Михаил Барщевский - Командовать парадом буду я! Страница 16

Раздосадованная разговором с Архангельским и раззадоренная упреками бабушки Эльзы, Анна Яковлевна отправилась в Горком партии.

В Горкоме был специальный отдел по работе со старыми большевиками. Заведовать этим отделом раз за разом назначали либо несильно проштрафившегося партийного деятеля высокого ранга из других отделов, – временная мера наказания, либо молодого комсомольского выдвиженца – стартовая площадка для будущей партийной карьеры. В любом случае, должность всегда считалась проходной, и больше года на ней никто не сидел. Относились к своим обязанностям партийные временщики соответственно.

Суть работы отдела можно было разделить на две составляющие – социальную и политическую.

Социальная часть сводилась к обеспечению старых большевиков продуктовыми заказами к праздникам, распределению открыток на мебель, швейные машинки, югославские сапоги и иной дефицит, а политическая – к успокоительным беседам с вечно недовольными ветеранами партии, которые «не за это размахивали чапаевской шашкой и мужественно всходили на эшафот».

Редко кто из старых большевиков приходил «качать права» по личным проблемам. Сказывалось суровое воспитание и такое же отношение к жизни. Поэтому визит Анны Яковлевны Искры по поводу несправедливости по адресу внука обратил на себя внимание. Инструктор отдела, к которому бабушка Аня попала на прием, брать на себя ответственность не стал и записал ее к заведующему – пусть тот отдувается.

Заведующий, недавно назначенный борзый комсомольский деятель лет под сорок, явно пересидевший лишнее в Горкоме комсомола, принял Анну Яковлевну радушно, слушал заинтересованно, с пониманием. Кивал много, соглашался во всем, возмущался и обещал немедленно переговорить с товарищами из Административного отдела.

Через месяц экс-комсомольцу обещали назначение в Отдел промышленности Горкома КПСС. Ни с какого боку не стоило ему сейчас высовываться с запросами к Административному отделу, то есть портить отношения со всемогущими партийными кадровиками.

Поэтому, когда за Анной Яковлевной закрылась дверь, радушный экс-комсомолец презрительно хмыкнул ей в спину и, скомкав, бросил в корзину листок, куда во время беседы деловито записывал суть претензий наивной старой большевички.

Прождав безрезультатно месяц, бабушка Аня вновь отправилась в Горком. На месте завотделом сидел уже новый человек – бывший инструктор Отдела оборонной промышленности ЦК КПСС, пониженный за пьянку и буйство во время празднования закладки новой подводной лодки на закрытом судостроительном заводе.

Злой на весь мир, испытавший только что несправедливость на себе, он решил Анне Яковлевне помочь. Для него, еще недавно сотрудника аппарата ЦК, Административный отдел Горкома оставался нижестоящей инстанцией. Он снял трубку второй «кремлевки» и набрал четырехзначный номер заведующего Адмотделом.

По результатам разговора специалист-ипохондрик по работе со старыми большевиками сообщил – поздно. Вот приди она хоть пару недель назад, вопрос можно было решить.

Вернувшись домой, бабушка Аня накатала длиннющую жалобу с перечислением всех своих заслуг перед партией в адрес ЦК КПСС. Жалобу, естественно, переправили в Горком. Там посмеялись, показали новому перспективному сотруднику Отдела промышленности, тому, кто первым принимал Анну Яковлевну. Он выматерился, потом тоже рассмеялся и предложил сам подготовить ответ заявительнице, чтобы не загружать дурацкой работой товарищей.

Письмо, полученное бабушкой Аней, являло эталон вежливости и внимания к адресату. Там слово в слово были переписаны все ее заслуги перед партией, подробно изложена суть ее просьбы и в конце сообщалось – «меры приняты». Какие, бабушка Аня так и не поняла, но осталась весьма удовлетворена заботой со стороны своей партии к обращениям ветеранов. Вадиму же сообщила, что год придется подождать.

Сидеть год сложа руки Вадим не мог. Он уже привык «жить с будильником в портфеле». Первое занятие напрашивалось само собой. Рядом с красным дипломом в отцовской коробке для важнейших документов скромно валялась рекомендация в аспирантуру. Как и любой иной краснодипломник, Вадим имел право поступать в аспирантуру сразу, без обязательной двухгодичной отработки по распределению.

Но Вадим хотел быть адвокатом, а не кандидатом наук. Степень, конечно, не помешает, но как дополнение, как гарнир. Основное блюдо – адвокат.

