Аманда Филипаччи - Обнаженные мужчины Страница 16

Леди Генриетта часто оставляет нас наедине, и это меня раздражает. Она продолжает встречаться с Дэймоном, а я продолжаю ревновать; правда, я не замечаю, чтобы между ними возникла настоящая близость, и это меня несколько утешает.

Однажды Сара приглашает троих подружек «на чай». Девочки довольно непривлекательны, к тому же волосы у них растрепанные, одежда очень уродлива, и у двоих из них избыточный вес. Я сразу же разгадываю маленькую хитрость Сары.

Когда ее подружки уходят, Сара спрашивает меня:

– Какая деталь моей внешности нравится тебе меньше всего?

– Не скромничай. Ты хочешь сказать, какая деталь нравится мне больше всего?

– Пожалуй, да, если вообще есть такая деталь, которая тебе нравится.

– Твои волосы.

Когда на следующий день я прихожу с работы, то вижу длинную коробку для цветов у своей двери. Тут и карточка. Я не узнаю почерк, а подписи нет. На карточке написано: «Здесь локон в знак моей любви».

Я открываю коробку и ощущаю приступ тошноты. У меня такое чувство, словно в руках у меня отрубленная голова – правда, самой головы тут нет.

Черт побери, ну и мерзость. Где же голова? – думаю я инстинктивно.

В коробке лежат две длинных белокурых косы. У них мертвый вид. Отвратительно. Печально.

Я устремляюсь к телефону и звоню леди Генриетте. Она отвечает.

– Сара остригла волосы? – спрашиваю я.

– Да.

– Она прислала их мне в коробке из-под цветов.

– Я знаю.

– Как вы могли ей позволить это сделать?

– Моя дочь может делать все, что пожелает, при условии, что это никому не повредит.

– Но у нее были такие красивые волосы!

– Она хотела их подстричь. Получилось очень мило.

– Вам нужны эти косы? Мне они не нужны. Я думаю, что это отвратительно. И, вероятно, для вас они значат больше, чем для меня.

– Вы можете поступать, как хотите. Правда, вам бы следовало растрогаться. Она хотела сделать вам приятное. Ее жест действительно много значит.

– Я знаю. Это-то и досадно. Это непристойно. Да, я тронут, но меня беспокоит ее умственное и эмоциональное здоровье. Я удивляюсь, что это не беспокоит вас.

Однажды леди Генриетта говорит то, что приводит меня в неописуемый ужас.

Она спрашивает:

– Не могли бы вы оказать мне огромную услугу?

– Да, – отвечаю я, придя в восторг от возможности сделать ей приятное.

Я жду, чтобы она пояснила, в чем заключается услуга, но вместо этого она берет свою сумочку и достает два билета на самолет. Она молча стоит и смотрит на меня. Я беру билеты и вижу, что пункт назначения – Орландо, штат Флорида.

– Что это? – спрашиваю я, вдруг взволновавшись до глубины души: а что, если она хочет отправиться в путешествие вместе со мной?

– Мне бы хотелось, чтобы вы поехали туда на следующий уикенд вместе с моей дочерью.

Что же это происходит, черт побери?

– Зачем? – осведомляюсь я. – Что там такое?

– Диснейленд. Мне кажется, у нас с Дэймоном наконец-то дела пошли на лад. Мне бы хотелось провести с ним очень интимный уикенд, без моей дочери. Она всегда хотела попасть в Диснейленд.

Таким образом я от нее избавлюсь, но не буду чувствовать себя виноватой. Пожалуйста, вы это сделаете?

Я раздавлен новостями о Дэймоне. К тому же мне совсем не нравится то, чего она от меня хочет. На этот раз леди Генриетта ведет себя в самом деле несносно – нет, в самом деле. Впервые со времени нашего знакомства я испытываю раздражение против нее.

Я не успеваю ничего ответить, как она говорит:

– Вы – один из немногих, кому я могу доверять. И один из немногих людей, которых любит Сара. Так что лучшего нельзя и желать. Это так помогло бы мне, если бы вы согласились. Я была бы вашей должницей на всю жизнь. К тому же считается, что Диснейленд очень забавен и для взрослых.

– Не знаю, – отвечаю я. – Думаю, это несколько странно.

– Что странно?

– Я имею в виду, что, в конце концов, я же не ее отец. Приемлемо ли такое?

– У нее нет отца, – холодно произносит леди Генриетта. – Если вы не хотите это сделать – ну что же, прекрасно. Ей придется побыть с одним из моих натурщиков, которых она терпеть не может, но у нее не будет выбора.

У меня такое чувство, что она нарочно это придумала, чтобы пристыдить меня.

– Не знаю, – говорю я. – Не то чтобы мне этого не хотелось. Дело в том… – Я не могу закончить эту фразу. Мне хочется сказать: «Дело в том, что не кажется ли вам, что она проявляет слишком уж много нежности?» или: «Не знаю, чего от себя ожидать». Но нет, я не могу сказать такое, иначе она подумает, что я опасный маньяк, и больше никогда не захочет меня видеть.

