Аля Аль-Асуани - Дом Якобяна Страница 16

Люди на все лады пересказывали друг другу историю о том, как Камаль аль-Фули рос в крайней нищете в Шабин эль-Ком, что в провинции Мануфия. Он хоть и был бедным, но очень умным и целеустремленным. В 1955 году аль-Фули закончил среднюю школу, набрал на экзаменах высокий балл и, поступив на юридический факультет, увлекся политикой… Камаль аль-Фули примыкал ко всем государственным объединениям по очереди: Организации освобождения, Национальному союзу, Социалистическому союзу и Организации авангарда, Центральной трибуне, Партии Египта и, наконец, Национальной партии. Однако, переходя из одной организации в другую, он оставался самым ярым и громогласным защитником принципов правящей партии. Во времена Насера он читал лекции и писал речи о неизбежности и исторической необходимости перехода к социализму. А когда государство повернуло к капитализму, он превратился в последовательного сторонника приватизации и свободной экономики. В стенах парламента им была развернута знаменитая своей жестокостью кампания против общественного сектора и коммунистического образа мыслей. Он был одним из немногочисленных египетских политиков, которым удавалось удерживать кресло в парламенте более тридцати лет подряд. Хотя результаты выборов в Египте всегда фальсифицируются в пользу правящей партии, аль-Фули был действительно талантливым политиком и благодаря этому занимал самые высокие посты даже в демократическом обществе. Но его талант, как часто случается в Египте, поблек, смешался с ложью, лицемерием и интриганством, так что имя Камаля аль-Фули стало ассоциироваться у египтян с коррупцией и обманом. Камаль аль-Фули сделал партийную карьеру и в итоге возглавил секретариат Национальной партии, контролирующий проведение выборов по всей стране. В его власти было поддержать или отклонить кандидатов от партии. При его участии совершались подлоги на выборах — от Александрии до Асуана. От кандидатов, гарантируя исход выборов в их пользу, он требовал огромных взяток. У коррупционера аль-Фули в запасе всегда был целый набор манипуляций: на взаимовыгодных условиях он мог снизить налоги для крупных политиков на миллионные суммы, использовать досье служб безопасности и секретные документы о преступлениях должностных лиц, чтобы их шантажировать или, если требуется, отдать под суд. Во всех политических структурах — и в Народном Собрании, и в Национальной партии — все замолкали, когда говорил аль-Фули. Одного его строгого взгляда было достаточно, чтобы запугать любого чиновника… Он стал знаменит своими публичными расправами с непокорными чиновниками. Один из примеров — та яростная кампания, которую он вел годами (в интересах высших лиц) против главы Центрального банка доктора аль-Гамрауи, пока не сместил последнего с должности. Другой случай произошел недавно, в прошлом году, с министром вакуфного имущества, который пользовался большой популярностью. Вообразив себя влиятельной фигурой, он поднялся на заседании политбюро партии и жестко раскритиковал коррупцию, потребовав очистить ряды партии от тех, кто свернул с курса и использует служебное положение для собственного обогащения. Аль-Фули сделал знак министру прервать речь, но тот продолжал, не обращая на него внимания. Тогда аль-Фули перебил его, с издевательским пафосом обратившись к присутствующим:

— Боже мой… Что за новость, господин министр?! Почему вы так активно хотите бороться с коррупцией? Так и начните с себя! Вы взяли десять миллионов фунтов из Банка развития и вот уже пять лет не возвращаете кредит… Кстати, чиновники из банка собираются предъявить вам иск и опозорить вас…

Министр побледнел и молча сел под комментарии и насмешки коллег…

Все это хаджи Аззам хорошо знал, и поэтому, решив выдвинуть свою кандидатуру на выборы в Народное Собрание, попросил встречи с аль-Фули. Тот потянул несколько недель, но, в конце концов, назначил встречу в офисе своего сына, адвоката Ясира аль-Фули, на улице Шихаб в районе Мухандисин. После пятничной молитвы хаджи Аззам и его сын Фаузи отправились на встречу. В офисе никого не было, если не считать охраны, самого Камаля и его сына Ясира аль-Фули. Аззам и аль-Фули, словно понимающие и уважающие друг друга старые товарищи, обнялись, обменялись любезностями и комплиментами. После длинного разговора ни о чем, который был всего лишь прелюдией, Аззам подошел к главному вопросу и начал рассказывать о том, как сильно он любит народ и как хочет ему служить. Он упомянул не один священный хадис о воздаянии тому, кто посвятит свою жизнь служению мусульманам. Аль-Фули закивал головой в знак согласия, и Аззам решил, что момент настал:

— Только поэтому, совершая богоугодное дело, я положился на Аллаха и решил выставить свою кандидатуру на будущих выборах от своего округа, Каср ан-Нил. Надеюсь, Национальная партия не будет возражать против моей кандидатуры. Распоряжайтесь мной, Камаль-бей, как угодно…

Слова Аззама не были неожиданностью для аль-Фули, но он изобразил глубокую задумчивость. На людей аль-Фули производил противоречивое впечатление: с одной стороны, проницательность, находчивость, сильная воля, а с другой — рыхлое тело, обвисший живот, всегда криво повязанный галстук, вычурное сочетание цветов в одежде, кое-как крашенные волосы, мясистое лицо, злобно-лживый взгляд, привычка выставлять локти вперед, шевелить пальцами, трясти плечами и животом, как баба на рынке, — все это казалось бы смешным (словно он выставлял себя на потеху зрителям), если бы не вызывало отвращения… Аль-Фули попросил у своих помощников бумагу и ручку и какое-то время что-то увлеченно рисовал. Хаджи Аззам подумал было, что тот не понял его, но Аль-Фули оторвался от бумаги и развернул лист в сторону удивленного Аззама, который увидел на нем большой лимон. Аззам онемел, затем вежливо спросил:

— Не понимаю, что вы, уважаемый, имеете в виду…

Аль-Фули быстро ответил:

— Вы хотите гарантий вашей победы на выборах и спрашиваете, что для этого требуется. Я нарисовал вам что.

— Целый лимон?! Миллион фунтов, Камаль-бей?! Это очень много…

Аззам и рассчитывал на такую сумму, но хотел еще поторговаться…

— Послушай, хаджи! — сказал аль-Фули. — Поверь мне, говорю перед Аллахом!

— Нет бога, кроме Аллаха! — повторили за ним все присутствующие.

— В округах меньших, чем Каср ан-Нил, я беру полтора-два миллиона, мой сын Ясир не даст соврать… Но, клянусь Аллахом, вы мне понравились, хаджи, и я хочу видеть вас в парламенте… И потом, эти деньги не для меня одного… Я только посредник, беру у вас и передаю другим, вы лучше меня знаете, как это делается…

Хаджи Аззам, выразив беспокойство, переспросил:

— А если я заплачу эту сумму, Камаль-бей, вы гарантируете победу, с божьей помощью?

— Еще бы, хаджи… Вы говорите с Камалем аль-Фули… Тридцать лет в парламенте… И ни один кандидат в Египте не победит без нашей на то воли и божьего соизволения…

— Я слышал, что кое-кто из высокопоставленных лиц хочет выдвинуть свои кандидатуры в Каср ан-Нил…

— Не берите в голову… Коль мы договорились, то с божьим благословением вас выберут в этом округе, даже если черти захотят вам помешать… Это будет моя игра…

Аль-Фули, рассмеявшись, откинулся назад, почесал свой большой живот и сказал с гордостью:

— Даже наивный понимает, что мы подтасовываем результаты… Да… Но вся соль в том, что мы хорошо изучили психологию египетского народа… Бог создал египтян, чтобы подчиняться власти… Ни один из них не пойдет против собственного правительства… Есть народы, которые рождены протестовать и митинговать, но египтянин… Он всю жизнь гнется за кусок хлеба… Историей доказано, что на всем свете легче всего управлять египтянами… Только приди к власти, и все египтяне будут поклоняться тебе и унижаться перед тобой, а ты будешь ими вертеть, как хочешь… И какая бы партия ни находилась у власти, именно она победит на выборах, потому что египтяне не могут не поддержать свое правительство… Такими их создал Бог…

Аззам притворился, что он в замешательстве и не слишком доверяет словам аль-Фули, но спросил о порядке оплаты.

— Молись за Пророка… Если наличными, приму деньги я. Если чеком, выпиши его на имя адвоката Ясира аль-Фули и заключи с ним о чем-нибудь договор, чтобы он выступил твоим представителем… Понятно, что это пустые формальности… — ответил аль-Фули.

Хаджи Аззам немного помолчал, потом вынул чековую книжку и, снимая колпачок с позолоченной ручки, сказал:

— Хорошо… Господь благословит… Я выпишу чек на половину суммы, остальное заплачу после выборов…

— Нет, так не пойдет… Не зли меня… Что за детский сад… У меня все честно… Заплати всю сумму, и я сейчас же благословлю тебя в парламент и прочитаю вместе с тобой фатиху[13].

Это была последняя попытка Аззама сторговаться, и когда она провалилась, он сдался и выписал чек на миллион фунтов, как всегда, дотошно проверил его, потом протянул аль-Фули. Тот схватил чек и передал своему сыну. Черты его лица разгладились, и он весело сказал: