Розамунда Пилчер - В канун Рождества Страница 16

Он ответил: «Да, сэр». Причин не ехать действительно не существовало — никаких семейных уз, ни жены, ни детей. Наоборот, это был шанс, которого Сэм подсознательно жаждал со времен окончания университета. Новая работа. Новый город. Новая страна. Новая жизнь.

Сэм пригласил тогдашнюю возлюбленную пообедать и попытался объяснить причины отъезда. Она всплакнула и сказала, что, если он хочет, готова поехать с ним. Сэм был уверен, что как раз этого и не хочет. Чувствуя себя подонком, он так и сказал ей, и она еще немного поплакала. Когда подошло время расставаться, он усадил ее в такси и больше никогда не видел.

Столь же немилосердно Сэм расстался и с имуществом. Кончался большой отрезок его жизни, и он не имел ни малейшего представления о том, когда вернется в Лондон снова, да и вернется ли вообще. Поэтому он продал автомобиль и квартиру, оставив и сдав на хранение лишь несколько любимых картин, книг и кое-что из мебели. В офисе он освободил от своих принадлежностей письменный стол. Кто-то устроил прощальную вечеринку, и Сэм сказал «до свиданья» всем друзьям.

«Не оставайся там надолго», «Возвращайся поскорее», — говорили они.

Однако, попав в Нью-Йорк, Сэм был сразу же покорен. Он чувствовал себя там как рыба в воде и наслаждался каждой минутой жизни в этом бурлящем энергией космополитическом плавильном котле. Обосновался Сэм в Гринвич-Вилледж, но, когда женился на Деборе, она уговорила его переехать, и они поселились в модной двухуровневой квартире на Восточной Семидесятой улице. Сэму всегда нравилось устраиваться на новом месте, знакомиться со всеми его закоулками, что-то перекрашивать, расставлять заново мебель и развешивать картины, однако Деборе не улыбалась мысль перевозить старые вещи из Гринвич-Вилледж в прекрасную новую квартиру. Она и дизайнера по интерьеру уже пригласила, а тот не вынес бы, если бы старый продавленный кожаный диван нарушил его до малейшей детали продуманный замысел. Последовало несколько мелких стычек, и Сэм, как обычно, уступил. К тому же он был только рад поставить диван в каморке, где держал компьютер и факс. Тот отлично вписался в рабочую обстановку, и иногда, по выходным, когда Дебора считала, что ее муж занят сверхсрочной работой, Сэм возлежал на старом диване и смотрел по телевизору футбол.

Его дома… Квартира на Восточной Семидесятой была для Сэма последним домом, и его он тоже потерял, а заодно и Дебору.

Она не отличалась нерешительностью, поэтому так и сказала ему прямо в лицо, что уходит. Ей надоело играть вторую скрипку, так как на первом месте в его жизни — компания «Старрок и Суинфилд». Она устала быть женой трудоголика. И, разумеется, у нее есть другой мужчина. Когда она назвала его имя, Сэм был не просто потрясен, он даже испугался за Дебору и ее будущее. Он сказал ей об этом, но она осталась непреклонна. Слишком поздно. Она приняла решение, и ее не переубедить. Сэм рвал и метал. Он был сбит с толку и унижен. «Рогатый муж», вспомнилось ему старомодное выражение. «Я рогат. Мне наставили рога».

И все же, до известной степени, он Дебору понимал.

В офисе его встретили уклончивые взгляды и сочувственное выражение лиц. Некоторые из сослуживцев были, пожалуй, даже чересчур внимательны. Они похлопывали Сэма по плечу и заверяли в своей неизменной дружбе. Но были и другие, например Лайми, который поглядывал на него с ухмылкой, словно кот, который дорвался до хозяйских сливок. И Сэма вдруг осенило: а ведь все эти люди, наверное, давно были в курсе его семейных дел, он же, как и положено главному персонажу мелодрамы, обо всем узнал последним.

Днем появился Майк Пассано. Он скользнул в открытую дверь и уселся на краешек стола. Они немного поговорили о текущих делах, а потом Майк сказал:

— Сочувствую. Я имею в виду Дебби…

— Спасибо.

— Хорошо, что у вас нет детей. Меньше проблем.

— Да.

— Если захочешь, приезжай как-нибудь вечерком, поужинаем вместе.

— Я в порядке, Майк.

— Ладно. Хорошо. Но предложение остается в силе.

Полтора месяца Сэм трудился не покладая рук. Он пользовался малейшим предлогом, чтобы задержаться на работе, и возвращался в пустую квартиру, где его никто не ждал с ужином. Иногда заскакивал в бар, заказывал сэндвич и порцию виски. Или две порции. У него началась бессонница, а днем нападало нервическое беспокойство. Вся жизнь пошла под откос.

Майк Пассано посоветовал ему взять отпуск, но как раз этого Сэм желал меньше всего. Однако постепенно он стал ощущать, что, пожалуй, Нью-Йорка с него достаточно. Ему захотелось в Англию. Домой. Снова увидеть английские туманные небеса, неяркую зелень полей. Пить теплое пиво и ездить на красных автобусах.

Однажды вечером, в разгар отчаяния, в квартире раздался телефонный звонок. Это звонил из Лондона сэр Дэвид Суинфилд.

— Мы можем поговорить, Сэм?

— Конечно, сэр.

— Слышал, что у тебя не все ладится.

— Плохие вести распространяются быстро.

— Мне рассказал Майк Пассано. Сегодня утром. Сочувствую.

— Благодарю вас.

— Хочешь сменить обстановку?

— Что вы имеете в виду? — осторожно спросил Сэм.

— У меня возникла идея. Новый проект. Как раз по твоей части. Может тебя заинтересовать.

— А где?

— В Англии.

— Вы хотите сказать, что мне надо покинуть Нью-Йорк?

— Ты там уже шесть лет. Я согласую вопрос с Майком.

— А кого назначат на мою должность?

— Наверное, Лоуэлла Олдберга.

— Но у него нет опыта работы!

— У тебя его тоже не было.

Сэм решил убедиться, что понял правильно.

— Это понижение в должности? — напрямик спросил он.

— Нет, просто перевод. Наверх и с большой перспективой. — И, помолчав немного, сэр Дэвид добавил: — Я хочу, чтобы ты вернулся, Сэм. Ты мне нужен. Думаю, что сейчас самое время.

Дом на Бьюли-роуд представлял собой половину трехэтажного викторианского особняка, отделенного от проезжей дороги палисадником, приспособленным под заасфальтированную автомобильную площадку. Вся эта тихая улица была уставлена машинами, что говорило о состоятельности здешних обитателей. Росли здесь и деревья. Сейчас они стояли голые, но летом, в роскошной листве, создавали впечатление удаленности от центра Лондона, и улица казалась почти загородной.

В это мрачное утро было еще темно. Когда Сэм расплачивался за такси, входная дверь распахнулась, из дома вырвался поток света и на пороге появилась фигура крупного мужчины.

— Сэм! — крикнул Нил Филип. На нем были брюки от делового костюма и темно-синий свитер с застежкой «поло». Он спустился на дорожку и подошел к воротам. — Как я рад тебя видеть!

Нил никогда не стеснялся выражать свои чувства. Сэма словно облапил медведь. Такси уехало, а Нил, нагнувшись, подхватил два огромных чемодана и потащил их к дому, оставив Сэму сумку с клюшками и портфель.

— Джэни собирает ребятишек в школу, она скоро спустится вниз. Как долетел? Наверное, чертовски устал. — И Нил плюхнул чемоданы внизу лестницы. — Чайник кипит. Хочешь кофе?

— Жажду.

— Тогда пойдем.

Сэм снял пальто и бросил его на перила. Сверху доносился недовольный детский голос. На ступеньке стояли пара маленьких резиновых сапог и игрушечный автомобиль. Сэм прошел за Нилом по коридору в просторную кухню с окнами над раковиной. Стол, застеленный клетчатой скатертью, был накрыт к завтраку: пакеты с овсяными и кукурузными хлопьями, молочник, подставка для яиц.

Нил насыпал несколько ложек кофе в кружку и залил кипятком. Восхитительный аромат наполнил кухню.

— А поесть хочешь?

— Нет, только кофе.

Сэм подвинул стул, сел и с облегчением вздохнул. Странно, почему он так устал? Ведь последние семь часов он провел главным образом в сидячем положении.

— Ты потрясающе выглядишь, Нил.

— Да, не так уж плохо для человека семейного. — Нил достал хлеб и положил два ломтика в электрический тостер. — Ты ведь этот дом еще не видел? Мы купили его через два года после твоего отъезда в Нью-Йорк. Так сказать, улучшили жилищные условия. И нам нужен был сад для детей.

— Сколько им сейчас?

— Дэйзи — десять, а Лео — шесть. Они ужасно рады, что ты у нас поживешь. После твоего звонка только и говорят об этом. Ты надолго в Англию?

— Я не в отпуск приехал, Нил. По делу. Меня вызвал президент фирмы. Какой-то новый проект.

— Значит, прощай, Нью-Йорк?

— По крайней мере, на время.

— Сэм, я так расстроился из-за Деборы…

— Мы об этом еще поговорим, но позже. Слишком много и долго надо рассказывать.

— Давай сегодня вечерком заглянем в паб, и ты мне все выложишь за кружкой пива. И знай, у нас ты можешь оставаться сколько захочешь.

— Ты очень добр. Даже слишком.

— Такая уж у меня натура, старик, такая натура.

Щелкнул тостер. Нил вынул готовые ломтики и вставил еще два. Сэм молча наблюдал за аккуратными и точными движениями большого и на первый взгляд неуклюжего человека. Волосы у Нила были все еще густые и темные, лишь кое-где проблескивали серебряные нити. Он прибавил в весе, как это бывает с мужчинами атлетического сложения, но вообще-то изменился мало.