Ричард Йейтс - Холодная гавань Страница 16

Наверное, им лучше было бы пойти на поздний сеанс, после которого оставалось бы только лечь спать; дневной сеанс означал необходимость выйти на улицу, где тебя сразу ослепит реальность, и к ней надо как-то приспосабливаться. Но Дрейки не спешили мысленно расстаться с фильмом, продлевая, насколько возможно, приятное пребывание в придуманном мире, вот почему они нередко в полном молчании проходили сотню метров, прежде чем кто-то первым заговаривал, тем самым окончательно развеивая магию.

— Да, — сказала Глория. — Это было мило, правда?

— Очень даже, — отозвалась Рейчел. — Было бы совсем хорошо, если бы с нами пошел Эван.

— Не знаю, не знаю, — встрял Фил. — Мне понравилось, что мы снова выбрались втроем.

Сестра смерила его недовольным взглядом.

— Как ты можешь такое говорить? Поскупился на фильм для своего родственника?

— Перестань. «Поскупился на фильм»! Ты можешь говорить нормальным языком?

Они могли бы переругиваться до самого дома, но тут долговязый парень на велосипеде остановился у обочины и, закрывшись одной рукой от солнца, замахал другой с преувеличенной радостью.

— Эй! Фил Дрейк!

Это был Джерард «Флэш»[1] Феррис, один из самых больших гаденышей в Ирвинговской школе, а вид у него был такой, как будто ему нежданное счастье привалило.

— Как чудесно, — сказала Глория, после того как незнакомый мальчик был им представлен. — Удивительное совпадение, правда? Встретить товарища по школе здесь, не где-нибудь! Тут живет твоя семья, Флэш?

— Моя бабушка, мэм. Рядом с шоссе номер девять.

— Так ты приехал в гости или ты здесь на все лето?

— На все лето.

— Чудесно. Значит, вы с Филом можете вместе… — она чуть не сказала «поиграть», но вовремя спохватилась, — …повалять дурака, — закончила она неуверенно, втайне надеясь, что у молодежи это выражение в ходу.

Слушая их, Фил без труда читал мысли своей матери. Флэша Ферриса по внешним признакам — хорошие манеры, спортивная одежда с иголочки, дорогой велосипед — безошибочно можно было причислить к обеспеченной семье; здесь, в Колд-Спринге, это входило в понятие «старые деньги», что высоко котировалось в ее глазах.

— Что ж, давай поддерживать связь, Флэш, — сказала Глория.

— Непременно, — заверил он ее, пряча бумажку с телефоном в нагрудный карман рубашки, потом вежливо откланялся и закрутил педалями.

— Какой милый мальчик! — заговорила Глория, когда они продолжили путь, и тогда Фил решил ее немного просветить.

— Послушай, — начал он. — Ты можешь послушать меня хотя бы полминуты? Этот тип… я не хочу иметь ничего общего с этим… придурком.

Глория остановилась и наградила сына увядшим взглядом, который она приберегала для тех моментов, когда он ее сильно разочаровывал.

— Ах, я должна была предвидеть, что ты скажешь какую-нибудь глупость, — произнесла она. — Ты очень странный и эгоистичный мальчик.

— Да послушай же ты меня! Феррис — это отстой, и ему плевать, что все это понимают. Эта его дурацкая кличка — Флэш — знаешь, откуда взялась? Все началось с шутки, потому что он такой медлительный и неуклюжий и вечно шлепается на землю, но она ему понравилась, и теперь он требует, чтобы все его так называли.

Глория выдержала паузу, продемонстрировав свое терпение и самообладание, и когда пришел ее черед, она воспользовалась ими на все сто.

— А теперь, Фил, послушай ты меня. Не так часто нам выпадает шанс познакомиться с действительно приятным человеком, и я не дам тебе испортить всем остальным удовольствие. Запомни это. Он остановился, а они ушли вперед.

— И еще, — закричал он им вслед и ускорил шаг. — И еще. Он такой высокий, и басит уже и все такое, но ты знаешь, сколько ему лет? Четырнадцать!

— И что же? — невозмутимо отозвалась Глория. — По-моему, это ничего не меняет.

Филу оставалось только, повесив голову, молча трусить рядом. Уж кто-кто, а он носом чуял, когда ситуация становилась безвыходной.

На ужин была подана редкой сочности кукуруза, в которую сразу вгрызлись все наличествующие рты, тем самым освободив себя от необходимости что-то говорить, и все же через какое-то время Глория предприняла попытку завязать разговор.

— Знаешь, Эван, сегодня в деревне мы повстречали соученика Фила.

— Мм? Ну, хорошо, — пробормотал тот, не поднимая головы.

