Алексей Колышевский - Патриот. Жестокий роман о национальной идее Страница 17

Гера влился в строй «падонкаф» спустя всего пару лет с того момента, как «Ресурс Змея» впервые появился на просторах Интернета. Ссылку на него прислал по почте начальник Геры. Электронное письмо содержало адрес сайта и одно-единственное предложение «Зацени — это пиздец!». Гера «заценил» и… остался. У него была насыщенная, интересная жизнь, которая, как нам теперь известно в подробностях, кипела вокруг Кленовского и постоянно давала ему материал для «креативов». Язык у Геры был подвешен прекрасно, и способность красиво говорить без искажений превратилась в способность так же красиво писать. Герины рассказы скоро стали популярны, и он превратился в одного из самых лучших, признанных, читаемых и уважаемых авторов. Жизнь Интернета, невидимая, но вездесущая, была вторым миром Геры, и он сам иногда не знал, какой из миров более реален: тот, который состоит из серого города и скучного офиса, или тот, в котором живут люди со странными именами-никами.

Во время того самого судьбоносного совещания у Рогачева, на котором, как и обещалось, присутствовал Поплавский, генерал Петя и не анонсированная никем девушка по имени Кира, Герман огласил свое видение «Интернета для нас», и первым пунктом у него шел как раз «Ресурс Змея». Рассказывать присутствующим о том, что это такое, не было никакой необходимости, так как оказалось, что и генерал, и глава ФИПа, и неизвестная Герману девушка отлично знали предмет, о котором идет речь.

— Все эти контркультурные бунтари, — иронично подытожил Герман, — имеют в жизни лишь одну проблему. Они голозадо-бедны и в своих тревожных снах мечтают лишь о золотом тельце. Они в состоянии влиять на свою аудиторию? Прекрасно! Это то, что нам нужно. В роли золотого тельца выступят Администрация Президента и ее фонды, непрестанно пополняемые за счет госказны. Мы купим всех этих змеев с потрохами — они никогда не видели настоящих денег, поэтому больших затрат ожидать не стоит. Пусть сто тысяч офисных тихонь, становящихся в Сети крутыми парнями и развратными шлюхами, ежедневно получают прямо в мозг инъекцию патриотизма, и уверяю вас, что скоро они будут рвать любого, кто осмелится выступить с критикой на президента, политическое устройство страны или ее внешнюю политику. Патриотизм в Интернете станет модным и пустит корни так, что уже ничто не в состоянии будет выдрать его оттуда. Только мы правы, только у нас все самое лучшее, только Россия — последняя надежда утопающего в глобализации человечества. Слава России!

Поплавский внимательно поглядел на неизвестную девушку, которую никто не потрудился даже толком представить присутствующим, и спросил:

— Я вижу, Кира, вы хотите что-то возразить?

Та деловито-глубоким, гулко-прокуренным голосом ответила:

— У меня вопрос к нашему докладчику. Кстати, позвольте представиться, Кира Брикер — сотрудник Фонда инновационной политики…

Гера впервые внимательно посмотрел на девушку и признался себе в том, что больше всего на свете хотел бы сейчас оказаться с этой Кирой где-нибудь в широкой аэродромной кровати или в теплой гидромассажной ванной. От девушки буквально «перло» чистой, без примесей кокетства, похотью самки. Это была девушка «его типа», типа, который он так старательно хотел забыть и думал, что забыл, встретив однажды Настю. Но сейчас, столкнувшись с этой очевидной сексуальной стервой, чей естественный запах — это Гера знал наверняка — представлял собой развратную смесь духов и ароматизированного сигаретного табака, его душа словно провалилась в какой-то темный бездонный подвал, а вместо нее свое прежнее место занял радостный, вылезший из этого подвала дьяволенок. Конкурировать ему было не с кем: ни совести, ни душевной теплоты рядом не было и в помине, и Гера почувствовал, что его прежняя жизнь либертена вот-вот накроет его с головой. Тем временем Брикер, которой не составило особенного труда понять, что за впечатление она произвела на этого, видимо, очень «перспективного мальчика», заметив обручальное кольцо у него на пальце, загорелась спортивным интересом и продолжила:

— Слава России — это некий слоган?

— Да, если угодно — это слоган нашей, — Гера усмехнулся, — рекламной кампании.

— Ну, не знаю, — делано-задумчиво протянула Брикер, — быть может, это слишком примитивно?

— А чего же тут примитивного? — вклинился в разговор генерал Петя. — Нам как раз простота нужна и четкость, чтобы народ не грузить чрезмерно. На мой взгляд, лозунг «Слава России!» — это очень точно, конкретно и без вые… простите, без перегруза.

