Джеффри Арчер - Прямо к цели Страница 16

Единственное, что он мог сделать, так это не воздавать никакой хвалы в своем рапорте действиям Трентама на поле боя в тот день. Чувствуя себя предателем, он поставил свою подпись внизу второй страницы и передал рапорт дежурному офицеру.

К вечеру того дня дежурный сержант отпустил его на час, чтобы выкопать могилу для рядового Прескотта. Опустившись на колено у его изголовья, Чарли проклинал людей с обеих сторон, которые несли ответственность за эту войну.

До Чарли донесся речитатив священника, произносившего «Прах к праху, пыль к пыли», затем прозвучал прощальный напев трубы. Похоронная команда сместилась правее и стала копать могилу для другого солдата. Около сотни тысяч человек лишились жизни на Марне. Чарли не мог больше мириться с мыслью о том, что какая бы то ни было победа стоила такой цены.

Он сидел у могилы скрестив ноги и, забыв о времени, вырезал штыком крест. Наконец он поднялся и установил крест у изголовья могилы. В центре его были вырезаны слова: «Рядовой Томми Прескотт».

Под беспристрастной луной, вновь вернувшейся этой ночью на небо, чтобы пролить свой холодный свет на свежие могилы, Чарли поклялся Богу, не зная, слышит тот его или нет, что никогда не забудет ни своего отца, ни Томми, а по этой причине и капитана Трентама.

Уснул он среди своих товарищей. Сигнал трубы прозвучал с первым проблеском света, и Чарли, окинув прощальным взором могилу Томми, вернулся в свой взвод, где ему сообщили, что в девять часов командир полка обратится к личному составу с речью.

Часом позднее он стоял по стойке «смирно» в поредевшем каре, образованном из тех, кто выжил в этом сражении. Полковник Гамильтон сообщил своим подчиненным, что премьер-министр охарактеризовал второе сражение на Марне, как величайшую победу в истории войны. Чарли почувствовал, что голос его подводит, когда он попытался вместе со всеми крикнуть «ура!».

— В этот день было почетно называться королевским фузилером, — продолжал полковник, монокль которого находился на прежнем месте. — За участие в сражении личный состав полка удостоен двух крестов Виктории, шести Военных крестов и девяти медалей.

Когда назывались фамилии награжденных и зачитывались выписки из приказа, Чарли оставался безразличным, пока не услышал имя лейтенанта Артура Харви, который, как объявил им полковник, вел в атаку взвод номер 11 до самых траншей противника, что дало возможность тем, кто находился за ним, развить успех и прорвать оборону немцев. За это он был посмертно награжден Военным крестом.

Через секунду Чарли услышал, как полковник произносит имя капитана Гая Трентама.

— Этот блестящий офицер, — поведал полковник, — не заботясь о собственной безопасности, возглавил атаку после гибели лейтенанта Харви и, сразив нескольких германских солдат, ворвался в их окопы, где собственноручно уничтожил целое подразделение противника. Преодолев рубеж обороны, он стал преследовать двух немцев, пытавшихся скрыться в ближайшем лесу. Ему удалось убить обоих солдат противника и вызволить двух фузилеров из рук врага. Затем он вывел их на позиции союзных войск. За свою беспримерную храбрость капитан Трентам также награждается Военным крестом.

Трентам вышел вперед и, пока полковник доставал серебряный крест из кожаного футляра и прикалывал его к груди «героя», личный состав полка кричал «ура!».

Затем были названы один сержант-майор, три сержанта, два капрала и четыре рядовых, но только один из них вышел вперед, чтобы получить свою медаль.

— Одним из тех, кого нет сегодня с нами, — продолжал полковник, — является молодой человек, который проследовал за лейтенантом Харви до траншей неприятеля и уничтожил четверых, а возможно, и пятерых германских солдат. В ходе дальнейшего преследования врага он вначале поразил еще одного солдата, а затем — немецкого офицера. Шальная пуля настигла его, когда до своих траншей оставалось всего несколько ярдов.

Над строем вновь прокатилось «ура!».

Вскоре строй был распущен, и, когда все побрели в свои палатки, Чарли медленно отправился за линию обороны, туда, где находилось большое кладбище.

Он опустился на колени возле знакомой могилы и после некоторых колебаний выдернул крест, который до того установил в изголовье.

Отцепив нож, висевший у него на поясе, он рядом со словами «Томми Прескотт» вырезал «удостоен медали».

