Андрей Скубиц - Легко Страница 15

А что, если на концерт пришло гораздо меньшее количество слушателей, чем ожидалось, и они перекрыли дорогу просто для того, чтобы захватить больше зрителей? А почему бы и нет. Такой арт-ивент по случаю культурного события, пародия на общее состояние в государстве? Внезапно машина резко остановилась, так что я лицом уткнулся в спинку сиденья передо мной; Презель вдруг ударил по тормозам, а я не пристегнулся. Ничего себе номер, а сам разъезжаю с двумя полицейскими в машине.

Вот кретины, какого черта они встали сразу за углом? А потом снова был бы страшный скандал, мол, полицейские жестоко покалечили мирные демонстрации… Это с учетом того, что и сами мы еле уцелели; интересно, что было бы, если бы вся эта масса увидела Агату рядом со мной… Но нет, это не сопроводительное мероприятие по случаю концерта, не арт-инсталляция и никакая не случайность… Когда они нас видят, им это явно не нравится. Они-то наверняка знают, почему они здесь. Потому что у меня в тот момент, когда я их вижу, возникает предательское чувство, какого черта я здесь делаю, почему здесь и сейчас именно я, а не кто-нибудь другой? Конечно потому, что, по-видимому, только я в состоянии со всем этим справиться. А ведь в первый раз мы совершенно незаметно проехали здесь! Никто вообще нас не видел! Хотя нет, кажется, совсем без внимания мы не остались и в первый раз.

Нет, конечно, я прекрасно знаю, почему я здесь; это просто шок, который возникает у человека в первый момент, от неожиданности. Потому что все это совершенно лишнее. Абсолютно лишнее, просто дебильная ситуация. Нет, местные жители, биологическое оружие Шаркези не для вас. Оно будет обезврежено в городских условиях. Да и куда бы мы ее устроили жить, к местному градоначальнику или к хозяину деревенской пивной? Пора собраться с мыслями: только ты способен с этим разобраться. Ты же знаешь, что эти вот, стоящие снаружи, вовсе не так глупы, как кажутся: в ином случае они просто не могли бы быть частью нашей национальной экономики. Это вообще-то совершенно обычные крестьяне, точно такие, у которых в Штирии вполне можно купить домашнего вина, рислинга какого-нибудь, или же домашнее тыквенное и подсолнечное масло; не знаю, что тут продают? Вы продайте, мы купим.

В один момент нас взяли в окружение. Филипс держится на втором плане и как-то неловко улыбается, Худолинка же хочет крови, она впереди, у машины, совсем рядом с Агатой. И прямо пожирает Агату глазами, хотя та вполне спокойна, мрачный взгляд прямо перед собой, в спинку переднего сиденья Шулича. И весь этот шум — из-за зеленой соплячки, которая, по сути, даже не знает, чего она хочет, она — большая важная причина всего этого карнавала; никто ей ничего не сказал — хотя сейчас все это знают. А мисс Худолин лично смотрит на нее как на воплощение дьявола во плоти. А еще и эти здесь, черт бы их побрал, что им всем здесь нужно, черт возьми, я даже думать не могу!

Жители деревни: Вон! Обратно!

Жители деревни: Разворачивайтесь! — Вон отсюда! Нечего вам тут делать!

Жители деревни: А нас спросили? В этой стране? Нас вообще спросили? Кто будет его соседом?

Окно открывает Шулич. В общем, это действительно его дело, на данном этапе это вопрос тактики, хотя мне почти неловко зато, что я несколько растерялся. Профессиональное наблюдение: окно должно быть открыто со стороны пассажира на переднем сиденье, шофер должен быть защищен. И что интересно: как только открывается окно, хотя во все окна смотрят люди, там, где открылся канал коммуникации, сразу возникло некое пустое пространство, люди отпрянули назад, как будто в страхе: власть — это власть, место для парламентских дебатов, никто туда не рвется, там — незаполненный круг. Достаточно большой. В котором стоит Худолинка, кстати, с микрофоном и беспроводными наушниками.

Шулич: Боже мой, да успокойтесь вы, мы просто проезжаем! Здесь дорога до Любляны.

Поверить не могу, но у Шулича вдруг появился какой-то дурацкий блеющий доленьский акцент, совершенно некстати, хотя я готов поклясться, что он родился где-то в Фужинах. По-сухобелокраньски, или с сухобелокраньским акцентом, как-то так, как писал первый словенский писатель Трубар… Что за ерунда! Режет уши это деревенское доленьское «уканье», и как будто все уже ждали, что он что-то такое и скажет, только вот они этих отговорок не принимают. А мисс Худолин лично наклонилась вперед и отвечает на чисто простом столичном разговорном:

Худолинка: Что, по этой дороге вы едете в Любляну?

