Борис Иванов - Сборник "Иванов, Щербатых. 34-й мир" Страница 16

Вот наплыв «Зеленушек» расстроил Беррила не на шутку. Нет, о дискриминации на «Ничьей земле» сроду и разговоров не было, но «Зеленушки»? – Видит Бог... Барсук извлек из кожаной шкатулки отменную сигару, несколько по-плебейски откусил конец и принялся, как некогда любил бывало сам покойный, слава Богу, дон Хуан ди Носименте, раскуривать ее, предварительно прогрев ароматные листья табака над специально для таких целей пристроенной сбоку рабочего стола лампадкой-зажигалкой...

За этим занятием и застал его деликатный стук, усвоившего двадцатиминутной давности урок, секретаря. Убедившись, что хозяин благодушно махнул ему сигарой, Дюк потеснился и пропустил в кабинет приглашенную гниду.

Мохаммед бестактно обогнул стол и, став за спиной Беррила, стал изучать картинку на мониторе.

– Ну что, Барсук? Дожил до того, что Зеленушек приваживаешь? – осведомился он. – Не боишься, что погромов дождешься?

– Я много чего боюсь, Эль Аттари... Тебя, вот, например... Да и погромы мне ни к чему... Только вот, ты знаешь, чего я боюсь по-настоящему? – Барсук Беррил сигарой – со смесью изысканной вежливости и презрения – указал уважаемому Мохаммеду на кресло напротив. – По-настоящему я боюсь, Мохаммед, это когда суешь руку в карман за деньгами – а денег в кармане нет!.. Страшнее ничего не бывает, Эль Аттари, поверьте... И еще... Давай договоримся – каждый раз, как ты почтишь меня своим визитом, уважаемый, ты бери у моего секретаря новые брюки и надевай, прежде, чем заходить... Я распоряжусь, чтобы у Дюка всегда наготове была свежая пара – от лучшего портного... Это дешевле, чем каждый раз менять обивку моего кресла после твоей благородной, но очень грязной задницы...

Нет, Барсук Беррил не был ни нагл ни храбр: Барсук Беррил не любил парней из «Десницы Пророка», хотя иногда и прибегал к их услугам. Их с трудом, но можно было контролировать, но вот того, кто за ними стоял, Барсук по-настоящему боялся. Боялся до колик в желудке, хотя и старался никому это не показывать. «Большой Питон» не любил шутить, и способы, которыми он расправлялся со своими недругами, заставляли содрогаться даже видавших виды головорезов самого дна Колонии. И вот теперь где-то под ложечкой, возле еле заметного шрама в верху живота у него уже давно шевелилось нехорошее предчувствие. Но Барсук был трусом лишь до тех пор, пока опасность не превосходила его воображение. Когда же такое все-таки случалось, он делал то единственное, чему его хорошо научила Рю де Рибас – он хамил.

– Ты где так портки замызгал, уважаемый? – поинтересовался он. – И где твой вечный спутник, так мне дорогой Аль Кадими Хасан?

Мохаммед помрачнел и, не говоря ни слова, плюхнулся в предложенное ему кресло. Похоже, что вонючий гяур в курсе неприятностей, постигших за последнюю пару недель «Десницу Пророка» и, как пить дать, знает, что стряслось с его, Мохаммеда другом и напарником по бандитским налетам.

– Вчера вечером Аль Кадими встретил ядовитую змею и его душу прибрал к себе Аллах.

Хозяин дома выразил искреннее недоумение. Насколько он знал, все боевики Мохаммеда были надежно иммунизированы от всех ядовитых тварей, обитающих в местном лесу.

– Змея была «перевертышем», раньше у них не было ядовитых желез. Видно над ней поколдовали туземцы... В сельве неспокойно, Барсук. Аборигены зашевелились. Видно, кто-то настучал им о прибытии «Проциона» с десантниками и они готовятся встретить Легион по-своему.

– Настучал? – Беррил изобразил на своем лице почти искреннее удивление, ибо только глухой, слепой или полный олигофрен в Колонии еще был не в курсе новостей о прибытии легионеров с Земли. – Последнее время я не слежу уж слишком за местными сплетнями... Дела, знаешь ли, ведь у меня отель, казино, опять же налоги, рэкет...

– Хватит скулить, про свою бедность ты расскажешь местному приору, когда он придет собирать благотворительный взнос на сиротский приют. Скажи лучше, зачем ты перекормил Фатиму? Сегодня вид ее ляжек вместо желания вызвал у меня отвращение. И это при том, что я две недели провел в сельве... Да и девочек в кордебалете пора заменить на новых.

Хамством Мохаммед удивить Барсука не мог. Даже, когда очень старался.

– Ну, Фатима пока в форме. И потом, так она больше нравится моим постоянным клиентам.

– Ты имеешь в виду «Кротовиков»?

Барсук Беррил неприязненно взглянул на ухмыляющегося бородача. «Какого черта он сюда приперся? Развалился в кресле и еще хамит. Но никуда не денешься. Придется терпеть, пока эта скотина не выложит, зачем пришел».

Насколько ему было известно, еще позавчера головорезы из «Десницы Пророка» во главе с самим Мохаммедом были в сельве за сотню миль от Периметра. И вот теперь Эль Аттари сидит здесь и треплется про девочек.

