Федерико Моччиа - В отчаянных поисках Ники (ЛП) Страница 16

Я уже научился тому, что должно улыбаться случившемуся и не страдать по тому, кого больше не будет с нами. Но есть такой момент, и я не знаю, сколько он может длиться, когда такое просто не представляется возможным. Когда чувствуешь только эту ужасную пустоту. Момент, в котором переплетаются струны, тянущие твою душу, как занавес. И тогда этот самый бархатный занавес поднимается и все смотрят за кулисы. Но актёр не выйдет. Больше никогда.

Потому что он уже в другом месте. Теперь он белое облачко, которое играет со своими сёстрами в синем небе. Невидимая радуга, которую ты можешь нарисовать без карандашей, пусть даже неправильно, по-своему.

Сухие брёвна на ветру в лесу, шёпот капель в зимнем ливне, хруст, когда раскалывают грецкий орех, шум предательского отлива, когда ты только собрался нырнуть. Во всём этом будет тот, кто ушёл. Всегда.

Я представляю тебя дома. Звонок телефона.

— Ответишь?

— Да, сейчас.

И лишь два слова.

Сказанное сразу провоцирует плач. Эти слова хороши, только если это неправда. Бесполезные.

Симона роняет трубку. Она поражена. Её трясёт. Ники видит это и подходит ближе:

— Мама, что такое?

Знакомое тебе имя, тот, кто прошёл с тобой часть жизни, длинную или короткую — это неважно. Важно, что он был.

Ники бежит к дневнику. Это её неделя. Она снимает колпачок с чёрной ручки и пишет. Очень быстро. От самого сердца. Пишет ради этого имени. Пишет историю. Чтобы не плакать. Чтобы отвлечься. Ради любви.

Роза под дверью.

Она оставлена здесь, чтобы сказать тебе что-то лепестками, а не в голос. Перевязанная красной лентой. Да, я дарю тебе красную. Я дарю это твоим щекам.

Потому что когда я не могу плакать, я пишу.

И сейчас пишу тебе.

Но что я могу сказать тебе? Где найду слова? И что ты делаешь со мной сегодня?

Со мной и моей семьёй.

Смотреть, как люди живут напоказ. Слышать их слова. Чувствовать, как вертится планета. Но сегодня ты всё оставил потухшим. И не будет больше солнца, лишь темнота. И время пойдёт быстрее, чем может, оставляя вдалеке боль, которую я чувствую сейчас.

Сегодня такое снежное небо. Может, правда пойдёт снег. Вчера его не было. Не знаю, мог ли ты видеть это из окна. Вчера было солнце.

Под твоей дверью красная роза, которую тут же выбросил бы любой режиссёр. Сказал бы, что это неправильный конец. Но нам плевать. Эта роза там для тебя, и она говорит о том, что я не смогла сказать, о том, чему ты меня научил, о твоей пустой комнате. Это бы режиссёр оставил в фильме. Оставил бы молчание в этом выключенном экране.

Вот так. У меня есть идея. Понадобится большая чёрная лента, какие повязывают иногда игроки на поле по воскресеньям. Только нужно гигантская лента, чтобы повязать ею весь мир. Потому что именно так сильно мне не хватает тебя. И я не стану завязывать бант. Потому что факт того, что тебя больше нет, — это вовсе не подарок. Лучший подарок — снова видеть тебя живым. Прощай.

Ники закрывает дневник и кладёт его на письменный стол.

Мне кажется, что некоторые вещи меньше пугают нас, когда мы просто берёмся за них, а не затягиваем. «Когда ты не в состоянии бороться, то должен обнять своего врага. И если он обнимет тебя в ответ, то больше не сможет направить оружие в твою сторону». Это говорит Нгаванг Джигме в фильме «Семь лет в Тибете». Я думаю, то же самое можно сказать и о воспоминаниях.

Подушка

Ночь. Темнота. Подушка — это шоссе, по которому проезжают мысли, что днём прятались в гараже слишком большой занятости или страха встретиться с ними лицом к лицу. Они были погружены в шум отвлечённости, прятались за углом, мы посылали их прочь. Мысли круглые и квадратные. Мысли, которые мы иногда не умеем и не можем даже определить. Мысли как облака. И если их слишком много, они закрывают собой уверенность. И если ты рискнёшь оттолкнуть их, то вернётся покой.

Ночью ты мечтаешь о том, чего днём ты никогда не получишь.

Вот и Ники ложится в постель вечером, но сон никак не идёт. Мысли в её голове как назойливые стрелки часов.

Она думает о Фабио. Это довольно большой шаг. Но она пока ещё не знает об этом. Не знает и того, сколько времени нужно любви, чтобы сформироваться и найти собственный путь. Не знает, что её подушка в недалёком будущем произведёт на неё такой же эффект, но станет колыбелью совсем другого решения. Но это будет потом. Не сегодня. Не сейчас. Это произойдёт в будущем, и даже я не знаю, правильно ли это. Наступит ночь, когда парень, случайно оказавшийся у её дома, когда она стояла на балконе, не будет больше ответом на её вопросы. Он станет простым подтверждением. Прекрасным, причиняющим страдания или болезненным? Случалось ли с тобой такое, Ники, принимала ли ты такое сложное решение? Оставить кого-то. И в тот самый момент, когда ты заявила ему об этом, ты бы хотела никогда не быть любимой им из-за боли, которую видишь теперь в его глазах. И той улыбки, к которой ты так привыкла, которая стала синонимом счастья, больше нет. Она исчезла в ужасе от твоих слов.