— Он живет неподалеку отсюда, с бабушкой, и производит очень приятное впечатление, но Фил утверждает, что он нам не понравится. Видишь ли, наш Фил начинает очень строго судить других людей. Без всякого снисхождения. Мне кажется, единственный на свете человек, к которому он сейчас относится одобрительно, — это он сам.

— Мама, пожалуйста, — не выдержала Рейчел. — Дай ему спокойно доесть свою кукурузу.

Это был для Фила первый знак того, что Рейчел на него больше не злится, хотя ее фраза «Дай ему спокойно доесть свою кукурузу», если вдуматься, была ничуть не лучше, чем ее же шедевр «Поскупился на фильм».

Глория, почувствовав неловкость, царственно встала из-за стола, чтобы унести на кухню свою тарелку с недоеденным ужином, и, не дойдя до двери, с тихим презрением бросила:

— «Дай ему спокойно доесть свою кукурузу». Ха!

День или два спустя зазвонил телефон, Глория вскочила на ноги, чтобы взять трубку, и по ее репликам Фил сразу догадался, о чем идет речь.

— Кто? Боюсь, что я не знаю никакой… о, так вы бабушка Флэша Ферриса! Как это мило, что вы нам позвонили, миссис Тэлмедж… Ах, как замечательно. Конечно, мы с огромным удовольствием. Если вы дадите мне указания, как добраться до вашего… да, я готова.

Она вооружилась карандашом и начала записывать, и тут Фил понял, что путь к отступлению ему отрезан.

На следующий день Фил и его мать, разодетые для чайной церемонии, топали вот уже целую милю вдоль главного шоссе, а проносящиеся мимо машины, играя на солнце всеми поверхностями, обдавали их пылью, которая ложилась коричневым загаром на их лица, въедалась в глаза, проникала во все складки одежды.

— Ты уверена, что мы идем правильно? — спросил он с досадой в голосе.

— Конечно, уверена. Осталось уже совсем немного.

— Я могу взглянуть на указания, которые ты записала?

— Дорогой, я не хочу останавливаться посреди дороги и рыться в сумочке. Мы наверняка почти пришли. Когда увидишь вывеску «Аккумуляторы Делко», надо будет повернуть налево.

Только сейчас до него дошло, что миссис Тэлмедж, вероятно, не предполагала, что они пойдут пешком.

— О боже, — вырвалось у него. — Она дала тебе указания, как к ним добраться на машине?

— Ну да, наверно, хотя какая разница. Городок у нас маленький.

— О боже, — повторил он. — Ну и хрень.

— Филли, ты ведь знаешь мое отношение к этому слову.

— Разве? Я думал, тебе не нравится «ёб твою мать».

— Ради всего святого! — вскричала она, и ее рука потянулась к левой груди, но зависла в воздухе. — Вот этого не надо, умоляю. Ты испортишь нам все удовольствие.

— «Удовольствие». Ага.

Но уже через мгновение озабоченность слетела с ее лица.

— Смотри! — она тронула его за руку. — Видишь? «Аккумуляторы Делко»!

Собственность миссис Тэлмедж простиралась на сотни акров: роскошные лужайки, содержащиеся в безукоризненном состоянии, и вечнозеленые деревья в отдалении. В конце тщательно програбленной гравийной дорожки, которая приветствовала твои каблуки неожиданно оптимистичным, веселым хрустом, стоял красивый старый особняк, по всей видимости, родовое гнездо.

— Какая красота, да? — благоговейным шепотом сказала Глория, как будто они находились в церкви.

Сидя в своей затененной гостиной в ожидании гостей, Гарриет Тэлмедж только что в очередной раз убедилась, насколько бесполезно — чтобы не сказать, опасно для здоровья — вести с Джейн, ее дочерью, даже обычный светский разговор.

— Дорогая, ты совершенно не обязана оставаться, — говорила она, — особенно если ты хочешь пораньше уехать в город. Я подумала, что это будет приятная встреча. Все-таки школьный товарищ Джерарда. И мать у него, по словам Джерарда, тоже очень симпатичная.

— Я что-то не догоняю, — сказала Джейн. — Этот парнишка что же, повсюду ходит со своей мамашей? С какого перепоя?

Последняя реплика вызвала довольный смешок у Уоррена Кокса, «друга» Джейн, сидевшего подле нее на глубокой, обитой ситцем кушетке. Это был некрасивый лысый мужчина лет сорока пяти в деловом костюме цвета шоколадного мороженого.

— Если хочешь знать, это Джерард посоветовал мне пригласить его мать, — объяснила Гарриет. — Он посчитал, что это будет хорошим жестом, и я с ним согласилась. Она недавно сюда приехала и почти никого не знает. Должна сказать, что в вопросах этикета и внимания к окружающим нашего Джерарда отличают зрелость и глубокомыслие, как ты могла заметить.