Жиль Легардинье - Не доверяйте кошкам Страница 17

А сейчас мы приближаемся к самому главному пункту моей грандиозной программы по изменению жизни. Вопрос должен решиться через несколько минут, а у меня на руках далеко не все козыри. Прежде чем выйти, я проверяю перед зеркалом, как выгляжу. Черные джинсы, пиджак. Серьезная, но не чрезмерно. От волнения у меня сводит желудок. Следует сказать, что игра идет по-крупному. Возможно, вам моя идея покажется нелепой, но могу вас заверить, что я долго над этим думала.

Поднимаюсь по улице и толкаю дверь булочной. Три покупателя. За четверть часа до закрытия здесь мало что осталось из выпечки. Ванесса здоровается со мной, упаковывая два пирога с мирабелью для невысокого мужчины.

Я жду своей очереди. Волнение нарастает. Прямо передо мной молодая женщина ворчит, что закончился хлеб без корочки. Маленький мальчик, которого она держит за руку, тянет ее изо всех сил к витрине с конфетами. Сколько детей замирало перед этими разноцветными сладостями, вцепившись пальчиками в деревянную обшивку витрины!

Подходит моя очередь.

— Чего желаете?

— А где мадам Бержеро?

Ванесса кажется удивленной. Инстинктивно она кладет руку на свой живот, словно опасаясь неприятностей. В булочную торопливо заходит очередная покупательница. Я наклоняюсь к продавщице и тихо говорю:

— Я возьму у вас половину багета, но мне хотелось бы поговорить с мадам Бержеро, если это возможно.

Ванесса успокаивается. Она просовывает голову в дверь, ведущую в заднюю часть магазина, и пронзительным голосом кричит:

— Мадам Бержеро! К вам пришли…

Я отодвигаюсь в сторону. Мое артериальное давление достигает значений кавказского газопровода. Вот-вот сорвет болты на трубах. Мои ладони становятся влажными. Если бы кто-то сказал мне, что однажды здесь будет решаться моя судьба, я бы ни за что не поверила. И все же…

Появляется хозяйка булочной. Похоже, у нее не очень хорошее настроение. Она встает за кассу, с вопросительным видом поворачивается к Ванессе. Продавщица подбородком указывает в мою сторону.

— А! Добрый вечер, Жюли. Прости, сегодня вечером я немного не в себе. Послушай, это же не твое время. Что, приезжают твои родители и ты хочешь заказать торт?

Я нерешительно мнусь:

— Нет, я хотела поговорить с вами…

— Слушаю тебя.

Она никак не может взять в толк, что мне от нее понадобилось.

— Это личное…

Она понимает, что я чувствую себя неловко.

— Что у тебя случилось, моя девочка? Пойдем в заднюю комнату. Там нам будет спокойнее.

Она уводит меня в заднюю часть магазина. За все двадцать пять лет я ни разу здесь не была. В детстве не раз пыталась представить себе это таинственное место, откуда доносились голоса и странные звуки. И теперь моему взору открылась простая маленькая кухня, заполненная разным хламом: корзины, этажерки, стол, накрытый клетчатой клеенкой… Стены увешаны графиками, а на буфете сложены картонные коробки для пирожных. Еще одна дверь, приоткрытая, ведет в пекарню.

— Ну, рассказывай, Жюли, что у тебя приключилось.

— Ванесса по-прежнему хочет уйти?

— Она уволится через две недели, и это сильно осложнит мне жизнь. Почему ты спрашиваешь?

— Значит, вы наймете новую продавщицу?

— Как только мне удастся ее найти. Но, думаю, в августе это будет непросто…

— А если я попытаю счастья?

— Не понимаю.

— Как вы смотрите на то, что я стану вашей продавщицей?

Мадам Бержеро смотрит на меня круглыми глазами.

— Тебя уволили из «Креди Коммерсиаль»?

— Нет. Я сама решила уйти.

Она выдвигает стул и садится. Впервые в жизни вижу ее сидящей.

— Знаешь, Жюли, ты мне очень нравишься, и я буду с тобой откровенна. Я знаю тебя с самого детства, ты умная девочка. Ты училась в институте. Продавщица в булочной — не самая перспективная работа. Будь ты на двадцать лет старше или матерью семейства, я бы согласилась, но здесь я не уверена…

— Уверяю вас, что я долго думала над этим решением. Не могу вам обещать, что останусь на десять лет, но точно не брошу вас внезапно. Поработаю у вас годик, может, два. И уверяю вас, что я не беременна.

Она улыбается. Я достаточно хорошо ее знаю, чтобы понять, что она не отвергает эту идею.

— Признаться, ты меня сильно озадачила. Обещаю подумать. Я была бы рада работать с такой девушкой, как ты.

