Джоджо Мойес - Где живет счастье Страница 17

Было в тоне Сюзанны нечто такое, что Нил остановил машину и внимательно посмотрел на жену. За окном стоял густой туман, и фары слепо освещали лишь мельчайшие капельки влаги, взвешенные в воздухе.

– Дай мне год. Только один год, – взяв его за руку, проговорила она. – И если ничего не получится, я рожу тебе ребенка.

– Ну а если получится? – озадаченно спросил Нил.

– Я все равно рожу ребенка. Но тогда у меня будет, по крайней мере, что-то еще. И я не превращусь в одну из этих.

Сюзанна махнула рукой, словно желая указать на присутствовавших на ужине дам, которые обменивались отвратительными историями о родах и грудном вскармливании или рассказывали с плохо скрытым презрением о том, какие невоспитанные дети бывают у некоторых.

– Ага. Настоящий неонатальный нацизм.

– Нил…

– Ты что, это серьезно?

– Да. Ну пожалуйста! Мне просто кажется, что тогда я стану немного счастливее. Ты ведь хочешь, чтобы я стала счастливее, да?

– Ты отлично знаешь, что да. Это всегда было моим единственным желанием.

Когда он так смотрел на нее, у Сюзанны в душе пробуждались мимолетные воспоминания о том, что она некогда действительно чувствовала к нему, и отдаленные реминисценции на тему того, каково это – быть связанным с человеком, который вызывает у тебя не раздражение и глухую злобу, а исключительно предвкушение счастья и неутоленный сексуальный голод. Он был по-прежнему хорош собой, более того, он явно принадлежал к тому типу мужчин, которые, как правило, красиво стареют. Никакого брюшка или редеющих волос. Нет, он наверняка останется стройным и подтянутым, а свидетельством прожитых лет будет лишь благородная седина, особенно эффектная на фоне задубевшей кожи лица.

И в такие минуты ей даже удавалось вспомнить то время, когда они еще были близки.

– По-моему, тебе не стоит продавать картину. Это слишком личное. Да и вообще, ее стоит попридержать как ценную инвестицию.

– А я не могу допустить, чтобы ты работал еще больше. – Хотя, если честно, ее скорее пугало не постоянное отсутствие мужа, а то, что она отлично к этому приспособилась.

– Я совсем другое имел в виду. – Он склонил голову набок, обратив на нее внимательный мягкий взгляд голубых глаз. – Ты всегда можешь попросить денег у отца. На залог. Ведь он, кажется, говорил, что отложил для тебя некоторую сумму.

Нил нарушил чары. Сюзанна убрала руку с плеча мужа и беспокойно заерзала на сиденье, стараясь отодвинуться подальше.

– Я не собираюсь снова проходить через все эти унижения. Нам и так пришлось взять у него приличную сумму. Мне больше не нужны его деньги.

Поначалу они вообще не считали это долгом: просто жили, как все, немного не по средствам. Две зарплаты, отсутствие детей. Они вели стиль жизни, рекламируемый роскошными магазинами, стиль жизни, на который, по их мнению, имели право. Они покупали интерьерные диваны из светлой замши, проводили уик-энды с друзьями из своего круга в шумных ресторанах Вест-Энда и уютных отелях, считали святой обязанностью побаловать себя после любого, даже малейшего разочарования: плохого дня на работе, неудачной попытки купить билеты на концерт, дождливой погоды, наконец. Сюзанна, успевшая привыкнуть к высоким доходам Нила, которому в глубине души всегда хотелось, впрочем так же как и ей, чтобы она больше времени проводила дома, успела сменить несколько мест работы на неполный рабочий день: она подвизалась в магазине женской одежды, развозила товар для подруги, открывшей цветочный магазин, продавала деревянные игрушки. Но, честно говоря, ничего из перечисленного выше не увлекло Сюзанну настолько, чтобы у нее возникло желание остаться, лишив себя утренних посиделок с подругами за кофе в уличном кафе, блужданий по Интернету, жрущему кучу времени, или кулинарных экспериментов в области приготовления сложных блюд. А затем буквально за считаные секунды все изменилось. Нил потерял работу в банке, его место заняла особа, которую он называл Мужиком в Юбке и Садисткой из Ада. Правда, когда иссяк денежный поток, ему почему-то сразу расхотелось шутить.

А Сюзанна подсела на шопинг.

