались бесхозными и никому не нужными…

«Какой прекрасный фильм, какая великолепная игра актеров, — подумала Лариса немного отстраненно, потому что слишком сильно жгло внутри, и то, что жгло, мешало воспринимать происходящее на экране. — Надо обязательно посмотреть этот фильм еще».

Она также подумала о том, что администрация кинотеатра, возможно, сама того не желая, чередуя грустный художественный фильм через сеанс с тяжелейшей кинодокументалистикой Говорухина, возвела печаль агонизирующего общества не только в «квадрат», но и в некий математический абсолют… Или это только она так ощущала?

Посмотрев от силы треть фильма, который ей так понравился, Лариса подскочила и вышла из зала.

Взгляд ее упал на незамеченный прежде телефонный аппарат, который находился в фойе. Она кинулась к нему и набрала гостиничный номер Михаила. Но никто не отвечал.

В буфете, всё еще с пустыми витринами, виднелась скучающая блондинка.