В конце концов я выдавливаю:

– Дело в том, что людям это могло бы показаться несколько странным.

– Чепуха. Вы просто скажете, что вы ее отец. Я не отказываюсь. Я просто поддаюсь, не зная, как отказать. Мне не хочется, чтобы она расстроилась и невзлюбила меня. В конце концов, я все еще надеюсь, что она порвет с Дэймоном. То, что она собирается провести с ним один уикенд, вовсе не означает, что она проведет с ним остаток жизни. К тому же неплохо, что она доверяет мне свою дочь. Возможно, подсознательно она хочет, чтобы отцом был я, и готовит меня к этой роли. Возможно, это притянуто за уши, но мне всегда нравится фантазировать о том, какие прекрасные плоды может принести ситуация, кажущаяся безнадежной.

На следующий день мне приходит хорошая идея, которая может компенсировать необходимость везти Сару в Диснейленд. Она заключается в том, чтобы взять с собой еще и мою мать. Это убьет сразу двух зайцев: 1) Я окажу услугу леди Генриетте. 2) Я доставлю удовольствие своей матери, которая жаждет провести время вместе со мной. 3) Я не буду с Сарой наедине.

Когда я упоминаю об этой идее при леди Генриетте, она, по-видимому, не приходит от нее в восторг, и я не понимаю, почему. Я думал, что она должна бы обрадоваться. А она говорит:

– О! А почему вы хотите взять с собой вашу мать? Вы думаете, вам будет скучно с Сарой?

Она вызывает у меня раздражение, и язык чешется ответить: «Нет, идиотка, в этом-то и проблема: я боюсь, что мне будет слишком весело».

Но я говорю:

– Моя мама давно уже хочет со мной повидаться, вот я и подумал, что это будет хорошая возможность. Уверен, ей понравится Диснейленд. И я удивлен, что вы не рады тому, что женщина постарше поможет мне присматривать за Сарой.

Лери Генриетта больше ничего не говорит, но, кажется, не очень-то рада моей идее. Тем не менее на следующий день она вручает мне еще один билет на самолет. Я предлагаю заплатить за него, хотя на самом деле не могу себе этого позволить, но леди Генриетта заявляет, что и слышать об этом не хочет. Я заглушаю в себе чувство вины, напоминая себе, что она богата.

– По крайней мере вам не придется платить за дополнительную комнату, – нахожусь я. – Сара может жить в одной комнате с моей матерью.

– Нет, – отвечает леди Генриетта. – У каждого из вас будет собственный номер.

Мы едем, едем, едемВ Диснейленд,В Диснейленд.Мы едем, едем, едем,Мать твою так.[7]

Моя девушка Шарлотта считает, что все это немного странно, но, вопреки моим опасениям, не придает этому особого значения, поскольку как раз сейчас очень занята. Она говорит, что даже рада: ведь она сможет поработать целый уикенд, ни на что не отвлекаясь.

Глава 6

Моя мать сначала очень радуется, но ее счастье по поводу того, что она проведет со мной четыре дня, тускнеет, когда новизна проходит. Она начинает капризничать из-за всего.

Да, я сказал «четыре дня». Вначале леди Генриетта говорила об уикенде, вероятно потому, что собиралась выдавать мне неприятные новости небольшими дозами. Как только она преисполнилась уверенности, что я согласен, она сказала, что это пасхальные каникулы Сары, и чем больше дней она, Генриетта, сможет быть одна, тем лучше.

Она дает нам много денег на расходы в Диснейленде. Говорит, что там все очень дорого.

В Диснейленде все глазеют на Сару. Мужчины смотрят на нее, потому что она такая красивая. Женщины смотрят на нее из любопытства, по-видимому, заинтригованные. Это начинается в отеле, с неряшливым коридорным. У него такой вид, будто от него плохо пахнет, хотя это не так. Похоже, на щеках щетина. Возможно, я к нему пристрастен оттого, что он мне не нравится. Не нравится, как он смотрит на Сару, толкая тележку с нашими вещами. Он смотрит на нее слишком уж фамильярно. Он дотрагивается до ее поясницы, когда мы выходим из лифта. И задает ей нахальные вопросы типа:

– Сколько тебе лет?

– Восемнадцать, – отвечает она.

– Правда? Ты выглядишь на семнадцать.

Сара улыбается мне.

– В каком ты классе?

– В седьмом.

– Правда? Кажется, немного отстала?

– Да. Я не очень умная.

– Гм-м. В любом случае, дамам надо лишь быть хорошенькими, а уж с этим у тебя все в порядке. А еще хорошо быть послушными.

– У тебя большая задница, – говорит моя мама коридорному. Она кладет руку ему на зад.