Екатерина Вильмонт - Здравствуй, груздь! Страница 17

Налетчики выскочили из «тойоты», один с монтировкой, и кинулись к нему, но он снова свистнул и показал им мобильник: мол, милицию вызвал – и парни бросились наутек, оглашая двор отборным матом, а он кинулся к Ангелине. Она уже не лежала, а сидела, потирая ушибленную ногу.

– Вы в порядке? Давайте помогу!

– Спасибо. Господи, это вы?

– Я.

– Это ваша машина? Вы их спугнули?

– Да вот… Вы можете идти?

– Кажется, да, ногу ушибла, но ничего, терпимо, только я вся в грязи.

– Ничего, грязь отчистится. Ах, сволочи! Надо немедленно ехать в милицию.

– Да бросьте, зачем? Машина же здесь… благодаря вам. И со мной ничего страшного, могло быть куда хуже, если бы не вы… Спасибо, Федор Васильевич. У меня просто нет слов, ой!

– Что?

– Каблук сломался.

– Вы уверены, что не хотите в милицию обратиться?

– Абсолютно, только время терять и нервы тратить.

Он крепко держал ее под руку в мальчишески упоенном состоянии – он сумел помочь любимой женщине в момент, когда она больше всего в этом нуждалась! Он герой, и она это должна оценить. Я еще ого-го! Я еще могу справиться с бандитами! А она рядом, такая благодарная, такая слабая сейчас. Это не были оформленные мысли, а так, лишь набор необычайно приятных ощущений, не последним из которых была гордость.

– Позвольте вас проводить.

– Да, пожалуйста, нога все-таки болит, и каблук…

Он вынул ключи из зажигания, закрыл машину, включил сигнализацию и повел ее к подъезду.

– Вы машину держите во дворе?

– Нет, обычно я ставлю ее на стоянку, тут недалеко, но я хотела сначала занести домой покупки.

– А где же они?

– В машине.

– Сейчас доведу вас до квартиры и отгоню ваш лимузин на стоянку.

– Правда?

– Ну разумеется, эти твари могут вернуться и если не угонят, то уж стекла побьют или еще как-то напакостят непременно… А заодно и сумки ваши доставлю!

– Спасибо вам.

– Не за что. Вы только позвоните на стоянку, лучше предупредить их.

– Да-да, верно, я сейчас…

У нее так дрожали руки, что ему пришлось отобрать у нее ключи и самому отпереть дверь. В квартире стоял лютый холод.

– Боже мой, у вас что, отключено отопление?

– Нет, я просто забыла закрыть балкон.

– Сумасшедшая женщина! – Он бросился в комнату и закрыл балкон. Она сидела в прихожей на пуфике в полном изнеможении, закрыв глаза.

– Геля, вам плохо? – тихо спросил он. – Может, вызвать врача?

– Ни в коем случае, сейчас пройдет.

– Вам надо глотнуть коньяку. У вас сеть?

– Да. Я выпью… потом…

– Где у вас коньяк, я налью.

– На кухне, в правом верхнем шкафчике.

Через минуту он принес коньяк, налитый в чашку.

– Вот глотните, рюмку я не нашел. Пейте, пейте!

Он поднес чашку к ее губам, она отпила.

– Еще глотните!

Она покорно выпила еще и подняла на него глаза. Он обомлел. В них была такая благодарность, почти любовь. Или это просто любовь? Его прошиб пот. Но нет, ему показалось. У женщины стресс…

– Геля, вы в состоянии позвонить на стоянку?

– Да, разумеется! Спасибо, мне уже легче.

Она на память набрала номер и твердым голосом, как ни в чем не бывало, сообщила охраннику, что заболела и машину поставит ее знакомый.

Он поспешил уйти, пусть очухается. Интересно, она теперь влюбится в своего спасителя или, наоборот, возненавидит за то, что я видел ее слабость? Но до чего странно, я словно бы почувствовал, что ей грозит опасность. Впрочем, опасность грозила не столько ей, сколько ее машине. Это, конечно, неприятно, когда угоняют машину, но не смертельно все-таки. Однако между ними, очевидно, есть какая-то телепатическая связь, или как там эта чепуха называется. А я герой! Богатырским свистом спугнул мелких воришек! Куда там! Подшучивая над собой, он защищался от той щемящей жалости и нежности, которые переполняли его.

– А вот и я. Ваши сумки, мадам! Машина поставлена. Советую обзавестись баллончиком или электрошокером. Боюсь, такие лихие молодчики могут повторить попытку. Уязвленное самолюбие иной раз толкает таких типов черт знает на что.

Она успела переодеться. Теперь на ней были брюки и мохнатый свободный свитер цвета темной вишни. И она была уже не такая бледная или успела подкраситься? Но под глазом наливался синяк.

– Федор Васильевич, не знаю, как и благодарить вас…

– А я вам скажу, – улыбнулся он.

Она насторожилась.

– Не рассказывайте никому об этом происшествии.

– Почему?

