Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 3. Деньги Страница 16

— Ну, пошли! — повернулся он к глядящей на него в немом изумлении жене.

— Зачем ты это сделал!? — Вера смотрела на него во все глаза с каким-то даже испугом. (Он там не рехнулся, дескать, часом, от всех этих бед?!)

— Да рубашка просто колючая. Лейбл там жесткий слишком — все спороть забываю! — досадливо отмахнулся Андрей. — Ладно, пошли. А то замерзнем.

Хватит болтать!! Действовать надо! Действовать, действовать, действовать! Вперед!! Время пошло. Если мы сегодня к лагерю не выйдем — будет совсем плохо. Окончательно промокнем, ночью как бы вообще мороз ни ударил — как тогда спать-то? Простудишься наверняка, а то и воспаление легких подхватишь, чего доброго. Как не хуя делать! И что тогда? Я-то ладно, а если Вера заболеет? И идти не сможет? Ладно, лучше об этом не думать.

Самое ужасное, что и возможностей для маневра-то у нас не так уж и много. Да вообще нет! Все на уровне везения. Повезет — не повезет. Чет — нечет. Наше это озеро или не наше? Если не наше, то что делать дальше, я себе пока вообще не представляю! Куда идти?.. В какую сторону?..

Идти-то я, положим, могу сколько угодно, да что толку? Если не знаешь, куда. И главное, сделать ничего нельзя!! Вот что совершенно невыносимо! Был бы конкретный враг, дракон, там, какой-нибудь огнедышащий, с которым можно хоть сразиться. Хоть что-то сделать! Победить или умереть. А тут и сражаться-то не с кем. Разве что с комарами. Они, кстати, исчезли все куда-то. От холода, наверное, попрятались. (Правильно! Молодцы. Я бы на их месте тоже попрятался.)

Мечись, блядь, по этим болотам как последний мудак, шарахайся из стороны в сторону, пока сил хватит. Пока не упадешь. И все может оказаться без толку. Впустую. Весь этот твой натужный героизм. Поскольку от тебя тут в конечном счете почти ничего не зависит. И от всех этих твоих сверхусилий. Абсолютно! Ровным счетом ни-че-го.

Ладно, ладно! Все! Все! Хватит! Не расслабляться. Разнылся! Не ты первый. И до тебя люди в пиздецы попадали. Покруче этого. И ничего, держались.

Писал же тот же Дроздовский в своих дневниках: «Останавливать должны только непреодолимые препятствия, но отнюдь не страх их»? Вот-вот! А у меня как раз пока одни только страхи. Еще и препятствий-то никаких не было, а я уже перепугался весь. Герой, тоже мне!.. Дуй тя горой.

В общем, все! Все!! Хватит лирики. Вперед!! Вперед! вперед! вперед! Только вперед!! Надо сначала до озера дойти, а там видно будет. Может… В общем, посмотрим. Покумекаем. На месте разберемся. Дойти еще сначала надо.

Они двинулись вперед. Время шло, а никакого озера впереди так и не появлялось. Погода же, между тем, все ухудшалась и ухудшалась. Небо окончательно затянуло; дождь усилился и лил теперь прямо как из ведра; ветер ледяной, резкий и насквозь пронизывающий — а на открытых пространствах, так вообще не ветер, а просто ураган какой-то! — и, самое главное, холод! Холод, холод! Температура падала, казалось, буквально на глазах. Еще вчера вечером было относительно тепло, ночью прохладно, утром, когда они только встали, довольно холодно — сейчас же уже холодно было просто по-настоящему! Без шуток. Не холод, а прямо колотун какой-то! Как будто не август на дворе, а по меньшей мере ноябрь. Снег вот-вот пойдет. Даже ходьба не спасала. И тело мерзло, а про руки и лицо так и вообще говорить нечего! Они на холодном ветру просто онемели! Задубели.

Органами чувств Андрей, конечно, ощущал все это: холод, дождь, ветер,.. но, в сущности, ему это было все равно. До лампочки! Его это все вообще не волновало. Включившаяся программа гнала его вперед. У него была цель, и он к ней стремился.

Надо было найти озеро. Надо!! Во что бы то ни стало. Это было сейчас самое главное.

Внешняя же среда значения вообще не имела. По крайней мере, до тех пор, пока не являлась «непреодолимым препятствием». А все эти мелкие неудобства в виде ветра и дождя… Да плевать! Не имеет значения. Все это вообще не имело никакого значения. Если надо будет, он пойдет голым.

Андрей остановился, посмотрел на посиневшую от холода Веру, бросил прямо а мох пакет и спиннинг, снял с себя свитер и протянул его жене.

— На, одень, а то ты совсем замерзла.

— Одевай-одевай, мне не холодно! — нетерпеливо добавил он, видя, что та колеблется.

Вера еще секунду помедлила, а потом послушно натянула на себя свитер.

Андрей нагнулся и вытащил из пакета пленку, которой они укрывались ночью. Расстелив ее на земле, он совсем было уже примерился сделать в центре надрез и попытаться соорудить для жены хоть какое-то подобие плаща или плащ-накидки, но в последний момент все-таки передумал и остановился. Нет! А вдруг еще ночевать в лесу придется? Под дождем? Искромсаешь сейчас всю пленку!.. Лучше уж ее для ночлега поберечь.

