Курт Воннегут - Завтрак для чемпионов, или Прощай, черный понедельник Страница 16

Что касается рабов, то это были гипсовые скульптуры чернокожих в пещере футов на пятнадцать дальше Джесса Джеймса по проходу. Скульптуры освобождали друг друга от цепей при помощи молотков и напильников. Туристам рассказывали, что некогда настоящие рабы скрывались в пещере после бегства на свободу через реку Огайо.

Россказни про рабов были таким же враньем, как история Джесса Джеймса. Пещеру открыли только в 1937 году, когда земля расселась от небольшого землетрясения. Двейн Гувер нашел трещину самолично и потом вместе со своим приемным отцом расширил ее с помощью ломов и динамита. До них там даже крыс не было.

Единственной связью между пещерой и беглыми рабами было вот что: участок, на котором пещера была обнаружена, когда-то принадлежал бывшему рабу, Джозефусу Гублеру. Когда хозяин его освободил, он двинулся на север и построил там ферму. Потом он вернулся и выкупил свою мать и женщину, ставшую его женой.

Его потомки владели фермой до самой Великой депрессии, когда Мидлэндский окружной коммерческий банк опротестовал закладные. Потом приемного папашу Двейна сшибло машиной, которую вел белый человек, купивший ферму. В возмещение пострадавший получил по личной договоренности то, что он презрительно окрестил «богом проклятой фермой черномазых».

Двейн помнил первое путешествие, которое было предпринято семейством для осмотра фермы. Его отец содрал дощечку черномазых с почтового ящика черномазых и забросил ее в канаву.

Вот что было на ней написано:

Глава четырнадцатая

Грузовик с Килгором Траутом находился уже в Западной Виргинии. Вся поверхность штата была исковеркана техникой и взрывами: люди выковыривали из-под нее каменный уголь. Угля теперь почти не осталось. Он весь превратился в тепловую энергию.

То, что осталось от поверхности Западной Виргинии, лишенной своего угля, деревьев и плодородной почвы, постепенно перестраивалось в соответствии с законами тяготения. Земля проваливалась во все дыры, которые в ней прорыли. Горы Виргинии, некогда без всякого усилия стоявшие на собственном основании, начали съезжать в долины.

Западная Виргиния была изуродована с ведома и одобрения исполнительных, законодательных и судебных органов правительства штата, облеченного властью, данной ему народом.

Кое-где еще попадались обитаемые жилища.

Впереди Траут увидел сломанный барьер. Он заглянул в овраг за барьером и увидел, что в ручейке валяется перевернутый «кадиллак», модель «Эльдорадо» 1968 года. Судя по номеру, он был из Алабамы. В ручейке были еще какие-то старые предметы обихода — газовые плиты, стиральная машина, два холодильника.

Белая девочка с ангельским личиком и льняными волосами стояла возле ручейка. Она помахала Трауту. Она прижимала к груди бутылочку пепси-колы емкостью в восемнадцать унций.

Траут спросил сам себя вслух, как же люди развлекаются, и водитель рассказал ему странную историю: как он ночевал в Западной Виргинии, в прицепе своего грузовика, рядом с домом без окон, который все время жужжал на одной ноте.

— Мне было видно, что народ туда заходит, и видно, как народ выходит оттуда, — сказал он, — но я никак не мог сообразить, что за машина там жужжит. Дом был слеплен наспех, по дешевке, стоял он на бетонных блоках и прямо в чистом поле. Машины подъезжали и уезжали, и похоже было, что людям эта жужжащая штука очень даже нравится, — сказал он.

Так что он не вытерпел и заглянул внутрь.

— Там кишмя кишели люди, и все — на роликах, — сказал он. — Они катались все время в одну сторону, по кругу. Никто не улыбался. Все просто катались да катались по кругу.

Он рассказал Трауту, что он слыхал, будто местные жители хватают голыми руками живых гадюк и гремучих змей во время службы в церкви — хотят показать, как они глубоко верят, что Иисус их защитит.

— Разные люди живут на белом свете, — сказал Траут.

Траут поражался, как недавно белые люди появились в Западной Виргинии и как быстро они ее стерли в порошок, добывая уголь для тепла.

«Теперь уже и тепла не осталось — оно рассеялось в пространстве», — подумал Траут. Оно доводило воду до кипения, пар вертел ветряные мельницы из стали. А эти мельницы заставляли вращаться роторы в генераторах. Какое-то время Америка купалсь в электроэнергии, была залита электричеством. На угле работали также старинные пароходы и паровозы.

