Олег Верещагин - Перекрёсток двенадцати ветров Страница 16

— Мальчишки, хватит ботанеть, — попросила жалобно Светка. — Соцреализм, нонконформизм, абстракционизм — как будто в школу попала… Давайте спою?

— Конечно, — не унимался Егор,

— «Пулька моя, я твой лобик,тушка моя, я твой гробик,шильце моё, я твой глазик,рвота моя, я твой тазик!»

— Ах так? — Светка повела плечами. — Ладно… — и безо всякого предупреждения звонко и разухабисто запела:

— Всё перекаты, да перекаты —Послать бы их по адресу!На это место уж нету карты —Плыву вперёд по абрису!

Удивлённо поднявший голову Рат подхватил:

— А где-то бабы живут на свете,Друзья сидят за водкою!Владеют камни, владеет ветерМоей дырявой лодкою!

Засмеявшись, к ним присоединился Сашка:

— К большой реке я наутро выйду —Наутро лето кончится!И подавать я не должен виду,Что умирать не хочется!

— а Рат, подмигнув Светке, поднял руку и допел один:

— И если есть там с тобою кто-то —Не стоит долго мучиться!Люблю тебя я до поворота —А дальше — как получится!

— и все вместе, даже Егор, повторили:

— Люблю тебя я до поворота —А дальше — как получится! [22]

— Откуда ты её знаешь? — удивлённо и весело спросил Рат. — Я думал — у вас таких уже не поют… в смысле — в… ну, в центре.

— Мой долбанутый братишка, — гордо сказала Светка, — то и дело её горланит со своими невнормошными приятелями-маньяками, когда они у нас в гараже собираются. Поневоле выучишь… Ещё спеть?

— Да! — гаркнул Рат…

…Утром опять припозднились встать, но, хотя Рат и ворчал, настроение у всех, в том числе у него, было хорошее. Даже казалось, что перевалят за этот хребет — а там посёлок или даже железная дорога. А если и нет — всё равно дойдём! Поэтому первые несколько часов шагали даже быстрее обычного и к трём часам вышли на опушку урмана.

Точнее — опушки-то не было. Просто последние деревья росли возле скалы мрачного цвета, верхушками своими покачиваясь вровень с нею — а там поднимались уже не ели и пихты, а лиственницы и кедры.

— Пришли, блин, — Егор задрал голову. — Метров двадцать… и отрицаловка[23] вон там.

— Может, на дерево влезть, — предложил Сашка, — а оттуда как-нибудь переберёмся…

— Верхушки не выдержат, — покачал головой Рат. — Ты чего?

Егор решительно сбрасывал с плеч крошни.

— Мне нужен второй нож и трос, — сказал он требовательно. — Я влезу наверх, а там…

— Не валяй дурака, — быстро сказал Рат, но Егор спокойно ответил:

— Когда ты идёшь на охоту — я не говорю «не валяй дурака», потому что ты знаешь, что делаешь. Я лазил в Уэльсе и в Шотландии, имею значок инструктора… Да ты посмотри — она во все стороны такая!

Это было правдой — скала и влево и вправо казалась такой же. Наверное, где-то всё-таки можно было найти место для подъёма… но Рат подумал, что на это может уйти не один день, а подъём — ну час, два… Сам он был не мастером лазить по скалам, а Егор вёл себя совершенно уверенно.

— Возьми мой нож, — предложил он, — не сломается… Ты точно сможешь?

— Девяносто три процента, — внушительно ответил Егор, разуваясь. — На случай прочих семи — прошу поднять моё тело на вершину пихты, чтобы его не откопали шакалы.

Шуточку никто не поддержал — скала казалась неприступной, похожей на иллюстрацию к книгам Муркока[24]. Поглядывая на это препятствие, все расселись на траве, а Егор решительно направился к скале.

Несколько минут он стоял, задрав голову, потом подошёл ближе, оттолкнулся и встал на невидимый снизу выступ в метре от земли. Вскинул левую руку, ударил ножом…

Замер. Переставил правую ногу, застыв в неудобно-скособоченной позе. Резко подтянулся, встал прямо, выкинул вверх и вонзил куда-то нож в правой руке…

— Хорошо работает, — в голосе Рата послышалась нехарактерная для него зависть.

— Сорвётся, ой, сорвётся… — прошептала Светка. Ксанка молча толкнула её в бок, но

Светка не унялась:

— Ай… вон ему уже и наступить некуда!

Это было правдой — Егор замер, вися на руках и шаря левой ногой по скале. Снизу было видно, как натянулось струной сухожилие над правой пяткой. Сашка издал неопределённый звук… но Егор качнулся и встал прочно, а потом подтянулся и встал выше — уже прочно. Стоял он там довольно долго, вжавшись в камень. Но потом разом поднялся на несколько метров, вонзая ножи и отталкиваясь ногами. И опять замер — точно под «отрицаловкой».

