Алексей Слаповский - Качество жизни Страница 16

— Вы что? — спрашивала Ирина. — Что с вами? Вам плохо?

Она придерживала меня, заглядывая мне в лицо.

— Ничего, — сказал я. — Сейчас…

Все это длилось не так уж долго, но и не одно мгновенье. Никто из сотрудников телецентра в это время не прошел мимо, зато очень повезло какому-то фотографу. Возможно, это был даже не папарацци, не охотник за знаменитостями. Просто случайный человек. Шел, увидел занятную сценку, наставил оказавшийся по счастью с собой фотоаппарат. Вспышка — готово. И быстро скрылся, мы не успели его разглядеть.

Фотографию он продал сразу в несколько желтых изданий.

Снимок получился эффектный. Мужчина в возрасте, с заурядным профилем, тискает юную красавицу, прижав к столбу, будто пьяный преподаватель пьяную студентку в день 8 Марта в общежитии, куда он забрел в холостяцкой одинокой печали. Одна рука по-свойски на плече, вторая где-то в области талии, а то и ниже, положение корпуса мужчины позволяет строить самые смелые догадки. А студентка, похоже, не отталкивает, не бьет преподавателя по роже, отнюдь, она смотрит на него с выражением чуть ли не любви (игра света и тени, вот как это получилось), чуть ли не обожания — и уж как минимум благодарности за внимание. И руки не на плечах мужчины, как, например, в вежливом и формальном танце, руки сзади, под лопатками, обнимают крепко и…

И, в общем, что хочешь, то и думай.

15

«С КЕМ ОБНИМАЕТСЯ ВИЛЕНСКАЯ?» — таков был заголовок в одной из газет, причем на первой полосе. И оно ясно: лето, сезон если не мертвый, то полудохлый, поэтому курьез, претендующий на скандал, вполне достоин первой страницы.

Другая газета тоже поставила знак вопроса в заголовке, но смысл более хамский: «ВИЛЕНСКАЯ ИЗМЕНЯЕТ БЕКЛЕЯЕВУ???». И небольшой текст: ясно, дескать, почему рекламная, светская и телевизионная знаменитость все откладывает свадьбу со знаменитостью современного российского капитала Баязетом Беклеяевым. Хахаль у нее, судя по всему, завелся! Горе, горе Баязету Бекмуратовичу! Как он мог позволить, как он допустил?!

Естественно, в конце текста содержались обычные для такого рода изданий оговорки. Вроде того, что, возможно, это была всего лишь репетиция очередного телевизионного шоу. Возможно, мы видим не то, что думаем, впрочем, мы и не думаем того, что видим…

Еще пара изданий повторили то же самое, а одно особо отличилось. Кажется, газета «Ж…» или еще что-то паскудное этого рода. Наверное, кто-то из сотрудников газеты где-то встречал меня. Может, книгу у нас издавал. Он меня опознал. И, даже если не вполне был уверен в сходстве, поспешил порадовать руководство догадкой, а оно ухватилось. Поэтому заголовок на первой полосе был длинным, зато информативным. И тоже, естественно, с вопросительным знаком: «ПОЧЕМУ ИЗВЕСТНАЯ ВСЕМ ТЕЛЕВЕДУЩАЯ ВИЛЕНСКАЯ ОБНИМАЕТСЯ С НИКОМУ НЕ ИЗВЕСТНЫМ ИЗДАТЕЛЬСКИМ СЛУЖАЩИМ АНИСИМОВЫМ?». В заметке все сводилось к идиотской игре слов насчет того, что если это роман, то вряд ли тот, который издает Анисимов в своем издательстве, а совсем другой, но мы не можем поручиться — и так далее. Наглый и безответственный брех.

Но это было после, как любят писать в тех романах, которые все-таки издает в своем издательстве издатель Анисимов и даже сам их пишет. Писал.

А тогда, у столба, я довольно быстро вернулся в сознание. Мне даже стало как-то особенно свежо и бодро, но я, конечно, это не демонстрировал. Ирина посматривала на меня так, будто готова была в любой момент поддержать под руку.

— Вы нормально себя чувствуете?

— Более или менее.

Чувствовал я себя гораздо более, чем менее: у меня даже вдруг проснулся зверский аппетит. Но я все-таки ограничился какой-то рыбой. Ел, молчал, в голове вертелась фраза из тех, которые нам кажутся вычитанными, но мы не можем вспомнить, кто написал. На самом деле ниоткуда мы такие фразы не вычитываем. И все же они наверняка кем-то написаны: не может быть, чтобы такую пошлость кто-то не увековечил! «Любой человек может умереть в любой момент» — вот эта фраза. Я мог умереть, но выжил, уцелел, спасся. И от этого ощущал себя как-то торжественно и значительно…

А Ирина не торопилась начать разговор о Валере: боялась, наверно, что я разволнуюсь и опять упаду в обморок, на этот раз прилюдно. Я начал сам.