В те времена, когда Двейн Гувер, и Килгор Траут, и я были мальчишками, когда наши отцы были мальчишками, когда наши деды были мальчишками, на паровозах, пароходах и фабриках были свистки, которые свистели от пара. Свистки выглядели так:

Пар от воды, доведенной до кипения жаром пылающего угля, со страшной силой вырывался через свисток, и свисток испускал резкий красивый вопль — этот звук как будто вылетал из глотки подыхающего динозавра, звук был примерно такой: У-ууууууууууу-ух, у-ууууууух или трынннннннннннннннннннньэ и так далее.

Динозавром называется такое пресмыкающееся, ростом с паровоз. Оно выглядело так:

У него было два мозга: один — для передней половины, другой — для задней. Это животное вымерло. Оба мозга вместе были меньше горошины. Горошина была плодом бобового растения и выглядела так:

Уголь был сильно спрессованной смесью мертвых деревьев, и цветов, и кустиков, и травки, и прочего, с примесью навоза динозавров.

Килгор Траут размышлял о воплях паровых свистков и разрушении Западной Виргинии, из-за чего свистки и смогли распевать во все горло. Он думал, что эти душераздирающие вопли унеслись в межзвездное пространство вместе с теплом. Но он ошибался.

Как и у большинства писателей, занимающихся научной фантастикой, у Траута было весьма слабое представление о науке, а технические подробности нагоняли на него сон. Ни один вопль свистка не мог унестись особенно далеко от земли вот по какой причине: звук может распространяться только в атмосфере, а земная атмосфера по отношению к Земле — тоньше яблочной кожуры. Дальше идет почти полный вакуум. Яблоком назывался всеми любимый фрукт, который выглядел так:

Водитель любил покушать. Он заехал в закусочную Макдональда. Тогда было много разных заведений, торговавших рублеными бифштексами. Одна компания была «Макдональд». Другая — «Бургер-Шеф». Двейн Гувер, как уже говорилось, владел лицензиями на несколько «Бургер-Шефов».

Рубленые бифштексы приготовлялись из животного, которое выглядело так:

Животное убивали и перемалывали в фарш, потом делали из него котлетки, поджаривали их и закладывали между двумя кусками булки. Конечный продукт выглядел так:

А Траут, у которого денег почти не осталось, заказал чашку кофе. Он спросил старого-престарого деда, который сидел рядом с ним за столом, работал ли он в шахтах. Старик сказал так:

— С десяти и до шестидесяти двух.

— Рады, что избавились? — сказал Траут,

— Господи, — сказал старик, — да разве ж от них избавишься — даже во сне покоя нет. Я и во сне уголь рубаю.

Траут спросил его, как он смотрит на то, что работал в промышленности, которая ведет к полному уничтожению окружающей местности, и старик сказал, что всю жизнь так изматывался, что ни о чем таком и не думал.

— Да ведь все одно, задумываться или не задумываться, — сказал старый шахтер, — если то, о чем думаешь, не твое.

Он напомнил, что все права на полезные ископаемые во всей округе принадлежали железорудной и каменноугольной компании Розуотера, которая приобрела эти права вскоре после Гражданской войны.

— По закону получается, — продолжал он, — что если человек имеет собственность под землей и хочет до нее добраться, вы обязаны дать ему возможность снести к чертовой матери все, что находится между поверхностью и этой его собственностью.

Траут не увидел никакой связи между железорудной и каменноугольной компанией Розуотера и Элиотом Розуотером, своим единственным поклонником. Он по-прежнему думал, что Элиот Розуотер — подросток.

А дело было в том, что предки Розуотера были одними из главных виновников уничтожения земли и людей в Западной Виргинии.

— И все же как-то несправедливо получается, — сказал старый шахтер Трауту, — когда один человек имеет собственность под фермой, или рощицей, или под домом другого человека. И каждый раз, когда ему нужно достать из-под всего этого свою собственность, он в полном праве снести все, что стоит наверху, лишь бы до своего добраться. Живут люди на поверхности, а их права гроша ломаного не стоят по сравнению с правами хозяина того, что под ними лежит.

Он стал припоминать вслух, как он вместе с другими шахтерами пытался заставить железорудную и каменноугольную компанию Розуотера обращаться с ними по-человечески. Они устраивали маленькие войны с частной полицией компании, с полицией штата, с Национальной гвардией.