Вирджиния Эндрюс - Цветы на чердаке Страница 16

Изготовление качелей заняло у Кристофера уйму времени, потом он рисковал жизнью, чтобы повесить их. А когда он спустился вниз, и близнецы наконец начали качаться, приведя в движение пыльный воздух, удовлетворение не продлилось и трех минут.

Потом все началось сначала. Кэрри была первой:

— Уведите нас отсюда! Мне не нравятся эти качели! Нам здесь не нравится! Здесь пло-о-хо!

Ее плач не успел закончиться, как его подхватил Кори.

— На улицу, на улицу, хочу на улицу! — И Кэрри заголосила с новой силой.

Терпение… Я должна была терпеть, должна была контролировать себя целиком и полностью и не вопить только из-за того, что я хотела выйти наружу не меньше их.

— Прекратите это безобразие! — потребовал Кристофер. — Мы играем в игру, а у всех игр есть свои правила. Главное правило состоит в том, чтобы оставаться в помещении и вести себя как можно тише. Крики и визг запрещены.

Взглянув на их заплаканные лица, он смягчил свой тон.

— Представьте себе, что сад под чистым голубым небом, над головой — листва деревьев, а солнце ярко светит. А когда мы спустимся вниз, представьте себе, что наша комната — это дом со множеством комнат.

Он обезоруживающе улыбнулся.

— Когда мы будем богаты, как Рокфеллеры, нам больше не понадобится ни этот чердак, ни комната внизу. Мы будем жить, как принцы и принцессы.

— Ты думаешь у Фоксвортов столько же денег, сколько у Рокфеллеров? — недоверчиво спросила я. — Ничего себе! У нас будет все, что мы пожелаем.

И все же, все же что-то не давало мне покоя. Эта бабушка, и то как она обращается с нами, как будто мы не имели права жить на свете. И эти ужасные слова, которые она сказала: «Вы живете здесь, но как бы не существуете».

Мы еще немного пошарили по чердаку, нехотя осматривая разные вещи, пока у кого-то не забурчало в животе. Я посмотрела на часы. Два часа дня. Мой брат посмотрел на меня, а я — на близнецов. Наверное, в животе бурчало у кого-то из них, ведь они так мало ели, хотя их пищеварительные системы были автоматически настроены на завтрак в семь часов, ленч в двенадцать и обед в пять. В семь часов они ложились спать, немного закусив перед этим.

— Время ленча! — радостно объявила я.

Мы плотной кучкой спустились обратно в ненавистную сумеречную комнату. Если бы только можно было приоткрыть шторы, если бы только…

Наверное, я высказала эту мысль вслух, потому что Кристофер заметил, что даже будь шторы широко открытыми, солнце все равно не светило бы в окна, потому что они выходят на север.

Ах, эти пятна сажи на лице! В зеркале они смотрелись, как в «Мэри Поппинс» — сравнение, развеселившее близнецов и озарившее улыбками их грязные личики. Они обожали, когда их сравнивали с героями их книжек с картинками.

С ранних лет нас приучали садиться за стол безупречно чистыми, и, поскольку Бог смотрел за нами во все глаза, мы решили соблюдать все правила, чтобы не гневить Его. Мы решили, что Бог не обидится, если мы посадим Кори и Кэрри в одну ванну, так как они вышли из одного чрева. Кристофер занялся Кори, а я вымыла шампунем голову Кэрри, потом искупала ее, одела и причесала ее шелковые волосы до блеска, а потом завила их вокруг пальца, так что они ниспадали хорошенькими спиральными локонами. В довершение всего я завязала на ее голове зеленую сатиновую ленту.

И вряд ли кому-то причиняло вред то, что Кристофер разговаривал со мной, пока я мылась. Мы еще не были взрослыми — пока. В конце концов это не означало пользование ванной вместе. Мама с палой не видели ничего плохого в обнаженной коже, но, когда я мыла лицо, суровый, непреклонный образ бабушки встал у меня перед глазами. Она-то, безусловно, видела в этом плохое.

— Мы не можем больше позволить себе делать это, — сказала я Кристоферу. — Бабушка может поймать нас, и она посчитает это греховным.

Наверное, что-то в выражении моего лица заставило его подойти к ванне и обнять меня. Как он мог понять, что мне нужно поплакать у кого-то на плече? Именно это я и сделала.

— Кэти, — успокаивал меня он, пока я всхлипывала, уткнувшись в его плечо, — лучше подумай о будущем и о том, что мы сможем купить, когда разбогатеем. Я всегда ужасно хотел стать невозможно богатым и немного побыть плейбоем — только немного, потому что папа всегда говорил, что надо приносить какую-то пользу остальным людям, и я этого хочу. Но пока я не поступил в колледж, а потом в школу медицины, я смог бы улучить момент и немного подурачиться, перед тем как заняться серьезным делом.