А может быть, кто-то бросил тебя. Кто знает, Ники. Может быть, в своей книге я рассказал о боли, которую так или иначе ты уже пережила.

Никого нет

Представляю тебя, но без смеха, который слышал и видел, и не в один из обычных, спокойных дней. Не с подругами во время прогулки по виа дель Корсо. Да, я вижу тебя в другой день. В один из дней, какие бывают у каждого. Особенно, когда ты такая, как Ники, в период жизни, когда ты пытаешься разобраться во всём и не хочешь даже существовать.

Прочь. Пошло всё к чертям. Ты одна. Остаёшься в своих родных четырёх стенах. Бывают такие дни. Ты остаёшься потухшей в таком светлом мире. Никто не понимает тебя, потому что ты сама не хочешь этого понимания. Потому что прежде чем тебя поймут, нужно пройти промежуточный этап, всё взвесить, почувствовать необходимость повернуть назад, чтобы в итоге снова оказаться на плаву. И вот ты здесь одна, но ты не можешь быть одинока, потому что всё уже случилось. И прежде чем случится что-то ещё, прежде чем ты позволишь этому случиться, рана должна зарубцеваться. В противном случае можно потерять слишком много крови.

И даже необязательно прослеживать точную причину, спрашивать как, где и почему. Потому что не в этом настоящая причина. Не это координаты решения. Факт, слово, смс, то, что случилось или ещё нет, но обязательно произойдёт, — всё это только щепки и спички, искры, которые провоцируют взрыв, который накапливался в тебе в течение некоторого времени. Пороховая бочка, которая в один момент становится неуправляемой.

Когда самая простая фраза, брошенная кем-то, бесит тебя. А оболочка, в которой ты находишься, крепче любого орешка. Проваливайте. На самом деле. Проваливайте все. Вы не понимаете и не можете понять. Вы не знаете. Когда нужно, никого нет, вы всегда появляетесь, когда я больше в этом не нуждаюсь. Вы все слишком много болтаете, но я не получаю ответов на свои вопросы.

Где любовь? Как почувствовать тебя счастливыми и уверенными? Что значит взрослеть? Почему вопросительный знак не превращается в восклицательный?

Почему вы не даёте мне нужных ответов, а только смотрите на меня, как на инопланетянку?

Все эти слова в ряд, как поезд, едущий под откос. Голова взрывается. И все эти фразы, которые копятся внутри, а ты даже не знаешь, где нахваталась этого. Ярость.

Держитесь подальше, потому что, если вы приблизитесь, я наговорю то, чего не хочу, что не имеет с вами ничего общего. Кто-то сказал, что когда тебе плохо, ты не должен спускать пар на других людях. Лучше ударь стену. Раны на твоих руках заживут. На стене не останется и следа. Но если ты ударишь человека, воспоминания об этом пойдут далеко за пределы ран, шрамов и крови. И уже никто не сможет остановить это.

Ники знает это. По меньшей мере, я так думаю. Поэтому я представляю, что так она проводит подобные дни, дни, какие бывают у всех, потому что все мы испытываем время от времени боль, хоть раз в жизни. В такие дни рука сжимается в кулак, готовый ударить. Этому кулаку не нужно делать записи, не нужно ничего брать, это просто кулак, просто плод накопившейся боли.

Ники берёт «Молескин».

Ники выключает мобильник и закрывает дверь на ключ.

Ники записывает мысли. Она может их доверить дневнику. Потому что сказать такое вслух — уже слишком. К тому же, некому выслушать её.

Васко поёт: «Сегодня у меня нет времени. Сегодня я хочу побыть пустым».

Вот и я также. Я пуста. Мне ничего не хочется. Всё идёт не так, как должно. Мне не нравится, какая я, как себя веду, что я говорю. Это ли любовь? Это на самом деле любовь? Фабио? Заставляет ли он меня летать? Или я лишь в нескольких сантиметрах над землёй? Джонатан Коу написал: «Да, если хорошо подумать, она хотела видеть это. Осознание этого постепенно росло в ней… осознание того, что за пределами Лонгбриджа существовала бесконечная вселенная, дальше конечной остановки 62, дальше Бирмингема, даже за пределами Англии. И она хотела увидеть всё это и разделить с кем-то. Хотела, чтобы кто-то держал её за руку, пока она смотрит, как поднимается луна над Тадж-Махалом. Хотела медленных, но долгих поцелуев на фоне Скалистых гор в Канаде. Хотела подняться на Эрс-Рок на рассвете. Хотела, чтобы кто-то попросил её руки, а заходящее солнце окрашивало бы её пальцы в кроваво-красный цвет в минарете Альгамбры». Это — любовь. Это и значит взрослеть. Это я читаю в книгах, слышу в песнях. Но люди этого не понимают, и Волны не понимают. Все говорят о красоте. Внешней красоте, внутренней красоте. Красоте находить всё в самом себе. Красоте взросления, красоте дружбы, красоте иметь пару. Красоте поездок на море, выигранной гонки, хорошей отметки в школе. И, конечно, любви. Любовь. Но что же это? Она заставляет тебя страдать, ты никогда ни в чём не уверена, ничего не понимаешь. Неужели окружающие вот таким образом меня любят? Мой брат, который дразнит меня, тоже меня любит? Волны, которые иногда не понимают меня, любят меня?