Ее голос раздается в динамиках где-то около сцены, боже мой, у нее включен микрофон. Я смотрю на Агату. Она не шелохнется. Ее это вообще никак не волнует. Это мы ее сюда привезли, значит, это наша забота.

Жители деревни: Что, просто проезжаете? А что в прошлый раз ваши делали, в Куте? Что им там вообще было нужно? А? Там уже двадцать лет никого не было!

Жители деревни: Да прекрасно мы знаем, что вам нужно!

Жители деревни: Нет здесь места ни для нее, ни для кого из ее рода! — Никто из них здесь проезжать не будет! Знаем мы ваших!

Этот последний достаточно прямолинеен, для своих утверждений ему вообще не нужны никакие аргументы.

Презель: Эй, послушайте, да мы просто едем в Кочевье.

Да что это с этими двумя полицейскими? Зачем они открыли рот? Разве то, что случилось раньше, их ничему не научило? Ну и, конечно, точно то, что я и ожидал:

Жители деревни: Ну, так куда же вы едете — в Кочевье или Любляну? Давайте уж решать, ха-ха-ха.

Жители деревни: Какое Кочевье? Разве здесь можно доехать до Кочевья? Что вы нам тут лапшу на уши вешаете? Мы же видим, кто у вас здесь в машине…

Шулич: Послушайте, дама, поясните, пожалуйста, остальным, что мы просто здесь мимо проезжаем, чтобы вы смогли спокойно провести ваш концерт. У вас есть микрофон.

Жители деревни: А вы думаете, что мы здесь, по деревням, совсем дураки? Что нас проведет любой идиот, у кого случайно найдется пять минут времени?

Худолинка: Желание людей — закон, я всегда на стороне людей.

Сейчас она уже говорит на холеном, вычищенном словенском литературном языке, вспомнила, наверное, что говорит в микрофон. Эффект, кстати, потрясающий, она наклонилась к окну, я вижу ее лицо, а голос раздается по всей деревне и эхо разносится до холмов.

Худолинка: Я не собираюсь уходить от проблем, от педофилии и такого рода дел в угоду забаве! Мы по-любому повеселимся, только позже. Обязательно повеселимся!

Жители деревни: А что вам нужно в Кочевье? — У вас там что, кто-то есть?

Шулич: Дайте мне микрофон!

Худолинка голосом судьи, выносящим приговор: Не вижу никакого смысла в том, чтобы дать вам микрофон. Люди точно знают, чего они хотят, и у них на это есть все права. Здесь в Словении у людей есть права. Они здесь — у себя дома.

Агата прижимает ребенка к груди — я так и не могу забыть, что эта женщина мне просто так показала свою грудь — младенец спит, спокойно, безмятежно, ничего не замечая, похоже, для него уже наступила ночь, хотя для нас, похоже, все только начинается… За спиной у Агаты вижу другое лицо, уткнувшееся в стекло. Такая простая крестьянская рожа, лет тридцать, в данный момент агрессивная, но по сути какая-то наивная, мол, в какой иной ситуации ни в коем разе, даже и в голову не придет, просто это они такие странные, и как же с ними иначе-то? Кудрявые волосики, несколько спившееся лицо, открытые серые глаза — и мы, орудие спасения, здесь действительно стали театральным реквизитом для локальных праздников, поводом для развлекательного мордобоя!

Презель: Мы ведь тоже люди, уважаемая.

Шулич: Эй, послушайте, мы же должны где-то проехать. Или в Кочевье, или в Любляну.

Жители деревни: Ага, значит, тоже люди? Что вы за люди такие?

Жители деревни: У вас что, в Кочевье бабушка живет? Вы ей что, везете кусок потицы[21] и бокал вина?

Это последнее произнес сам кочевский соловей Филипс, боже мой, удостоил. Мне нужно купить его музыкальный диск. Он, кстати, совершенно не смущается.

Жители деревни: По этой дороге не проедет ни один цыган! В сторону Кота — ни один!

Жители деревни: Знаем мы таких, как вы! Вы просто издеваетесь и водите за нос честных людей!

Шулич тихим голосом: Да ни хрена вы не знаете.

Похоже, у него начинают сдавать нервы, это плохо, потому что для этого не то время и не то место.

Жители деревни: Разворачивайтесь! Мы здесь живем! В Кот мы вас не пустим! Разворачивайтесь!

А нам не очень и хотелось.

Худолинка: Не надо провоцировать людей, никто здесь не хочет проблем. Здесь присутствует телевидение, вы должны ответственно относиться к вопросу. Вы отвечаете перед общественностью, разве нет?