– Потому что у любого слушателя этой душераздирающей истории может возникнуть вопрос.

– Какой вопрос?

– А что Головин делал в вашем дворе?

– И вправду, что вы делали в нашем дворе?

– Я приехал, чтобы повидать одну женщину.

– Какую женщину? – испуганно спросила она.

– Не притворяйтесь, что вы не поняли. Я приехал, чтобы увидеть вас.

– Зачем?

– Глупейший вопрос, но хуже всего то, что я и сам не в состоянии на него ответить. Просто вдруг почувствовал, что должен приехать сюда и увидеть вас. Вот и все. – Он не стал рассказывать ей про свой сон, ему вдруг показалось это пошлым литературным приемом, хотя он не выдумал ничего.

– Федор Васильевич…

– Не надо! Не надо ничего говорить, я и сам все понимаю.

– Я хотела предложить вам кофе…

– Спасибо, не стоит. Я лучше поеду. Так вы обещаете никому ничего не рассказывать?

– Особенно Маке?

Он побагровел, но сдержался.

– Не волнуйтесь, от меня Мака ничего не узнает. И спасибо вам еще раз! Если бы не вы…

– Если бы не я, вы бы определенно остались без машины, только и всего. Вашей жизни ничто не угрожало. Ну я пошел… от греха подальше… – И с этими словами он как ошпаренный выскочил на площадку. Сейчас он ее почти ненавидел.

Подъехав к Макиному дому, он сразу заметил, что в окнах горит свет, значит, она уже вернулась. Черт, он совершенно ничего не придумал. Но тут его осенило. Он развернулся и поехал к ближайшему ночному супермаркету, купил букет красных роз, а заодно любимое Макино мороженое, с шоколадной крошкой. И позвонил ей.

– Федя, куда ты пропал, я волновалась!

– Да тут одному приятелю нужна была моя помощь.

Через десять минут он уже входил в квартиру. Мака бросилась ему на шею, потом потащила на кухню ужинать и весь вечер делилась впечатлениями о ремонте. Ему было хорошо и спокойно с ней. Но немного скучно.

И только утром, поставив перед ним яичницу с ветчиной и помидорами, она спросила:

– Федя, почему ты вчера подарил мне цветы? Ты в чем-то виноват передо мной?

– Конечно, – не моргнув глазом, ответил он, – еще как виноват!

– В чем? – помертвевшим голосом спросила Мака.

– В том, что повел себя как закоренелый холостяк! Даже не подумал позвонить, предупредить. Заставил тебя волноваться. А когда сообразил, то решил хотя бы с помощью взятки вымолить твое прощение.

– И все? – просветлела Мака.

– Нет, еще я весь вечер таскался по бабам, пил, гулял, ширялся и проиграл в казино все деньги!

– Феденька! Я тебя обожаю!

Инцидент был исчерпан.

Весь вечер Ангелина дрожала от страха. Ей мерещились всякие ужасы – в квартиру вламываются давешние налетчики и, чтобы отвести душу, глумятся над ней, мучают и, в конце концов, убивают. Она включила телевизор, но там показывали что-то такое же страшное – кто-то ночью вламывался в квартиру одинокой женщины… На другом канале убийца в черной маске заносил нож над жертвой – и все в таком роде. Никогда она не была трусихой, а сегодня здорово испугалась. Но что же все-таки привело сюда Головина? Впрочем, это как раз понятно. Его привело желание. Ах, скотина, у него молоденькая жена или невеста – все равно, а он… Сволочь, предатель, как они все… Да, но он повел себя просто героически. И дело не в том, что спугнул мерзавцев, а в том, что не растерялся и поступил именно так, как следовало, – преградил им путь. Поступок настоящего, смелого мужика. И вообще он вел себя так… по-мужски. Подшучивал над собой, он умный… и до жути привлекательный… Счастливая Мака… Хотя какое же это счастье – они еще не поженились, а он уже дежурит во дворе другой женщины. Бедняжка Мака. А ведь я старше нее на пятнадцать лет, даже чуть больше… Я давно перестала быть женщиной. Я рабочая лошадь с шорами на глазах, чтобы не отвлекаться. И что он во мне нашел? Или просто не в состоянии пропустить ни одной юбки? Черт его знает, не хочу я о нем думать, я уже знаю – он предатель, предает Маку с самого начала, потом предаст и меня, если я поддамся этому чувству… Что? Какому еще чувству? Разве у меня еще остались чувства?

Она курила одну сигарету за другой и совершенно не могла спать. А утром, взглянув на себя в зеркало, обнаружила, что под глазом у нее синяк. О том, чтобы ехать в таком виде в издательство, не могло быть и речи. Ничего, поруковожу по телефону, решила она, позвонила секретарше и сказала, что простудилась. Но с глазом надо что-то делать. Можно, конечно, поехать в салон красоты, она как-то видела там даму, которой муж поставил фингал под глазом. После обработки фингал стал практически незаметен. Но я не хочу никому его показывать, не хочу говорить об этой истории…