Розамунда Пилчер - Начать сначала Страница 16

— Что ж, поглядим. Большое вам спасибо.

— Пожалуйста.

Портье толкнул вращающуюся дверь, и Роберта выбросило в жуткий холод. По непокрытой голове забарабанил дождь, Роберт натянул на голову плащ и завилял по подъездной площадке, стараясь не попасть в большие лужи. Его «альвис» пахнул внутри сыростью и затхлостью — непривычный запах, обычно пахло кожей и сигаретами. Роберт включил зажигание и печку. Под одним из дворников застрял листок, но когда дворник заработал, лист сполз на мокрое стекло и ветер сорвал его.

Роберт спустился в город. Он казался необитаемым, жители попрятались по домам. Один только промокший полицейский-регулировщик стоял на своем посту у подножия холма да какая-то пожилая женщина под зонтиком сражалась с дождем и ветром. Узкие улочки играли роль дымоходов — ветер вливался в них холодными стремительными потоками. Выехав на дорогу к порту, Роберт увидел гавань: прилив достиг наивысшей точки, серая вода бурлила, на берег накатывали пенистые волны.

Он нашел улочку, которую описал ему портье. Она шла вверх от гавани между рядами коттеджей; мокрый булыжник блестел, как чешуя только что выловленной рыбы. Взобравшись на холм, улочка переходила в живописную площадь, и Роберт увидел старую часовню: массивное хмурое строение, никак не соответствовавшее вывеске на двери, надпись на которой гласила:

ОБЩЕСТВО ХУДОЖНИКОВ ПОРТКЕРРИСА

ВЕСЕННЯЯ ВЫСТАВКА

Вход — 5 шиллингов

А внизу странный рисунок фиолетовой краской: нечто похожее на широко раскрытый глаз и рука о шести пальцах. Пожалуй, портье правильно высказался, решил Роберт.

Он поставил машину, поднялся по ступеням, по которым текла вода, и вошел в дверь. Стены старой часовни были выкрашены белой краской, и на них, вплоть до высоких окон, висело множество картин. Сразу за дверью, накрыв колени пледом, сидела дама в фетровой шляпе. По одну сторону от нее стоял деревянный столик с каталогами и чашей для денег, по другую — парафиновый нагреватель, у которого она старалась отогреть покрасневшие от холода руки. Роберта овеял запах парафина.

— Ах, дверь! Закройте дверь! — взмолилась дама в шляпе, когда вместе с Робертом ворвался поток ветра. Он наклонился, с трудом прикрыл дверь поплотнее и извлек из кармана две монеты по полкроны. — Ну и холодище, — продолжала дама, — и это называется лето! Вы сегодня первый посетитель. Вы посетитель, я не ошибаюсь? Ваше лицо мне незнакомо.

— Верно. Я тут никогда не был.

— Очень интересная выставка. Конечно, вы приобретете каталог? Еще полкроны, пожалуйста. Поверьте, он того стоит.

— Спасибо, — неуверенно сказал Роберт.

Он взял каталог, украшенный все тем же глазом и шестипалой рукой, раскрыл его и пробежал глазами список художников.

— Э-э… ищете какого-то определенного художника? — Дама за столиком как будто не проявляла особого интереса, однако в глазах у нее уже загорелся огонек.

— Нет… никого не ищу.

— Просто интересуетесь. Вы живете в Порткеррисе?

— Да… — Он стал удаляться от нее. — В данный момент, да.

К нему он подходил медленно; неторопливо шел по длинному залу, делая вид, что интересуется каждой картиной. Имя он нашел — Пэт Фарнаби. Номер 24. «Поездка». Пэт Фарнаби. Он долго стоял перед номером 23, потом перешел к следующему.

Цвет его ошеломил. Его охватило волнение, закружилась голова. И в то же время он ощутил какой-то душевный подъем, радость, как будто взлетел ввысь и парил там между синим небом и белыми облаками.

«Ты должен побывать на ней, Роберт, — написал ему Маркус. — Мне хочется, чтобы ты составил собственное мнение. Нельзя же до конца жизни заниматься только книгами. К тому же, я хотел бы узнать твою реакцию».

Чистые, простые цвета. Это производило необыкновенное впечатление.

Немного погодя он вернулся к столику у входа. Все это время любопытная дама не сводила с него глаз. Теперь глаза у нее светились алчным блеском, как у голодной зарянки.

— Пэт Фарнаби выставил только одну картину?

— К сожалению, да. Больше мы ничего не могли у него вытянуть.

— Кажется, он живет где-то в этих краях?

— Да-да. В Голлане.

— Голлан?

— Это в шести милях отсюда. По дороге на вересковую пустошь. На ферме.

— Вы хотите сказать — он фермер?

— О, нет, — засмеялась она. Оживленно, отметил Роберт, будто следует ремаркам в старомодной пьесе. — Он живет на сеновале в амбаре. Вот его адрес. — Она подвинула к себе листок бумаги и написала адрес. — Захотите его увидеть, там вы его непременно найдете.