Он быстро и аккуратно снова сложил пленку и сунул ее в пакет. «Все, пошли!» — бросил он безразлично следившей за ним Вере, даже не поинтересовавшейся, что это он делает? Андрею все это совсем не понравилось. Он еще раз внимательно посмотрел на жену: «Ты как, нормально? Как ты себя чувствуешь?». Та в ответ лишь вяло пожала плечами.

Черт! Как бы она не заболела! — с беспокойством подумал Андрей. — И что тогда? На плечах придется тащить? Сколько она весит, интересно? — он оценивающе взглянул на жену.

— Идти-то можешь? — вслух поинтересовался он.

— Ну… да… — так же вяло и безразлично промямлила Вера.

— Ну, пошли тогда?..

— Пошли…

И они пошли. Андрей чуть не подпрыгивал от нетерпения, ему хотелось не идти, а бежать. Лететь! А идти, между тем, приходилось крайне медленно. Очень медленно. Вера что-то совсем расклеилась. Она тяжело дышала, постоянно жаловалась на усталость, часто отдыхала и говорила, что ее «знобит». Вид у нее был, откровенно говоря, действительно совсем больной. Похоже, ночь под открытым небом не прошла для ее даром. Она явно простыла.

Они шли, отдыхали и снова шли. Снова шли и снова отдыхали. Наконец, часа через четыре, когда Андрей уже совсем отчаялся и решил, что они опять сбились с пути и сейчас опять к тому же заколдованному окурку выйдут, впереди вдруг блеснула долгожданная вода. Увидев ее, Андрей испытал такое облегчение и радость, как будто они уже вернулись в лагерь. Хотя, в сущности, ничего еще не было ясно. Это могло оказаться очередное маленькое безымянное озерцо, коих, по заверениям местных, здесь было превеликое множество.

И тем не менее!.. Хоть что-то, блядь, наконец изменилось! Хоть какой-то сдвиг! Сколько можно по этим трясинам бродить? И на одно и то же место возвращаться?

Ну, что? — злорадно обратился мысленно Андрей к невидимому лешему. — Выкусил? Рубашечка-то сработала. То-то же! А то, тоже мне, умник нашелся! По кругу, блядь, водить меня вздумал! Ишь!.. Можешь сам теперь мой окурок докурить. Разрешаю.

Как ни странно, подобные пикировки и пререкания с гипотетическим лешим не только не пугали совершенно Андрея (мало ли! разозлишь еще!.. а вдруг он все-таки и взаправду есть? тем более, после такого случая с окурком, а потом рубашкой наизнанку!.. — поневоле во все, что угодно, поверишь!), но даже наоборот, успокаивали. Вселяли какую-то смутную надежду. Все-таки живое существо, способное в принципе помочь. Пусть и злое. Не важно! Главное, что ты не один. Рядом кто-то есть. Эта мысль приносила облегчение.

Поскольку действительность была совсем ужасна. Не было вокруг никаких живых существ — ни злых, ни добрых. Только голая реальность. Холодная, безразличная, бездушная природа. Бесстрастная и равнодушная. Которой все все равно. Жив ты или умер. Хочешь — живи, хочешь — погибай. Дело твое!

Леший хоть какой-то интерес к тебе проявляет, хоть по кругу водит. Реальности же ты безразличен. Абсолютно! Есть правила, и они для всех одни. Выиграл — живи, проиграл — погиб. Все! И выигрыш и проигрыш тебе вручат с одинаковым равнодушием. И не поздравят, и не позлорадствуют. И по кругу тебя водить никто не будет. Кому ты нужен!?

Судьба играет с тобой честно. Да вот только во что? В кости или в шахматы? Разница принципиальная.

В кости шансы на выигрыш есть всегда. В любой, даже самой отчаянной и безнадежной ситуации у тебя есть шанс на удачный бросок. И тогда все может в одно мгновенье измениться. Повернуться по-другому.

Поэтому все эти расхожие и прописные «крутые и жесткие» истины и советы: «надо держаться до конца!», «не верь, не бойся, не проси!» и т. д. и т. п. имеют под собой хоть какой-то смысл. Вдруг в самый последний момент все-таки повезет?!..

В шахматах же все гораздо проще и суровей. Там никаких «вдруг» не бывает. Проиграл пешку — все! Дальше играть с сильным противником бесполезно. Бессмысленно. Партия проиграна. «Держись» не держись, «бойся» не бойся, «верь» не верь — разницы никакой. Чисто технический эндшпиль. Можно смело останавливать часы и сдавать партию. Она все равно проиграна. Раньше надо было думать. Нечего было пешку терять. Играть, короче, лучше надо!

А Андрей к этому моменту проигрывал уже целых две пешки. Погода плюс больная жена. Ночевки под открытым небом, под дождем, в такой холодище, это, знаете ли… Ах, да! Три! Возможно, уже три! Куда идти, он же тоже по-прежнему пока точно не знает. Ну, озеро, ну и что? Мало ли тут озер! А вдруг это не то? Тогда целых три (!) пешки. Когда и одной достаточно. Так стоит ли тогда вообще играть дальше?