— Мне важно понять, — сказал я, — насколько для него это серьезно. Вдруг он действительно что-нибудь учудит?

— Я должна об этом думать?

— Хорошо. Придется мне поговорить с ним.

— И что вы скажете?

— Скажу, что вы его не любите.

— А то он не знает! И ему все равно, он-то любит, для него это главное. И на сто процентов уверен, что я рано или поздно отвечу тем же. Все влюбленные страшные мучители, разве не знаете? Не люблю влюбленных.

— Должно быть, самой не повезло? — спросил я с мудрым сожалением.

— Мне везло. Мне всю жизнь везет. Знаете, я вам скажу то, что никакая женщина о себе не скажет. Я только кажусь умной. На самом деле я не умная, а сообразительная. И очень банальная. Люблю быть здоровой и красивой, одежду люблю хорошую и модную, страшно вообще зависима от моды, люблю популярность — дешевую или какую, мне все равно. Хочу богатого мужа, чтобы быть обеспеченной. Большую квартиру, загородный дом хочу. За границу хочу ездить, на море отдыхать. Вот и все.

— Боулинг, шопинг, дайвинг, факинг? — прокомментировал я, как мне казалось, остроумно.

— Примерно так, — улыбнулась Ирина, показывая, что моя ирония ее ничуть не трогает. — Валера ваш красивый и очень талантливый в определенном смысле, нам было хорошо, что ему еще? Он сам виноват. Мы могли бы еще встречаться и… А теперь — нет. Очень жаль.

— А жених для этого совсем не подходит? Или он не жених? Спонсор?

— Между нами?

— Конечно.

— Он вообще другой ориентации. Я ему для прикрытия, по взаимной договоренности. Он ведь не эстрадная звезда, человек серьезный, ему эта слава не нужна.

(Шебуев, Темнова, Панаевский и Ликина завопили от восторга и захлопали в ладоши: вот это да, вот это сюжет!)

— А вы, значит, нарциссизмом больны?

— Почему больна? Я наслаждаюсь чувством своей заурядности! Я в восторге от себя и от всего красивого, что вокруг. Некрасивое ненавижу. Нищих старух когда встречаю, расстреливала бы просто! — рассмеялась Ирина.

— Даже так?

— А что?

— Собственную, может, старость хотите расстрелять? — старался я быть мудрым, чувствуя себя при этом полным дураком.

— У меня старости не будет, — ответила Ирина.

— Почему?

— Не буду дожидаться. Повешусь.

— Да? Тогда мне пора покупать веревку и мыло, — сказал я, надеясь, что она хотя бы из вежливости успокоит: рано, мол, вам о старости думать.

Она не успокоила. Промолчала. Согласилась, стало быть.

16

Итак, газеты вышли.

Первым позвонил Валера. Рано утром. Он даже не из газет узнал, а из Интернета, который всасывает в себя, как огромный пылесос, все без разбора. Всосал и эту новость.

— Это что? — спросил Валера.

— Что?

— Фотография — это что?

— Какая фотография?

Он объяснил.

Я удивился. Стал рассказывать, как все было: обморок, я чуть не упал, Ирина поддержала. Остальное выдумки.

— А зачем ты к ней пошел?

— Поговорить.

— О чем?

— Мало ли.

— Обо мне?

— Ну, допустим.

— А тебя просили? С какой стати вообще? Блин, хамство просто какое-то!

— Это ты кому?

— Тебе, извини! Зачем ты поперся?

— Послушай…

— Она что, жаловалась, что ли? Будто я ее преследую, что ли? Пусть не берет в голову! Я ей просто собирался сказать кое-что, а она боится! На всякий случай могу тебе сказать, кто она такая вообще!

— Мне это не пригодится.

— А зачем тогда пошел к ней?

— Она сама позвала. О тебе поговорить. О ситуации.

— И что обо мне говорила?

— Ты ей очень нравишься. Но не более того.

— А мне ничего и не надо было, между прочим! Она сказать это могла нормально? Мне, а не кому-то там! И вообще, хотя бы поговорить можно было или нет? Пусть скажет все, что обо мне думает, но не кому-то, а мне! Ты ей это можешь передать?

— Что?

— Что я хочу с ней поговорить. Минут пять, не больше, пусть не боится. Она ведь на самом деле мучается, я же знаю, будто я, вроде того, переживаю из-за нее. Вот я и хочу сказать, чтобы не мучилась, я не очень-то переживаю. Но я сам это ей хочу сказать, понимаешь?

— Да.

— Передашь?

— Ладно.

……………………..

(Тут были мои комментарии к этому разговору. Опустим.)

Потом позвонила Нина.

— Анисимов, это ты?

— Я.

— Нет, в газете, на фотографии, это ты?

— Я.

— Как ты с ней познакомился? Как вообще попал в эти круги?

— Попал вот. Ты меня поздравить хочешь?

— А разве есть с чем?