Бернард Вербер - Звездная бабочка Страница 17

Вход в центр был разрушен взрывом заминированного автомобиля, один сотрудник пропускного поста погиб. Теракт окончательно нарушил недавно восстановившееся спокойствие. Человеческий фактор вновь вмешивался в ход событий. Сомнения в успехе проекта вернулись, день ото дня они становились все более навязчивыми. Кто-то произнес фразу: «Этот проект преследуют неудачи». Работы стали отставать от графика. Как будто для того, чтобы ничего нельзя было исправить, из глубины пустыни пришла песчаная буря, и все здания покрылись тонкой клейкой пленкой из бежевой пыли.

Элизабет решила лично навестить кабинет Ива Крамера.

— Полагаю, настал момент поговорить друг с другом начистоту, — бросила она Иву, переходя к делу безо всяких вступительных слов. Экс-путешественница поставила костыли рядом с креслом и опустилась в него со вздохом боли.

27. ОЧИЩЕНИЕ СОЛИ

Глаза в глаза. Они долго смотрели друг на друга и молчали. Конструктор чувствовал смущение, как и в тот день, когда он впервые увидел разгневанную мореплавательницу в суде на скамье потерпевшей стороны. Он по-прежнему отчетливо помнил ее крик, ее палец, указывавший на него, горящие ненавистью глаза цвета бирюзы, пышные рыжие волосы, которые бешено вились по воздуху в тот момент, когда она бичевала человека, «разрушившего ее жизнь», ее «убийцу».

Ветер выл в строительных кранах, установленных вокруг «Звездной бабочки». Ив мог наблюдать из окна своей виллы, как завеса бежевой пыли мало-помалу скрывает корпус-башню цилиндрической формы и гигантские двигатели корабля.

— Налейте мне выпить, — наконец отрывисто произнесла Элизабет.

Он бросился наполнять ее бокал белым вином, но она потребовала чего-нибудь покрепче.

— Ну, для начала должна вам сказать, что по-прежнему ненавижу вас. Я возненавидела вас с того дня, как увидела. В тот момент я страстно желала убить вас. Потом я пришла к выводу, что смерть была бы слишком скоротечной карой, и я мечтала мучить вас. В конце концов я сказала себе, что вы, судя по вашему виду, сами очень сильно этого бы хотели. Следовательно, лучшей пыткой для вас, быть может, станут бесконечные угрызения совести.

Крамер едва заметно кивнул.

— А затем явилась ваша помощница, чтобы переломать всю обстановку в моей квартире. Это, естественно, вовсе не способствовало улучшению вашего образа в моих глазах. Однако она успела упомянуть этот проект — «Звездная бабочка». Что заставило меня прислушаться к ее словам? Что заставило меня включить воображение? Как только я попыталась представить себе, как мог бы выглядеть этот «звездный парусник», я начала о нем мечтать. Так я против собственного желания сделала первый маленький шажок в вашу сторону. Мне следовало бы наотрез отказаться. Ах да, именно так — следовало отказаться решительно и навсегда. Я была введена в заблуждение благодаря присущей мне способности обманывать саму себя. В прошлом меня уже так обводили вокруг пальца. Какие-то люди звонили мне по телефону и продавали мне усовершенствованные кухни или двойные оконные рамы. Мне трижды приходилось менять как первые, так и вторые. Но себя не переделаешь.

Она отпила глоток спиртного. Ив смотрел на нее и убеждался, как сильно она похудела за время пребывания в центре «Последняя надежда». От былой полноты не осталось и следа, к волнистым рыжим волосам вернулась прежняя пышность, взгляд голубых глаз вновь прояснился. Но больше всего Крамера возбуждал ее запах — запах «искательницы приключений», смесь ароматов пряностей и пота. Он находил ее более прекрасной, чем когда бы то ни было. «Мысль способна на все. Можно стереть прошлое, просто по-настоящему этого захотев», — повторил он про себя.

— В конце концов я полюбила этот проект, «Последнюю надежду». Отправить корабль в глубокий космос с целью спасти человечество — нужно быть действительно сумасшедшим, чтобы пойти на такое. Но я люблю невозможные задания. И раз уж я вложила в это свои силы, я не позволю вам потерпеть неудачу. Кроме того, я нахожу чертежи «Звездной бабочки-5» великолепными. По моему мнению, этот солнечный парусник — одно из лучших средств передвижения, которые я встречала в своей жизни. А ведь, скажу откровенно, я повидала немало кораблей, разрезающих морские волны и воздух.

Ив не сводил с нее глаз.

