Эдуард Лимонов - Смерть современных героев Страница 16

— Хорошо еще, что нет наводнения, — сказал Галант. — Я читал, что у них здесь бывают ужасные наводнения.

— Да, и именно эту часть города заливает чаще и сильнее других. Вокруг пьяцца Сан-Марко. Она самая низкая по отношению к лагуне.

Сквозь стекло бутика на них продолжал глядеть хозяин. Поймав его взгляд, мисс помахала ему рукой.

— Виктор обожает красивые вещи. Будь он обеспеченным человеком, он сделался бы денди. Как странно, у одних это есть, у других — нет… Я имею в виду пристрастие к красивым вещам. Мне, например, почти безразлично, во что я одета… — Мисс Ивенс поглядела на полы своего парамедицинского одеяния, затем на рукав, как будто впервые видела плащ, и вдруг расхохоталась: — Я, очевидно, выгляжу ужасно… А, Джон, я ужасно выгляжу рядом с вами двумя, такими элегантными мужчинами, а?

Догнав их, Виктор подхватил руку мисс Ивенс и продел под нее свою. Мисс взяла под руку Галанта, и они зашагали по ларга Сан-Марко в сторону Мерсериэ.

23

Очень скоро им пришлось отказаться от способа хождения шеренгой. На венецианских улицах применим был только индейский шаг. Даже выложенная плитами Мерсериэ, разрекламированная мисс Ивенс как главная улица Венеции, не позволяла проход втроем. Посему они шли теперь нестройной кучкой, и мисс Ивенс время от времени прилеплялась то к Виктору, то к Джону, чтобы сообщить им какое-либо сведение о Венеции. Чаще она прилеплялась к Виктору. «Как мать к предпочитаемому младшему сыну», — ревниво сказал себе Галант, но вспомнил, что сам соврал мисс, что посещал Венецию в прошлом, и тем самым лишил себя объяснений. Сам виноват.

У церкви Сент-Джулиан мисс оставила мужчин.

— Идите, я догоню вас!

— Куда ты, Фиона? — поинтересовался младший.

— Вы не можете прожить без Фионы несколько минут? Шагайте! — прикрикнула мисс, и они пошли, обменявшись взглядами, равно выражающими что-то вроде: «Ох уж эти женщины, вечно у них непредсказуемые причуды…»

— Думаю, что она пошла в туалет, — сказал Галант. — Если мисс Ивенс захочет нас бросить посреди Мерсериэ, положение наше будет незавидным. Все money находятся у мисс в сумочке.

— Надеюсь, что в туалет… Здесь куда холоднее, чем в Париже, а, Джонни? И сырость проедает насквозь. Как называется это море, где мы расположены?..

— Адриатика. Я тоже представлял себе Венецию теплее.

— Но ты ведь уже был здесь?

— Да, но летом, — вывернулся Галант. И подумал, что одна глупая ложь всегда влечет за собой другие, еще более глупые обманы. Однако он где-то видел летнюю Венецию. Где? Во сне? В фильме о приключениях Джеймса Бонда. Но в каком именно…

— Еще один мэсидж для Фионы. — Виктор вынул из кармана розовый листок. — Я забыл… Опять тот же номер телефона. Просили позвонить.

— Возможно, старый Чарли разыскивает мисс Ивенс? Остановимся, а, Виктор, я не уверен, что она сумеет нас найти в такой толпе.

Впереди улица возвышалась, и ступенчатое возвышение безошибочно указывало на то, что в этом месте улицу пересекает канал и улица вспрыгивает над каналом — мост впереди. Обтекая их, большая группа северных блонд-туристов шумно проследовала к мосту. Галант успел поймать заинтересованный взгляд колумбийца, задержавшийся на двух великолепных представительницах скандинавской расы, державшихся за руки.

— Я не сан-францисский гомосексуалист, — сказал неожиданно Виктор и улыбнулся: — Good girls!

«Сан-франциский гомосексуалист» прозвучало презрительно. Из глубины улицы на них шла, держа руки за спиной, мисс Ивенс и то исчезала за плечами и руками прохожих, то возникала опять. Не вся мисс Ивенс, но ее ярко различимые салатные части тела и авокадо-волосы. Рапсодия в зеленом двигалась по Мерсериэ. Проход мисс, отметил Галант, ознаменовался некоторым оживлением народа, взорам которого он оказался доступен. Добравшись до них, мисс разомкнула свежеподкрашенные черной помадой уста и выбросила обе руки из-за спины. В каждой она сжимала белую гвоздику.

— Держите, мужчины! Вы можете вдеть их в петлицы. Вы довольны?

Они были довольны тем, что, посетив туалет, или что там она посетила, и подкрасив губы, мисс Ивенс не только помнила о них, но и позаботилась о том, чтобы сделать им приятное. Они смущенно затоптались на венецианских плитах, не совсем понимая, что им делать с цветами. Первым нашелся младший. В лацкане плаща его была, оказывается, петля, в которую он продел длинный стебель и заколол его появившейся откуда-то булавкой.

— Цветок будет ярко смотреться на черном. — Мисс Ивенс взяла гвоздику из руки Галанта и приложила к отвороту пальто. С помощью Виктора она прикрепила цветок, зажав стебель в согнутую шпильку для волос и проколов шпилькой пальто Галанта.