— Тогда скажите мне «да».

21

В этом году августовское затишье не для меня. Я живу в напряжении. Мне кажется, мадам Бержеро примет мое предложение. В воскресенье она предложила мне попробовать поработать до обеда. Неожиданно Ванесса стала на меня дуться. Несмотря на то что она сама решила уйти, она ведет себя так, словно я ее подсиживаю.

Сплю я ужасно. Постоянно просыпаюсь, задавая себе множество вопросов о новой работе. Я прекрасно понимаю, что это серьезно и что принятое решение ко многому обязывает, но при этом продолжаю воспринимать работу в булочной как отпуск. Думаю, лучше пока ничего не говорить родителям. Зато я решила поделиться новостью с Софи, которая отреагировала так же, как, без сомнения, отреагировали бы мои родители:

— Да ты с ума сошла! Стать булочницей! Скажу тебе честно, Жюли, в последнюю нашу встречу ты уже вела себя странно, но это уж слишком! Ты подумала о своей тринадцатой зарплате, отпуске, страховке? Ты будешь вкалывать в Рождество и в остальные праздники, когда все будут отдыхать. И потом, прощай интеллектуальное развитие!

— Ты наверняка права. И все же ты не представляешь, насколько лучше я себя чувствую при мысли, что могу быть полезна людям. Мне больше не придется загонять их в угол, продавая дурацкие услуги, я буду просто предлагать им то, что они любят есть.

Софи, похоже, под впечатлением от моего звонка, но я ей еще не все сказала. Попытаюсь подобраться к новой теме осторожно:

— Что ты делаешь завтра утром, часиков в восемь?

— К чему этот вопрос?

— Просто я хочу взять тебя с собой.

— Куда это? Ни один магазин не открывается так рано.

— Так у тебя нет никаких планов?

— Представь себе, есть! Завтра суббота, и я планирую выспаться. Но что ты там задумала?

— Я решила снова заняться бегом и подумала, что ты могла бы составить мне компанию.

Удивленное молчание на том конце провода взрывается возмущенной тирадой:

— Ты снова собралась бегать, когда лето почти закончилось? И к тому же в восемь часов утра? Такими глупостями занимаются по весне и не на рассвете!

— Солнце встает в шесть двенадцать, я проверяла. И потом, я нашла девчонок, которые делают это регулярно, но мне не хочется идти к ним одной. К тому же тебе это тоже будет полезно…

— Так, резюмируем: ты мне позвонила, чтобы сказать, что станешь булочницей и что я толстая!

— Вовсе нет. Скорее — что у меня большие перемены в жизни и я хочу, чтобы моя лучшая подруга была рядом.

«Жюли Турнель, какая же ты сволочь. Эти слова — чистой воды манипуляция, можно даже сказать, удар ниже пояса».

Чтобы не дать ей времени отреагировать, я добавляю:

— Кстати, Софи, я хочу предложить провести следующий девичник у меня.

Новое молчание в трубке. Мне чудится какой-то шум: возможно, это челюсть Софи упала на паркет.

— Софи?

— Что происходит, Жюли? Ты знаешь, что можешь рассказать мне все.

— Ты о чем?

— О твоей жизни. Что означает весь этот кавардак? Обычно, когда переживают очередное разочарование в любви, меняют шторы в комнате или идут к парикмахеру. Но не посылают свою жизнь ко всем чертям.

— Но я вовсе не посылаю свою жизнь ко всем чертям. Я просто ухожу с работы, которая мне ненавистна, снова собираюсь заняться бегом — надеюсь, вместе с тобой — и приглашаю вас всех к себе на ужин. Это все.

— Здесь наверняка замешан мужчина.

— Если бы он был замешан, я бы пригласила на ужин не нашу веселую банду чокнутых одиночек.

— Жюли, не забывай, что я не Джейд. Я хорошо тебя знаю и готова держать пари, что за всем этим стоит какой-то парень. В последний раз ты сошлась с этим дебилом Дидье и месяцы напролет таскала меня на его убогие концерты. Что на этот раз? Ты положила глаз на марафонца и планируешь его обогнать?

Вот за это я люблю Софи. Как сказал бы Ксавье, у нее есть кое-что под капотом. Почти опускаясь до подлости, я отвечаю:

— Вот пойдешь завтра утром со мной на пробежку, я тебе все расскажу!

— Ах ты, мерзкая шантажистка…

— Спасибо, мне будет очень приятно с тобой повидаться. В семь сорок пять у моего подъезда. Не опаздывай!

— Нет, вы на нее посмотрите…

— Извини, больше говорить не могу. Я тоже тебя обожаю. До завтра!

И я кладу трубку.