Паузу Эль Аттари-таки не выдержал.

– Барсук, слушай сюда. Мне велено передать, что на «Проционе» сюда прибывает оч-чень интересный для босса человек. И если он объявится в твоем месте, – араб сделал многозначительную паузу, – а этот человек, как нам сообщили, этого места не пропустит, впрочем, он не пропускает ни одного питейного заведения, ты должен сразу же связаться с Хуссейном.

Беррил досадливо поморщился:

– Опять эти шпионские штучки. Но как я его узнаю?

– Насколько я понял, его трудно не узнать. Рост – 6 футов 6 дюймов, вес 250 фунтов. Особая примета – способен выпить не пьянея две пинты водки, причем предпочитает русскую.

При этих словах лицо хозяина заведения заметно посерело.

– Зовут, – Мохаммед закатил глаза к потолку, обнажая мраморные белки, и вспоминая трудное имя, – Митчел-Чичел, нет, кажется не так – Чичел-Мишел, Иблис его забери.

Беррил судорожно сглотнул слюну, вдруг комком застрявшую в горле.

– Нет проблем, я сразу же сообщу Хуссейну, как только этот парень появится в моем заведении.

Барсук с трудом сохранял хладнокровие. Словно боль от воспаленного зуба в висок билась мысль – это конец. Питон, судя по всему, плотно сидит на хвосте у Шаленого, и не слезет с того, пока не выйдет на бумаги. А это значит – на него, Барсука Беррила!!! А до козырных валетов службы прикрытия – мать их – сколько световых лет, и делать ноги совершенно некуда.

Мохаммед по-своему понял гримасу, перекосившую физиономию Барсука. Что-то похожее на уважение мелькнуло на его злобной роже.

– Я знаю: ты человек бывалый, Барсук. И говоришь много меньше, чем знаешь... Скажи: это – русская мафия? Серьезно? Неужели и здесь началось?..

За спиной Эль Аттари, Дюк совершенно бесшумно удерживал кого-то, неудержимо рвущегося в боковую – почитаемую непосвященными за потайной бар – дверцу. Барсук напрягся. Все что он мог – это судорожно, через толщу сигарного табака, втягивать в себя, ставший вдруг удивительно кислым и разреженным, воздух...

– Я понимаю – деньги предстоит делить немалые. И, видит Аллах, с кем надо мы поделимся – но эти гяурские задницы! Сроду не было русского духа в этой части сектора... – Мохаммед с тревогой всматривался в совсем по иному поводу искаженное лицо Барсука.

– Мохаммед... – начал тот...

– Они нас выперли с Океании. Они нас теснят на Сером Дьяволе... Какого же черта еще и здесь?!!! Признайся, этот Мичел – от Кирилоффа – друга Шайтана?

– Не к ночи будь он помянут твой Большой Кир!!! – истерически заорал, вдруг потеряв самообладание, Барсук. – Срочно выматывайся отсюда, Мохаммед! Чем дальше ты будешь через двадцать секунд – тем нам обоим лучше! Я свое слово перед Питоном сдержу – клянусь его, самого твоего хренова Питона, брюхом!! Давай! Давай!!!

Не на шутку перепуганный Мохаммед выскользнул в главную дверь. Перед тем, как окончательно исчезнуть – с тревогой обернулся. Хотел что-то еще спросить...

– Это очень серьезно!!! – заткнул ему рот Барсук. – Русская мафия – это очень серьезно!! И запомни: Шишел-Мышел – теперь тебе придется учить этот язык...

И он рухнул в кресло, выпустив облако сигарного дыма, которое сделало бы честь локомотиву позапрошлого века.

Раз пятьдесят, взбешенным тигром обойдя периметр стальной коробки карцера, и, испробовав на прочность решетки вентиляции и осветительного блока, Шаленый заклинился на узкой и уж слишком для него короткой лежанки и закемарил.

«Не ко времени, конечно, хмырь этот с колодой своей крапленой к нам пристегался... – думалось ему в хмельном полусне. – Впрочем, ребята из Легиона меня поддержали – этот Куни-Драный Джокер и так уже весь рядовой состав ободрал что твою липку и уже до господ офицеров добираться начал... А вот бармен не по-джентльменски себя повел... Через то и вылетел через шлюз. Я, правда, на дурную голову, думал, что в забортное пространство суку спровадил, а там у них всего-то-навсего дамский сортир – на кой ляд гермозапоры на гальюн ставить – ума не приложу... Да и дамочка там оказалась не из тихоньких – ей этот... Джафар, что ли, грогу горячего, чтоб утишилась, так она ему серьгу с ноздри напрочь вырвала... Срамота одна... А вот мил-друга Джакомо я, видать, совсем спьяну в макушку приголубил – не понравился он мне больно в последний раз... Покуда на Земле-Матушке срок тянули – вроде человек-человеком был, а как в Колонию тронулись, перемена в нем какая-то вышла. Все в душу пролезть норовить стал. Прямо без мыла в задний проход сквозит... Ну, да очухается, к пузырю приложимся на пару и утрясем дела ладком... Главное – чтоб на Планете на нужных людей поставил, а там – пусть валит к своей Пресвятой Богоматери и свечку ей за Димку Шаленого вставит куда положено...»