Алипио Ривера - На носу у каймана. Воспоминания сельского врача Страница 16

— Сдается мне, Педро, что надо нам готовиться к худшему. И при первой возможности ехать в Гавану, поговорить с Гранадосом или еще с кем-нибудь, добиться, чтобы министр узнал, как на самом деле обстоят дела. Это единственное, что сейчас приходит мне в голову, но вообще все следует хорошенько обдумать… Ладно, пошли обедать.

Спускаясь вниз, мы повстречали доктора Фернандеса, счастливого и сияющего. Вокруг него толпились Рамос, Пера с женой, гинеколог и врач, самовольно уехавший из Эль-Хамаля.

Не ожидая от нас первого шага, Фернандес сам направился к нам и протянул руку:

— Ну а вы, коллеги, поздравите меня с назначением?

Пожав ему руку, Педро сквозь зубы пробормотал:

— Поздравляю.

Потом я обменялся рукопожатием с Фернандесом, но молча, лишь слегка наклонив голову.

— Пойдемте сейчас все со мной — мне бы хотелось отметить это событие у Панчи. Пригласите всех служащих больницы, всех!

Наверное, поразительное было зрелище, но мы с Педро уклонились от приглашения и пошли обедать.

Педиатр тоже отказался — ему надо было взглянуть на маленького пациента в кабинете дежурного врача. Пока мы обедали, почти все сотрудники больницы бросили свои рабочие места и отправились к Панче, где у стола, уставленного бутылками с ромом и пивом, частью уже пустыми, сидел Фернандес и его приспешники.

Возвращаясь из столовой, мы с Педро повстречали в коридоре Марию дель Кармен.

— Мари, — пошутил я, — ты почему не отмечаешь назначение нового директора?

Мария нахмурилась и, поджав губы, сказала:

— Вы считаете, что директор больницы может среди бела дня устраивать пьянки и вместе со своими сотрудниками распивать спиртное, бросив работу? А мне это не по вкусу. И потом, я должна зайти к мальчику, я его оставила с родителями.

— Ты совершенно права, Мария. — Ортопед был очень доволен. — Иди к мальчику, не бросай работу.

Сквозь занавеску в коридоре левого крыла мы с Педро могли видеть чествование Фернандеса.

— Говорил я тебе, что будет еще хуже, — напомнил я.

— Доктор, доктор! Скорее!

Мы обернулись: в дверях палаты стояла бледная как мел Мария. Она испуганно оглянулась назад и продолжала звать меня.

Встревожившись не на шутку, мы с Педро бросились в палату. Я ожидал самого худшего и почти крикнул:

— Что случилось, Мария?

А она, уже в палате, стояла в проходе между койками и пальцем показывала на мальчика:

— Смотрите же, доктор, смотрите!

Отец Хуанито рыдал на коленях возле кровати, зарывшись лицом в простыни. Вся в слезах, мать сидела на кровати и правой рукой поддерживала мальчика, который смотрел на нее широко открытыми черными глазами.

— Вышел из комы! — словно выдохнул Педро.

Мария, казалось, вот-вот заплачет, и даже мне, человеку далеко не сентиментальному, пришлось сделать над собой усилие, чтобы сдержать слезы.

Педро обнял меня за плечи:

— Поздравляю тебя, толстячок. Случай был очень трудный.

Я сделал назначения, и мы вышли в коридор. Сюда доносились пьяные крики из домика Панчи.

— Видишь, Алипио, не так уж все плохо. — Педро кивнул в сторону палаты. — Ничего, старик, надо только набраться терпения и не сдаваться, а остальное приложится…

Я глядел на него улыбаясь, пока мы медленно шли по коридору…

Глава 6

Кровь в Макагуанигуас

— Считайте очки! Рыба! — Капитан Хардинес с силой ударил об стол костяшкой пять-четыре. — Если не ошибаюсь, мы их обыграли всухую! — продолжал он, глядя на костяшку, которая оставалась у него в руке.

Не знаю, возможно, мы с Росельо ничего не смыслим в домино, но Хардинес с ортопедом разгромили нас наголову. У стола, знаменитого письменного стола Чаина, сидит Сесилия, которой тоже хочется поиграть.

В кухне жена Педро варит кофе, а их дочка спит в другой комнате.

Сегодня воскресенье, мы свободны от дежурств. Тони приехал из Эль-Хамаля, и мы все вместе приготовили обед. Вскоре после обеда пришел начальник гарнизона Баракоа капитан Аргедо Хардинес поговорить об отрядах врачей-милисиано, которые мы хотели организовать. Он застал нас за игрой в домино, мы пригласили его, он с удовольствием присоединился, составилась настоящая партия, которую он и выиграл.