У канала они решили покурить. Неизвестно было, наказывали ли в Венеции за раскуривание джойнтов у каналов, и если да, то приходилось рисковать. Ведь они явились в Венецию рассматривать город и развлекаться. Рассматривать город было несомненно много интереснее в хай-состоянии, нежели в нормальном, не «хай». Присев на ступенях у канала, мисс Ивенс извлекла машинку и, разглагольствуя на тему неба Венеции, сделала джойнт. Затянувшись дымом, Галант, задрав голову, поглядел вверх в небо над каналом. Действительно, как и отметила мисс Ивенс, черные сукна нескольких облаков были подбиты снизу малиновыми, цвета генеральского шелка, подкладками. Малиновый цвет привел его к розовому.

— Виктор, ты забыл передать Фионе мэсидж…

Виктор, запустив руку в карман, извлек розовый листок.

— Тот же телефон, — сказала мисс, взглянув на листок. — Я только что звонила. — Она смяла листок и, приподнявшись, швырнула его в канал.

Галант увидел, как, почти не всколыхнув зеленую массу воды, мэсидж уселся на поверхность канала.

— И кто, оказалось, разыскивает тебя, Фиона? — спросил Виктор. — Джонни предположил, что тебя ищет Чарли…

— Чарли? — Лицо мисс сморщилось и быстро сменило несколько легких выражений, одно за другим. Слабая тревога, слабая досада, затем вернулось выражение маниакального энтузиазма. — Чарли даже не знает, что я уже много лет живу в Париже. Я не знаю, кто это. Я не дозвонилась… Трубку не сняли. — Она встала. — Мужчины, мы идем к мосту Риальто. Он совсем недалеко. Единственный старинный мост через Канале-Гранде. И я купила карту, господа мужчины… Видите, какая практичная мисс Ивенс. Что бы вы без меня делали…

— Я бы выклеивал макет третьего номера, сидя у Ронни Кобальта в его квартире на рю дю Тампль, — почему-то ответил Джон на невопрос мисс. — Страница семнадцать, интервью с французским суперавангардным писателем Пьером Франсуа Жирардоном…

— Никогда не слышала о таком, — сказала мисс. — У кого он публикуется?

— Несколько первых книг, в которых еще можно различить фразы, хотя у грамматики уже сломан хребет, опубликованы Галлимаром, последние, кажется, Дэноэль. Теперь он пишет на всех языках сразу, включая мертвые.

— Очень по-французски, — заметила мисс. — Ты слышал когда-либо о таком писателе — Жан-Пьер Мартинет, Джон? Прочти, если твой уровень знания языка позволит тебе, романы — «Jérôme» или «La Somnolence». Очень здорово. И очень скучно.

— Наш Жирардон еще скучнее. От одной страницы Жирардона у Кобальта начинается головная боль. У меня голова трещит от половины страницы.

— Зачем же вы публикуете его? — Виктор, наклонив голову, попытался понюхать свою гвоздику.

— Невинный колумбийский мужчина… — Мисс мелодично рассмеялась. — Они научили тебя прекрасному французскому, но забыли объяснить, что такое снобизм. Интеллектуальный снобизм побуждает редакторов литературных журналов заполучить хотя бы одного самого крайнего авангардиста.

— Но если это скучно… — Виктор наконец понюхал гвоздику, поднеся ее вместе с лацканом плаща к носу.

— Жрецы искусства — критики и литераторы — никогда не признаются публично, что книга скучна и писатель неинтересен. Они держатся друг за друга, как синдикалисты. Ты когда-нибудь слышал, чтобы члены синдиката признали, что дирекция справедливо уволила плохого рабочего? Профессиональная солидарность… — Уронив на камни Венеции остаток джойнта размером со срезанный ноготь, мисс Ивенс аккуратно затоптала его сапогом.

24

Траттория была маленькая и находилась в полуподвале. Несколько ступеней привели компанию прямо в центр зала. Выщербленные и треснувшие от времени каменные плиты покрывали пол.

— Почему они упрямо создают все условия для еще большего оледенения? — осведомился Галант у колумбийца. — В зале с таким полом вдвое холоднее.

— Может быть, дерево много дороже камня? — предположил Виктор.

Оба были сердиты на мисс Ивенс, протаскавшую их по городу до четырех часов без еды. Не пропустив ни единой церкви, мисс энергично записывала в блокнот названия архитектурных ансамблей, картин и скульптур. И вслух восхищалась произведениями. Они лишь дважды отвлеклись от искусства и истории — выкурили еще два джойнта, что невероятным образом увеличило и без того волчий аппетит мужчин. Когда наконец и мисс Ивенс захотела есть, они выяснили, что рестораны уже закрыты до обеда. Еще час ушел у них на то, чтобы найти открытый почему-то полуподвал… Вытащив большое тело из-за стола в углу, где она восседала среди дюжины детей, мужчин и женщин, вышла к ним толстая хозяйка заведения и провела их к столу, накрытому несвежей клеенкой с потускневшими яблоками, грушами и сливами, напечатанными по ней…