— Но ведь было раньше «Слава КПСС!», — возразил Рогачев, которого также не оставили равнодушными прелести Киры, — так что теперь, значит, идем по пройденному пути? Напоминаю вам, товарищи, что этот путь закончился тупиком.

— Для кого как, — подал голос Поплавский, — если даже небрежно глянуть на биографии наших нынешних бизнесменов, политиков и прочих влиятельных граждан, то как раз окажется, что все они в свое время были «в товарищах» и дослужились до высоких постов именно в КПСС. Потом просто вывеска поменялась, а люди-то все остались. Вот вы, Петр Сергеевич, с чего начинали? С комсомола, кажется?

— Ну, ладно, не будем теперь об этом, — махнул рукой Рогачев. — Пусть будет «Слава России!». Я не возражаю.

— И я не возражаю, — поддержал генерал Петя и даже поднял руку, словно при голосовании на парткоме голосовал за исключение кого-то из рядов КПСС.

Поплавский также был согласен и поглядел на Брикер очень неодобрительно, отчего она сразу как-то сникла, и больше до конца совещания ее не было слышно.

— О’кей, Герман, — кивнул Рогачев. — Считай, что по первой части ты защитился. Давай дальше.

— А дальше у меня вот что. В Америке есть такой интересный сетевой проект, называется «Живой Журнал». Предлагаю использовать его, что называется, на полную катушку. Этот самый журнал — обыкновенный дневник человека в Интернете, и его может читать кто угодно, и не просто читать, а делиться мнением о самом хозяине дневника. Соль в том, что дневник может принадлежать кому угодно: звезде Голливуда, телеведущему, политику, гопнику, фашисту, писателю, и к любому можно запросто обратиться, минуя протокол. В журнале, по крайней мере в американском, есть свои собственные звезды, аудитория которых достигает порой нескольких тысяч человек. Чем не агенты влияния?

Генерал Петя с благодушным видом кивнул, и Герман понял, что забросил только что в нужную корзину трехочковый мяч.

— Вот с этим я вообще полностью согласен, господа, — поддержал Герину инициативу Рогачев. — У меня тоже есть такой журнал. Его все так и называют у нас в России: «ЖЖ». Только сейчас, для того чтобы таким «ЖЖ» обзавестись, тебя должен кто-то отрекомендовать, прислать тебе специальный код, или если идти напрямую, то нужно платить какие-то деньги, а это, разумеется, сдерживающий фактор.

— И еще один сдерживающий фактор — это принадлежность «ЖЖ». Как-то неправильно, что американцы опять впереди планеты всей. Они же на самом деле бездуховные вырожденцы, а поди ж ты, чего придумали, — прибавил Поплавский.

— Ну а раз это так интересно и, главное, нам это нужно, то давайте купим у них франшизу, — предложил Рогачев, — в чем проблема-то?

— Очень дельная мысль, — генерал Петя явно был доволен таким раскладом, — только бюджет мы на это палить не станем, чтобы не вызвать кривотолков и лишней шумихи в прессе, мол, «ах-ах, Кремль пытается сделать Интернет подконтрольным режиму» и прочий бред. Нужно, Петр Сергеевич, кого-нибудь из олигархов попросить, а Германа выставить в качестве переговорщика. Когда все будет подписано и русская часть «ЖЖ» начнет свое существование, то имя Кленовского станет в этой среде прямо-таки нарицательным! Еще бы! Человек, который заставил «ЖЖ» обрусеть, — лучше такой рекламы и придумать сложно.

Рогачев согласился, достал из ящика стола какую-то тетрадку и, полистав ее, отметил карандашом место в конце страницы:

— Надо тогда определиться, кого обязать этой покупкой. Какая там может быть цена вопроса, Герман?

— Думаю, миллиона три, может, четыре, но не больше пяти миллионов долларов.

— Ну, крупняк по таким мелочам напрягать не стоит, а вот, скажем, почему бы не попросить об этом Леню?

— Это какого Леню? — подался вперед генерал Петя. — Зятя моего, что ли?

— Да нет, — досадливо поморщился Рогачев, — при чем тут ваш зять, товарищ генерал. Его и в тетрадке-то у меня нету. Делает он свои трубы для нужд российской канализации, так пусть себе и делает спокойно, никто его не думает трогать. Я говорю про Баламута. Ну, Леня Баламут, который М-Банк, аптеки и еще там что-то такое, я уже и не помню, если честно. Он за прошлый год занес меньше всех.

— Значит, его и подпишем на это дело, — радостно потирая руки, встрял в разговор Поплавский.