— А, понимаю, ты имеешь в виду делать то, что не сможет сделать бедный парень. Что ж, если хочешь — пожалуйста. А я хочу лошадь. Я всю жизнь хотела иметь пони, но там, где мы жили, никогда не было достаточно места, а сейчас, я, конечно, слишком большая для пони. Поэтому это должна быть лошадь. И, разумеется, все это время я буду пробивать себе путь к славе и богатству, как ведущая мировая прима-балерина. Ты ведь знаешь, что танцоры должны все время есть, иначе они превратятся в кожу и кости, поэтому я намереваюсь съедать каждый день по галлону мороженого, а какой-нибудь день я выберу специально, чтобы питаться одним сыром, всеми видами сыра на специальных крекерах. Потом я хочу много новой одежды, новый наряд на каждый день в году. Я буду выбрасывать их, поносив один раз, потом буду сидеть и есть сыр с крекерами, а сверху намазывать мороженым. И все время буду худая, потому что буду танцевать.

Он поглаживал мою мокрую спину, а когда я обернулась, чтобы взглянуть на его профиль, он выглядел печальным и задумчивым.

— Понимаешь, Кэти, все это время, пока мы здесь заперты, нам будет не так плохо, как ты, наверное, думаешь. У нас не будет времени для огорчений, потому что мы будет постоянно думать о том, как потратить свои деньги. Давай попросим маму принести нам набор шахмат. Я всегда мечтал научиться играть в шахматы. И еще мы можем читать. Мама не даст нам соскучиться. Она привезет нам новые игры и придумает для нас новые занятия. Эта неделя пролетит незаметно.

Он улыбнулся мне своей сияющей улыбкой.

— И, пожалуйста, перестань называть меня Кристофер! Я больше не хочу, чтобы меня путали с папой, так что теперь я просто Крис, хорошо?

— Хорошо, Крис, — сказала я, — но что, по-твоему, сделает бабушка, если поймает нас здесь вместе?

— Устроит нам сущий ад и Бог знает, что еще.

Когда я вылезла из ванной и начала вытираться, я приказала ему не смотреть. Впрочем, он и не смотрел. Мы прекрасно знали, что скрывается под одеждой друг у друга, потому что видели друг друга голыми, сколько я себя помню. С моей точки зрения, мое тело было лучше. Изящнее. В чистой одежде и приятно пахнущие, мы принялись за сэндвичи с ветчиной, едва теплый овощной суп из маленького термоса и молоко. Ленч без печенья был достойным сожаления.

Крис все время украдкой поглядывал на свои часы. Вполне возможно, что нам придется ждать мать еще очень долго. Ленч закончился, и близнецы стали беспокойно ходить взад и вперед. Они капризничали и выражали свое неудовольствие, пиная все, что попадалось им под ноги. Время от времени они хмуро посматривали на нас с Крисом. Крис направился к чулану, собираясь найти какую-нибудь книгу в классной комнате на чердаке, и я хотела было идти за ним.

— Нет!! — завизжала Кэрри. — Не ходи на чердак!! Там плохо!!! Здесь тоже плохо! Везде плохо! Не хочу, чтобы ты была моей мамой, Кэти! Где моя настоящая мама? Куда она ушла? Скажи ей, чтобы она вернулась и отпустила нас поиграть в песочнице.

Она подошла к двери и повернула ручку, и когда поняла, что дверь не открывается, завопила нечеловеческим голосом. Неистово молотя кулачками в твердую дубовую панель, она стала истошно звать маму и просить, чтобы та увела ее из этой темной комнаты.

Я подбежала и обхватила ее руками, но она продолжала кричать и пинать дверь. Это было все равно, что держать дикую кошку. Крис схватил Кори, который побежал на помощь сестре. Все, что мы могли сделать, это положить их на большие кровати, достать книжки и предложить им вздремнуть. Заплаканные и все же еще сопротивляющиеся, близнецы сверкали на нас глазами.

— Что, уже ночь? — спрашивала Кэрри, охрипшая от многочисленных бесплодных воплей о свободе и матери, которая все не приходила и не приходила. — Я так хочу к маме. Почему она не идет?

— «Кролик Питер», — сказала я, выбрав любимую книжку Кори с цветными иллюстрациями на каждой странице, что само по себе делало «Кролика Питера» хорошей книгой. В плохих не было картинок. Любимой книгой Кэрри была « Три поросенка», но Крису пришлось бы читать ее как папа: кряхтя, сопя и изображая низкий голос волка. Я не была уверена в том, что он сможет. — Пожалуйста, позвольте Крису сходить на чердак и найти для себя какую-нибудь книгу. Пока его нет, я почитаю вам «Кролика Питера». Давайте посмотрим, удастся ли Питеру залезть в огород к фермеру и поесть морковки и капусты. А если вы заснете, пока я буду читать, то увидите продолжение во сне.