— Вот и приехал, — без осуждения, с досадой на препятствие, сказал Рат. — Дальше-то он как?

Но, судя по всему, Егор это рассчитал заранее. Он запрокинул голову, отстранился, удерживаясь на левой руке… взмах, удар!

— А… — начала Светка, но Ксанка закрыла ей рот и прошептала:

— Он поднимется, молчи… он ловкий…

Ахнуть было от чего — Егор висел на правой руке, на ноже, заклиненном в щели «отрицаловки». Ногам опоры не было и быть не могло… Вот он медленно поднял левую руку, нож покачался, как клюв дятла… ткнулся раз, другой… удар! Егор подтянулся, с усилием выдрал второй нож… удар!

— Здорово, — признал Рат. Егор поднимался на руках, и про себя Рат подумал: если сорвутся пальцы — всё. Егор между тем раскачивал тело, как раскачивают качели… бросок — и он упёрся ногами в какой-то выступ, замерев параллельно земле.

— Ну даёт… — Сашка облизнул губы.

Егор переместил левую руку, ударил, качнулся, подтягиваясь, ударил правой — и ногой обвил торчащий из откоса корень.

— Добрался! — завопила Светка, отдёрнув голову.

— Молчи, дура… — процедил Сашка, не сводя глаз с Егора, который вытянулся струной и пропустил корень под локтем. Он делал какие-то странные движения, и Рат тихо ахнул:

— Пальцы свело, он нож выпустить не может…

— Точно… — Сашка выдирал возле себя пучки травы. — Точно, точно, точно…

Егор что-то сделал — нож упал под скалу, опираясь на второй и работая ногами и одной рукой, мальчишка карабкался вверх и быстро исчез за краем. А через минуту вниз полетел, разматываясь, трос…

…Когда Рат первым поднялся на откос, Егор сидел возле кедра, на здоровенном корне. Левая рука и пальцы ног у него были в крови, он посмеивался и кривился.

— С рукой что? — Рат сел рядом.

— Да ерунда… — Егор убрал её за спину, но Рат перехватил её и увидел следы глубокого укуса.

— Пусти, говорю! Девчонкам вон влезть помоги…

— Они сами влезут, а ты давай руку сюда. Кто там знает, что у тебя на зубах, тебя ж лишний раз почистить не заставишь… — глаза мальчишек встретились, и Рат сказал: — Вот теперь я верю, что ты мой брат. Двоюродный.

— Иди ты знаешь куда? — дружелюбно спросил Егор. — Сейчас Светка меня починит. Отдай руку, а то сейчас кто влезет — что о нас подумают?

Но чинить Егора взялась, как ни странно, Ксанка, хотя влезла после Светки — та только сочувственно поохала, косясь, чтобы Рат не упал. Пока он втягивал связку крошней, Ксанка уже обработала руку Егора и решительно занялась ногами, сбитыми о камень. Егор смущённо покраснел и улыбался растерянно, но не сопротивлялся.

Последним влез Сашка. Стоя на краю, потянулся и, обернувшись в сторону светлого леса, сказал:

— Ну, выбрались из этого кошмара.

— Из этого выбрались, но теперь у нас будут другие проблемы, — пообещал Рат.

— Назовём эту скалу Кровавый Откос, — объявила Светка, — отмечай на карте, Рат!

Предшественники

Что имел в виду Рат — стало ясно ещё до того, как пятёрка добралась до гребня. Тут, в этом лесу, было светлее и веселей, оказалось меньше мошки и комарья, но зато оказалось полно буреломных завалов, зачастую просто непроходимых — их обход увеличивал путь вдвое, а перебираться даже через небольшие было на редкость утомительно.

Впрочем, большой плюс оказался с едой. Рат в самом деле был умелым охотником и в этих условиях для того, чтобы добыть пропитание у него уходили уже не часы, а от силы час. Кроме уже известных Светке стрелолиста, саранок, ореха и жимолости, тут росли грибы и ещё полдюжины съедобных растений, а в небольших речушках (или больших ручейках) легко ловилась рыба.

Вторая ночёвка после подъёма на Кровавый Откос была всё ещё не за гребнем. Бивак разбивали уже привычно, без разговоров, делая каждый свою часть работы. В отличие от первых вечеров сейчас хватало времени и для болтовни с подколками, и для пения без аккомпанемента, и для шахмат на расчерченной на земле доске. Именно доску и чертил Рат, когда неожиданно оставил нож и копнул рукой — раз, другой…