Через две недели тысяча одноногих, одноруких и одноглазых солдат отправлялись по приказу командования на родину. Сержант королевских фузилеров Чарлз Трумпер был выделен их сопровождать, скорее всего потому, что был единственным, кто пережил три атаки на позиции противника.

Их радость и веселье по поводу того, что они все же остались в живых, заставляли Чарли чувствовать себя еще более виноватым. Он ведь, в конце концов, лишился только одного пальца на ноге. Во время обратной поездки по суше, по морю и опять по суше он терпеливо помогал им одеваться, умываться, принимать пищу и передвигаться. На причале в Дувре их приветствовали толпы людей. В разные концы страны их развозили специальные поезда, чтобы до конца своих дней они могли вспоминать эти немногие моменты чести и даже славы. Но к Чарли это не относилось. Бумаги предписывали ему следовать только до Эдинбурга, где он должен был принимать участие в обучении следующей партии рекрутов, которым предстояло занять их места на Западном фронте.

11 ноября 1918 года в одиннадцать часов дня военные действия были прекращены, и благодарная нация стояла молча, когда в железнодорожном вагоне в Компьенском лесу подписывался пакт о перемирии. Чарли услышал весть о победе, когда находился на стрельбище в Эдинбурге, где обучал молодых призывников. Некоторые из них не могли скрыть своего разочарования по поводу того, что их бессовестно лишили возможности встретиться с врагом.

Война закончилась, и империя победила, или так по крайней мере политики пытались представить результаты столкновения между Англией и Германией.

«Более девяти миллионов человек сложили головы за свою страну, причем многие из них так и не достигли зрелого возраста, — писал Чарли в письме своей сестре Сэл. — И чего же добились стороны в результате такой резни?»

В ответном послании Сэл писала ему о том, как благодарна она судьбе, что он остался в живых, и сообщала, что обручилась с летчиком из Канады. «Через несколько недель мы собираемся заключить брак и отправиться жить к его родителям в Торонто. В следующий раз, когда ты получишь письмо от меня, оно придет с другой стороны океана.

Грейс все еще находится во Франции, но в начале нового года рассчитывает вернуться в Лондонский госпиталь. Она теперь стала старшей медсестрой. Я думаю, ты знаешь, что ее уэльский капрал подхватил пневмонию и умер через несколько дней после объявления перемирия.

Китти сначала исчезла с лица земли, а затем так же внезапно объявилась в Уайтчапеле с мужчиной в автомобиле, ни один из которых ей, похоже, не принадлежал, но она, тем не менее, казалась весьма довольной жизнью».

Чарли не смог понять смысл приписки, которую в конце письма сделала сестра: «Где же ты будешь жить, когда вернешься в Ист-энд?».

Сержант Чарлз Трумпер был демобилизован с действительной военной службы 20 февраля 1919 года одним из первых. Недостающий палец сыграл наконец свою роль. Он сложил форму, положил сверху каску, рядом сапоги и, пройдя через плац, сдал их каптенармусу.

— Тебя, сержант, не узнать в этом старом костюме и кепи. Они теперь тебе малы, не так ли? Ты, должно быть, подрос за то время, что был фузилером.

Чарли посмотрел вниз на свои брюки: они теперь на целый дюйм не доходили до ботинок.

— Должно быть, вырос за время пребывания в фузилерах, — медленно повторил он, раздумывая над каждым словом.

— Могу поклясться, что родные будут вне себя от радости, когда ты вернешься домой.

— Те из них, кто остался, — сказал Чарли, поворачиваясь, чтобы уйти.

Ему оставалось только явиться к казначею и получить свое последнее денежное содержание и проездные документы, прежде чем оставить военную службу.

— Трумпер, с вами хочет поговорить дежурный офицер, — сказал ему сержант-майор, когда он покончил с последней, по его предположениям, служебной обязанностью.

«Лейтенанты Мэйкпис и Харви навсегда останутся в моей памяти моими дежурными офицерами, — думал Чарли, возвращаясь через плац к ротной канцелярии. — Теперь их место постараются занять какие-нибудь безусые юнцы, так и не понюхавшие пороха».

Чарли собрался было отдать лейтенанту воинскую честь, но вспомнил, что он уже не в форме, и просто снял кепи.

— Вы хотели видеть меня, сэр?

— Да, Трумпер, по личному делу. — Молодой офицер коснулся коробки, стоявшей у него на столе. Чарли не видел, что лежало внутри.