Михаил Леонидович позвонил своему старому знакомому Марлену Исааковичу Перельману. Марлен заведовал консультацией, причем одной из самых сильных в Москве. Просьба была простой – можно мальчик в свободное от работы время постажируется? Неофициально.

Марлен согласился: пусть ходит, если ему это интересно.

Так началось знакомство известнейшей московской адвокатессы Ирины Львовны Коган, дочери великого московского адвоката начала двадцатого века Льва Моисеевича Когана, и выпускника Всесоюзного заочного юридического института Вадима Осипова.

Ирине Львовне Вадим приглянулся сразу. Что и не удивительно. Она вообще любила людей, без чего, собственно говоря, в адвокатской профессии делать вовсе нечего, а Вадим к тому же так старался все познать и понять, что посвящать его в любимое дело оказалось сплошным удовольствием. Порою вопросы Вадима ставили Ирину Львовну в тупик. Уж больно нестандартно он читал закон, выворачивая порою наизнанку и придавая чуть ли не противоположный смысл казалось бы совсем простой фразе.

Вадим на правах вольнонаемного стал ходить с Ириной Львовной по судам, сидеть с ней на приеме граждан (у адвокатов это называлось «улицей»), обсуждать ее судебные дела.

К огорчению Вадима и вящему стыду Ирины Львовны, советоваться с ней по своим рабочим проблемам (а Вадим продолжал служить юрисконсультом Московского пищекомбината) оказалось бесполезно. Коган ничего не понимала в хозяйственном праве, слова «договор поставки» или «контрактация сельхозпродукции» были для нее пустыми звуками. Вадима это искренно забавляло (ведь так просто), а Ирину Львовну ничуть не смущало – настоящий специалист спокойно воспринимает свою некомпетентность в областях, напрямую с его работой не связанных.

Так или иначе, Ирина Львовна через два месяца, придя к выводу, что Вадим талантлив и трудолюбив, позвонила Архангельскому с просьбой разрешить Осипову раз в неделю посещать занятия для стажеров. Спокон веку в Московской коллегии адвокатов было правило – по вторникам, вечером, для стажеров в Президиуме, что располагался тогда на Неглинке, проводились занятия. Это была, если угодно, послевузовская подготовка к овладению ремеслом. Стажерам не читали лекций, например, по уголовному праву. Кто-то из маститых адвокатов проводил семинар «Защита несовершеннолетних». Другой – «Тактика защиты по автотранспортным преступлениям». И так в течение шести месяцев.

Архангельский не мог отказать Ирине Львовне, уж больно высокий авторитет заработала она в коллегии, хотя просьба и показалось странной: не в традициях адвокатуры было допускать посторонних на внутренние профессиональные мероприятия.

Короче говоря, Вадим, продолжая работать юрисконсультом, стал неофициальным стажером адвоката Коган. Заведующий консультацией думал, что Осипову это быстро надоест, что парень просто не выдержит таких нагрузок. Однако, когда прошло еще четыре месяца, а Вадим не сдался, заведующий стал смотреть на него не как на сына приятеля, а как на будущего адвоката своей консультации.

Свято верящий во всепобеждающую силу печатного слова Владимир Ильич, Ленкин отец, высказал неожиданное предложение. А что, если Вадим напишет несколько статей об адвокатах? Тема для советской прессы если и не совсем закрытая, то, по крайней мере, сильно не популярная. Конечно, ни о «Правде», ни об «Известиях» речи идти не могло – они проводили генеральную линию партию, в которой адвокатуры видно не было даже под микроскопом, а вот «Вечерняя Москва» или «Московский комсомолец» могли таким материалом заинтересоваться.

Вадим согласился. Владимир Ильич позвонил кому-то из своих знакомых, те сказали «можно попробовать», и Вадим отправился к Архангельскому. Тоже по наущению Владимира Ильича. Знакомство адвокатского босса должно было состояться не с Осиповым-просителем, а с Осиповым-журналистом.

Архангельский принял Вадима скорее настороженно, нежели радостно. При всей внешней приветливости – встал из-за стола, пожал руку, предложил чаю – Председатель Президиума настойчиво пытался выяснить, с чем связан неожиданный интерес прессы к адвокатам.

Вадим хитрить не стал. Объяснил прямо:

– Хочу быть адвокатом. В этом году меня не пропустил Горком. Значит, в следующем вам нужны будут дополнительные аргументы. Я прав?

Архангельский с облегчением выдохнул. «Забавный парень! Видать, упертый. Ладно – посмотрим!»