Он взял записочку: — Большое спасибо! — И шагнул к двери.

— А дальше вы не хотите смотреть?

— Может быть, в другое время.

— Но это такая интересная выставка! — Прозвучало это так, будто у нее сердце разобьется, если он не посмотрит все остальные картины.

— Да, выставка действительно интересная. Я обязательно досмотрю. Только в другой раз. — И в этот момент он подумал об Эмме Литтон. Уже взявшись за ручку двери, он обернулся. — Между прочим, дом Бена Литтона… он где-то здесь, поблизости? Я имею в виду дом, а не мастерскую.

— Ну конечно! Сразу же за углом. Ярдов сто по мостовой. Там синяя калитка — вы ее не пропустите. Но вы знаете, что мистера Литтона сейчас в Порткеррисе нет?

— Да, знаю.

— Он в Америке.

— И это тоже знаю.

Дождь лил по-прежнему как из ведра. Роберт сел за руль, включил зажигание и повел машину вниз по узкой, как нора, улочке. Возле синей калитки он остановился, загородив машиной всю улочку, выключил мотор, ступил на мощенный плиткой внутренний дворик, украшенный кадками, в которых мокли какие-то растения, похожие на утопленников; узор на деревянной скамейке совсем стерся. Коттедж был одноэтажный, низкий, длинный, но неровная линия крыши и каминные трубы с разными козырьками свидетельствовали о том, что прежде здесь стояли два, а может, даже три, маленьких коттеджа. Входная дверь была тоже синяя, одного цвета с калиткой, и медный дверной молоток в виде дельфина.

Роберт постучал. Сверху лилась струя воды. Роберт отступил назад, чтобы посмотреть, откуда она льется, и в этот момент дверь открылась.

— Добрый день. У вас водосточная труба протекает, — сказал он.

— О Господи! Вы что, с неба свалились?

— Из Лондона. Надо ее залатать, иначе проржавеет.

— И вы проделали такой путь, чтобы сообщить мне об этой трубе?

— Нет, конечно. Но можно мне войти?

— Разумеется… — Эмма отступила за дверь, держа ее открытой. — Однако вы удивительный человек — являетесь вдруг, без всякого предупреждения.

— Как я могу предупредить, если у вас нет телефона? А на письмо не было времени.

— Хотите что-то сообщить о Бене?

Роберт нагнулся, чтобы не удариться о притолоку, и, расстегивая на ходу плащ, вошел в дом.

— Нет. А что-то должно было быть?

— Мне кажется, он должен бы уже вернуться домой.

— Насколько я знаю, он все еще нежится под виргинским солнышком.

— Тогда что же вас привело?..

Она непредсказуема, как здешняя погода, подумал Роберт, повернувшись к Эмме. Каждый раз, когда они встречаются, она другая, непохожая на прежнюю Эмму. Сегодня она была в полосатом платье — красные и оранжевые полосы, в черных чулках. Волосы на затылке стянуты черепаховой заколкой. И челка стала длиннее, такая длинная, что падала на глаза и Эмма будто чуть косила. Увидев, что он разглядывает ее, она тыльной стороной пальцев отбросила челку с лица. Жест был одновременно защитный и обезоруживающий, и теперь она показалась ему совсем юной девочкой.

Роберт вынул из кармана клочок бумаги и протянул его Эмме. Она прочла вслух:

— «Пэт Фарнаби. Ферма в Голлане», — она подняла глаза на Роберта. — Где вы это взяли?

— У дамы в художественной галерее.

— Пэт Фарнаби?

— Им интересуется Маркус.

— Почему же он не приехал сам?

— Хотел узнать мнение еще кого-то. Мое мнение.

— Вы его составили?

— Это довольно трудно сделать по одной картине. Хотелось бы увидеть больше, если возможно.

— Он очень странный молодой человек, — предупредила Эмма.

— Этого можно было ожидать. Вы знаете, где находится Голлан?

— Разумеется. Ферма принадлежит мистеру и миссис Стивенс. Летом мы там на скале устраиваем пикники. Но после приезда я еще к ним не заходила.

— А со мной пойдете? Покажете мне дорогу?

— Как мы туда доберемся?

— На улице моя машина. Выехал вчера из Лондона, в ночь.

— Наверное, страшно устали?

— Ничего. Поспал немного.

— И где же остановились?

— В отеле. Так вы можете поехать со мной? Прямо сейчас.

— Конечно, могу.

— Вам нужно надеть пальто.

Эмма улыбнулась.

— Если подождете еще тридцать секунд, я его надену.

Стук ее каблучков по незастеленному ковром коридору стих вдали. Роберт закурил сигарету и стоял, с интересом оглядываясь вокруг. Несколько странный коттедж не только в расположении и конфигурации комнат, но еще и потому, что открывает незнакомую, домашнюю сторону буйной натуры Бена Литтона.