Причем поначалу она занималась этим, просто чтобы выбраться из дому, поскольку Нил впал в депрессию и озлобился. Теперь он практически во всем находил следы женского заговора: в том, что в местной школе, согласно статистике, успеваемость у девочек гораздо выше, чем у мальчиков; в газетных статьях о случаях сексуальных домогательств, которые он зачитывал вслух; более того, менеджер из отдела кадров, позвонивший сообщить, что Нилу полагается в качестве выходного пособия не шесть месячных зарплат, а только три, тоже оказался женщиной. Приступы беспричинного гнева сменялись самобичеванием; он стал отвратительной пародией на самого себя, с ним невозможно было иметь дело. И в результате Сюзанна, предоставив мужа самому себе, принялась поднимать настроение, покупая дорогое мыло, готовые обеды, время от времени цветы – лилии для аромата, амариллис и стерлитцию для большей утонченности интерьера. Она считала, что вполне заслужила это, а мерзкий характер Нила позволял ей укрепиться в собственной правоте.

Сюзанна убедила себя, что им просто жизненно необходимы некоторые вещи: новое постельное белье – дорогущий египетский хлопок – отличная инвестиция, – ну а еще занавески в тон, антикварные стаканы. Она осуществила проект по переделке квартиры, заменила полы в кухне, полностью изменила отделку гостевой комнаты. В конце концов, это безусловно увеличит стоимость квартиры. Как-никак все вложения в недвижимость возвращаются сторицей.

Ну а затем, сделав небольшую передышку, она занялась преображением своей внешности. Ведь она вряд ли сможет найти работу, не обновив гардероба; волосы следовало постричь и слегка осветлить; стресс из-за работы Ника ужасающе повлиял на кожу, и теперь она отчаянно нуждалась в услугах опытного косметолога. Ее подруги подшучивали над ее расточительностью, поэтому она стала покупать кое-что и для них тоже. Ей было приятно демонстрировать щедрость: она объясняла себе, что это одна из тех немногих радостей жизни, которые у нее еще остались.

Поначалу Сюзанне становилось легче, поскольку шопинг давал ей определенную цель. Заполнял пустоту. Но, даже соря деньгами направо и налево, она понимала, что заразилась некой болезнью сродни сумасшествию, что ярко освещенные интерьеры и забитые кашемировыми джемперами полки, услужливые продавцы и красиво упакованные коробки с каждым днем все меньше помогали отвлечься от жестокой реальности. Покупки приносили все меньше радости. Первоначальный угар от шопинга прошел, и теперь она сидела дома в окружении хрустящих бумажных пакетов, растерянно глядя на свои приобретения или громко рыдая, если ей хватало мужества подсчитать расходы. Она стала ранней пташкой и всегда первой встречала почтальона.

К чему лишний раз расстраивать Нила?

Ему потребовалось почти шесть месяцев, чтобы сделать неприятное открытие. Справедливости ради стоит признать – впрочем, они и не пытались ничего отрицать, – их брак тогда переживал не лучшие времена, особенно когда Нил, борясь с собственной депрессией, усомнился в душевном здоровье жены и заявил, будто именно из-за нее и стал импотентом, а потеря работы здесь вообще ни при чем. А она, позволив в конце концов дать волю гневу, который так долго лелеяла, – возможно, ее агрессивность была вызвана угрызениями совести, – выложила в ответ все, что о нем думает, и это было не только жестоко, но и неразумно и несправедливо. Почему его проблемы так катастрофически повлияли на ее жизнь? Разве она не выполнила хоть какой-то пункт соглашения? Все сделанные изменения пошли на благо семьи. Однако Сюзанне все же удалось удержать себя в рамках приличия, чем она очень гордилась, и не произнести слово «неудачник», которое так и вертелось на языке, когда она смотрела на мужа.

А когда ее отец, на которого она безумно злилась из-за завещания, упомянул о доме, Нил убедил жену, что у них нет выбора. Если, конечно, они не собираются объявить себя банкротами. Это ужасное словосочетание до сих пор имело способность привести Сюзанну в чувство.

И вот, почти девять месяцев назад, Сюзанна с Нилом продали свою лондонскую квартиру. Причем выгодно. Они закрыли все долги по кредитным и платежным картам Сюзанны, а также выплатили мелкие задолженности Нила, образовавшиеся у него до того, как он нашел себе работу, и купили маленькую неказистую машину, которую продавец несколько извиняющимся тоном описывал как автомобиль для определенной социальной прослойки. И вот, соблазнившись перспективой получить в свое распоряжение практически без арендной платы реставрированный сельский дом с тремя спальнями и отделанным кремнием фасадом, они переехали в Дир-Хэмптон, где выросла Сюзанна и где она не появлялась без малого пятнадцать лет.

Дома их встретил ледяной холод: Сюзанна в очередной раз забыла включить таймер отопления. Она все еще не могла привыкнуть к тому, насколько в деревне холоднее, чем в городе.