Хардинес молод, худощав, среднего роста, с очень белой кожей и рыжими волосами, что редкость в этих местах. Глаза у него светло-зеленые, нос с легкой горбинкой, крупный кадык. Он очень славный и разговорчивый, но в меру. Форма защитного цвета с тремя капитанскими нашивками на рукаве ловко сидит на нем. Он беспрерывно курит.

— Ну что ж, товарищи врачи, — сказал он, удостоверившись в своей победе, — я очень люблю домино, и игроки вы хорошие, но у меня много дел, и потому пора поговорить об организации отрядов врачей-милисиано. Вы лучше меня знаете, что в Гаване уже есть студенческие отряды и формируются отряды врачей…

Его произношение выдает в нем крестьянина, но речь льется гладко, без запинки.

— О том, что вы предложили создать отряды врачей-милисиано, я узнал от Клинтона, и мне кажется, они сыграют важную политическую роль. Представляю, какие лица будут у здешних реакционеров, когда они увидят врачей, марширующих вместе с милисиано в ближайший праздник 26 Июля![10] Как это подействует на рабочих и крестьян! — Он легко загорался. — Вашим инструктором будет Леру, мулат. Он в этом деле знает толк. Я думаю назначить еще и Параделу, чтобы у вас было два инструктора.

— Политика — это хорошо, — говорит Педро, — но мы еще хотим научиться военному делу — надо быть готовым ко всему. Сейчас ходят усиленные слухи, что Трухильо[11] готовит высадку на Кубе, и если это случится, то, конечно, здесь, в наших краях.

— Совершенно верно, — соглашается капитан, — и потому, помимо физической подготовки, надо еще научиться обращению с наиболее распространенными у нас типами оружия — «гарандом», «Спрингфилдом», автоматом и так далее. Надо уметь не только стрелять, но и чистить, собирать и разбирать оружие. В общем, делать все, что требуется. Но при этом, — продолжал он, — нельзя забывать, что в революционных войсках достаточно тех, кто умеет стрелять, и только вы умеете оперировать и лечить раненых. И хотя обстоятельства могут сложиться так, что и вам придется сражаться, помните, что основное ваше дело — медицина. Физическую подготовку можно начать на этой же неделе на холме за Кастильо — там на вершине подходящая для занятий пересеченная местность, собирать и разбирать оружие вы сможете и дома. А учиться стрельбе в форте Матачин. Устраивает?

Мы приняли его предложение.

— Значит, остается только составить удобное расписание, чтобы занятия не мешали вашей основной работе. — Он умолк, словно задумавшись, а потом вопросительно посмотрел на меня. — Кстати, доктор, Чаин говорил мне, что солдат по фамилии Сапата хулиганил в больнице, угрожал и вам пришлось с ним здорово повозиться.

— Да, так оно и было. Но дня три-четыре назад мы ехали с Чайном в джипе, я рассказал ему об этом случае, и вдруг у галереи недалеко отсюда мы увидели этого солдата. Чаин подозвал его и устроил настоящую головомойку, как следует пристыдил парня. Но по-моему, этот случай — исключение, как правило, солдаты относятся к нам хорошо.

— Хочу, чтобы вы знали: здесь есть и новички, но, в общем, люди они хорошие. Были тут у нас кое-какие неприятности, у некоторых бойцов случалось нервное расстройство. Я в этом ничего не понимаю, но, кажется, у вас, врачей, такое называется «военным психозом». Пришлось комиссовать…

— Как, например, Панталеона из Пуриалеса, — сказала Сесилия.

— Да нет, сеньора, вы уж меня простите, но Панталеон был просто наглец, который воровал у крестьян коров и свиней. Его давно надо было гнать… Нет, тут другое: храбрые солдаты, вроде бы совершенно нормальные, вдруг словно с ума сходили. Вот, к примеру, Мани, индеец из Мабухабо, как будто был нормальный, но, стоило ему зайти в кафе и услышать, как музыкальный автомат играет песенку, в которой говорится о «каменном ложе», он вытаскивал свой револьвер и стрелял до тех пор, пока не удавалось его обезоружить. Кидались на него втроем или вчетвером, бедняга был очень силен…

Хардинес говорил без пауз, не торопясь. Любил наш капитан поговорить, хотя, возможно, его подстегивало наше внимание и интерес к его рассказам.

— Но куда хуже дело было с Эль Чино, товарищем, который прошел всю войну нормальным, а после войны его направили служить сюда, в Кастильо, его семья живет в этих краях. Так вот, однажды воскресным утром в марте прошлого года весь Баракоа проснулся от очередей пулемета пятидесятого калибра, установленного на крыше Кастильо. В казарме началась паника. Еще немного, и дело кончилось бы плохо, но товарищи вовремя сообразили, что он не в себе, и силой оттащили его от пулемета Мы отправили его в госпиталь в Сантьяго, его там лечили и вроде вылечили, но три месяца тому назад все повторилось, пришлось комиссовать.