Митч Элбом - Хранитель времени Страница 16

— Привет, — сказала девочка.

Мужчина молча кивнул.

— Это часы из фильма. У вас вряд ли такие найдутся…

Сара минут десять пыталась объяснить, что ей нужно. И постепенно сбилась с темы, рассказывая не столько о предмете своих поисков, сколько об Итане. Да, она вот, знаете, решила сделать ему хороший подарок…

С продавцом часов оказалось легко беседовать — он слушал с таким терпением, словно впереди у него была вечность. Должно быть, его хозяин довольно снисходителен, подумалось Саре, между тем она тараторила без умолку. Ни с матерью, ни со школьными товарищами девочка не могла поделиться своей тайной. К тому же, по словам Итана, он хранил в секрете их отношения, и она следовала его примеру. Но здесь, с незнакомым человеком, было нечего стесняться, и Сара с радостью и облегчением выкладывала все, что наболело у нее на сердце.

— Иногда он не очень-то разговорчив, — жаловалась она, — и не всегда отвечает на мои сообщения.

Помощник хозяина кивнул.

— Но я знаю, что он любит этот фильм. И часы эти ему нравятся — они вроде бы треугольные? Я хочу его удивить.

Продавец снова согласно закачал головой. Вдруг ожили часы с кукушкой. Она громко прокуковала пять раз, возвещая, что в Нью-Йорке пять часов.

— Ой-ой-ой, хватит, — взмолилась Сара, зажимая уши ладонями. — Прекратите это.

Мужчина бросил на нее такой взгляд, словно она была в опасности.

— В чем дело? — не поняла Сара.

Кукушка спряталась за дверцу.

Повисло неловкое молчание.

— Гм… — начала Сара, — если вы покажете мне обычные часы, я попробую пояснить на примере, какие мне нужны.

— Отличная мысль, — вмешался в разговор хозяин.

Помощник пошел в дальний отдел магазина. Сара барабанила пальцами по прилавку. Рядом с кассовым аппаратом она заметила поднятую крышку, украшенную драгоценными камнями. Старинные карманные часы с расписным корпусом. Похоже, очень дорогие.

Продавец вернулся, держа в руках коробочку. На ней было фото из фильма «Люди в черном». Он протянул ее Саре. Внутри лежали гламурные черные часы в форме треугольника.

— О боже, у вас они есть? Как я рада! — взволнованно воскликнула девочка.

Он склонил голову к плечу:

— Почему же вы такая грустная?

— А? — переспросила Сара, прищурившись. — В каком смысле?

Она посмотрела на владельца магазина — тот, по-видимому, был смущен. Помявшись, он прошептал извиняющимся тоном:

— Он настоящий мастер своего дела.

Сара попыталась отмахнуться от вопроса. Кто сказал, что она грустная? Кому какое дело до ее чувств?

Она опустила глаза и увидела цену на футляре. Двести сорок девять долларов. Внезапно ей стало не по себе и захотелось поскорее уйти.

— Хорошо, я куплю их, — сказала она.

Помощник бросил на нее сочувственный взгляд.

— Итан, — произнес он с запинкой. — Он ваш муж?

— Что? — взвизгнула Сара и вдруг, сама того не желая, широко улыбнулась. — Нет! Господи, я еще школу не окончила.

Она откинула волосы назад. Настроение у нее внезапно улучшилось.

— Ну, возможно, мы когда-нибудь поженимся. Но пока что он просто… мой парень.

Сара впервые назвала так Итана и чувствовала себя не совсем уверенно, точно вышла из примерочной в слишком короткой юбке. Однако продавец улыбался ей в ответ, и девочка простила ему странное замечание о том, что она грустная. Ей хотелось снова и снова повторять: «Мой парень» — это звучало так здорово.

47

Каждый вечер, когда в Нью-Йорке садилось солнце, Дор поднимался на крышу какого-нибудь небоскреба и устраивался на самом краю.

Он переворачивал песочные часы и погружал мегаполис в замедленный ритм, убавляя шум трафика до однообразного рокочущего гула. Глядя на зарево, угасающее за бесконечными высотными зданиями, Дор представлял, что рядом с ним сидит Алли — как бывало раньше, когда они провожали закаты. Дор не испытывал потребности во сне и в пище. Казалось, он вообще живет в другой системе временных координат. Но воспоминания по-прежнему возвращали его в прошлое, и когда он наконец позволял тьме опуститься на землю, то снова представлял Алли, накинувшую покрывало, и луну в их первую брачную ночь.

«Она моя жена» — эти слова были его клятвой в верности.

Дор сильно по ней тосковал, хотя со дня разлуки минули уже тысячелетия, и мечтал поговорить с Алли о своем таинственном путешествии, спросить ее о том, что ждет его в конце пути. Он нашел тех двоих, за кем его отправили на Землю, — то есть они сами пришли к нему, — но все еще не понимал, почему человек в инвалидном кресле и влюбленная девочка были выбраны из сонма смертных.

Седое Время поднес песочные часы поближе к лицу, чтобы разглядеть символы, которые вырезал за годы своего пребывания в чистилище, — они отделились от стен и легли гравировкой на кольцо, соединяющее верхнюю и нижнюю колбы. Благодаря своей власти над временем Дор мог взять в этом мире все, что пожелает. Но если человеку такое под силу, его мало что может удовлетворить. Тем более самое дорогое для Дора осталось в прошлом. Но с ним были его воспоминания. Тот, кто лишен их, — просто скорлупа.

В одиночестве, высоко над городом Седое Время держал в руках свою единственную реликвию: песочные часы с историей его жизни. И снова проговаривал ее во весь голос:

— Здесь мы взбегали на холм… Вот камень, который бросила Алли… А это день, когда мы поженились…

48

Виктор посмотрел на две иглы. Выдохнул.

Ему назначили процедуру гемодиализа почти год назад. С каждым разом он ненавидел ее все больше. С того самого дня, когда ему под кожу ввели катетер и трубка размером в полдюйма стала торчать у него из руки, он чувствовал себя узником, зверем в клетке. Три процедуры в неделю. Каждая по четыре часа. Одна и та же унылая рутина. Устаешь смотреть, как кровь вытекает и возвращается обратно.

Виктор сражался с медиками по любому поводу — его раздражал сам процесс, беспокоил катетер, он не желал находиться в одном помещении с другими пациентами. Грейс пыталась переубедить мужа. Она разделяла мнение доктора, который сказал: «Полезно говорить с людьми, столкнувшимися с той же проблемой». Но Виктор вовсе не считал, что у него есть что-то общее с другими клиентами клиники: их через месяц или год ждала могила, он же готовился к новой жизни.

Деламот не поскупился на отдельные апартаменты, оснащенные компьютерами и развлекательным центром, и хорошо заплатил медсестрам, находившимся в его полном распоряжении. Роджер всегда был рядом, всего в нескольких футах. Виктор использовал эти четыре часа для работы, положив беспроводную клавиатуру на одеяло, пристроив планшет «блэкберри» на столе и подключившись к телефону при помощи гарнитуры.

Вошла ассистентка лечащего врача с папкой в руках.

— Как мы себя чувствуем? — спросила она Виктора.

Медсестра была рыжая и толстая, ее форма оттопыривалась на груди и на талии.

— Просто изумительно, — пробормотал Виктор.

— Вот и славно, — сказала она.

Усталый, Виктор смотрел мимо нее, погружаясь в забытье. Осталось потерпеть одну неделю, думал он. После этого он освободится и к Новому году будет на том корабле, что повезет его в новый мир.

Вдруг краем глаза он заметил в углу тень размером с человека, но в следующий момент моргнул, и видение исчезло.

Это был Дор.

Он исследовал здание обычным способом — останавливал мгновение и бродил среди сотрудников, рассматривал аппаратуру, пытаясь постичь процесс лечения. Несмотря на долгие наблюдения, многое все еще оставалось для Дора загадкой. Он понимал, что здесь помогали больным, и чувствовал знакомый прилив грусти, который испытывал каждый раз, когда сталкивался с современной медициной…

Он задумался. Алли умерла в одиночестве, лежа на одеяле среди пустынного плоскогорья. Если бы она принадлежала к этому поколению, может, ее жизнь была бы спасена? Справедливо ли, что обстоятельства смерти человека так сильно зависят от времени его рождения?

В отдельном помещении стоял большой аппарат, очень интересовавший Дора. Он долго наблюдал, как вытекает из организма и возвращается обратно кровь человека, чью судьбу Дор должен был решить, чтобы определилась его собственная участь. Он подошел ближе к лежащему в кресле Виктору. К уху его была прикреплена гарнитура.

Дор внимательно рассматривал его. Похоже, он, как в свое время Ним, находился в привилегированном положении. Сколько же ему лет? Судя по морщинистой коже, редеющим волосам и пигментным пятнам на руках, Виктор получил в дар долгую жизнь. У него было сложное выражение лица — насупленные брови, опущенные уголки губ.

Больной человек может быть напуган страданиями или благодарен за помощь. А этот, похоже, был… зол. Вернее, нетерпелив.