— Сегодня кажется, — продолжила Элизабет, — что все идет наперекосяк. Возникает ощущение, что мы упустили наш самый главный шанс. (Она сделала паузу). Продолжать ненавидеть вас в нынешних условиях — роскошь, которую я больше не могу себе позволить. Я вас не прощаю и никогда не прощу. Но хочу, чтобы вы знали: в это непростое время я, ну… как бы сказать… несмотря ни на что… я с вами.

Она одним махом опорожнила бокал.

— Спасибо, — сказал Крамер.

— Нет, не благодарите меня, это естественно. Я же сказала вам: мне нравится этот проект. И я не привыкла опускать руки, встретившись с трудностями. Это вопрос личной чести.

— Спасибо, — повторил он.

— Я понимаю, сколь сильны встречные ветра. Увольнение Сатин, проблемы со здоровьем у Габриэля, утрата Адрианом стимулов к активной деятельности, акты саботажа, угрозы, сокращение финансирования, а также всевозможные проблемы среди 144 000 пассажиров… За оставшиеся недели Адриан должен заменить по меньшей мере сотню людей.

— Я знаю. Корабль дал течь.

— Я запрещаю вам говорить это. Нельзя забывать, при каких обстоятельствах родился проект и какую цель он преследует, — заявила Элизабет.

Внезапно ее лицо исказила легкая гримаса, как будто кости таза вновь заставили ее страдать от боли.

— Мы не вправе сдаваться.

В этом «мы» прозвучало нечто настолько неожиданное, что Крамер предпочел в ответ промолчать.

— Мы чувствуем, что силы подошли к концу. И это естественно, ведь мы бросились к цели напролом. Теперь нам необходимо найти второе дыхание, чтобы достичь финишной черты.

Он ждал этого момента так долго и вот, когда время все же пришло, оказался в растерянности.

— Мы зашли слишком далеко, чтобы поворачивать назад. Мы никогда не простим сами себе, если сейчас опустим руки. У нас больше нет выбора. Мы должны идти вперед.

Крамер, почти что по привычке, избегал встречаться взглядом с Элизабет, поэтому она искала способ заставить его отреагировать на сказанные слова.

— Вы заметили? Не так давно мне удалось встать на костыли. Ни один врач не верил в то, что я когда-либо смогу это сделать. Даже когда говорили мне, что со временем все придет в норму, они сами не верили в свои слова. А я не знала, что на самом деле они считали это невозможным… И вот я это сделала. Так же будет и с проектом. Мы не знаем, что все считают его неосуществимым на практике, поэтому мы воплощаем его в жизнь.

Ив Крамер сглотнул слюну.

— Почему вы изменили свое мнение обо мне? — спросил он.

— Благодаря некоторым вашим фразам, которые непрерывно вертелись у меня в голове до тех пор, пока не укоренились там окончательно.

Она сменила положение тела, потому что прежняя позиция причиняла ей боль.

— Каким например?

— «Последняя надежда — это бегство», а затем еще: «Однажды человечество обоснуется в другом месте и почти полностью на иных принципах». Наконец, есть еще одна фраза. Полагаю, ее авторство принадлежит Габриэлю. Как-то вечером он сказал мне: «Все складывается из парадоксов, и истинная мудрость — уметь понять эти парадоксы».

Она говорила о друге, как будто он уже умер. Это немного смутило конструктора, но он понял, что именно она хотела этим сказать. Это была скорее дань глубокого уважения, чем некролог.

— Мне пришло в голову задаться вопросом, не может ли происшедший со мной несчастный случай парадоксальным образом оказаться… «хорошей вещью».

Она рассмеялась коротким нервным смехом, будто желая повторить хохот Макнамарры или убедить саму себя, что последняя фраза являлась ложью.

— Вы страшно пострадали по моей вине. Это не может быть «хорошей вещью», это катастрофа, — лаконично ответил изобретатель, кусая губы.

— Кто знает? Ломая тело, вы, быть может, починили мне душу. Какой бы стала моя жизнь, если бы не произошел этот несчастный случай? Даже слава недолговечна. Кончилось бы тем, что я перестала бы выигрывать, перестала бы ходить под парусом. Я устроилась бы возле красивого плейбоя, набитого деньгами. У меня было бы множество первоклассных парней вплоть до тех пор, пока бы я не околела от старости. Так выглядел бы мой «естественный» путь по жизни. Ничто не шевельнулось бы в моей голове. Я думала бы только о собственных удовольствиях и маленькой уютной жизни. Тогда как теперь… Благодаря нашей встрече и вашим безумным идеям я, быть может, вскоре спасу человечество и открою новую планету.

— Никому из нас это не удастся, — уточнил Ив. — Кораблю предстоит находиться в пути самое меньшее 1000 лет.