Андрей бодров - план побега Страница 17

Он не хочет, участвовать в этом негласном договоре между соседями о не нападении. Не хочет видеть на своем теле клеймо «лакей», просто из-за того, что место не занято клеймом «проститутка». Он знает, что единственная папка с его сохраненной игрой будет наскоро сколоченный гроб. Он хочет быть любимым и любить, но знает, что сейчас это не возможно. Он не хочет модно думать. Он мечтает убить ростовщика; полюбить «падшую женщину», растратиться до последней эмоции, но быть отвергнутым; и пить свою кровь до последнего вздоха вместо работать. Опуститься до духовной нищеты и прочувствовать вещи и свои потребности такими, какими они должны быть на самом деле, а не изуродованные несуществующей общественной нормой и теми существующими нормами, которые появляются в квартирах, после того, как запираются двери. Его девиз: «стареть, но никогда не взрослеть». Он кочует по пути позора и, натыкаясь в своих каторжных скитания, на новый населенный пункт спрашивает у первого незнакомца, как мудрый дервиш:

– Ты знаешь меня?

– Нет.

– Тогда откуда ты знаешь, что это я?

И уходит прочь из этого города, на встречу к новым озарениям. И он всегда будет вспоминать твою красоту, моя девочка. Жаль, что ты меня так и не услышала, когда я с тобой всем этим поделился. И как ты сказала, для тебя здесь не нашлось места. И продолжила:

– Ведь ты раньше был другим, а сейчас читаешь свои бредовые книги и дурью маешься, лучше бы позвонил на старую работу, сам говорил, что не хотели тебе отпускать. Я не хочу, чтобы мои дети в чем-то нуждались.

– Так я об этом и говорю, чтобы «не нуждались».

– Ты сам не знаешь, чего хочешь. Не доставай меня. Если я тебе надоела так и скажи. А не разводи сопли, я этого не люблю.

– А я люблю даже твое дерьмо.

– Придурок. Я передам тебе его, можешь сфотографировать и поставить в рамочку. А меня ты больше не увидишь.

– Не уходи.

– Вы меня с кем-то перепутали.

Вот так мы тихо и расстались. Может, я и в самом деле не знаю, чего хочу. Тогда пусть это будет моим последним правом.

Звоню матери.

– Я слушаю.

– Привет, ма. Как ты?

– Да, что я? Ты лучше скажи, подыскал себе новую работу?

– Еще в поисках. Ты не знаешь где сейчас отец?

– Ты же сам знаешь, как он часто звонит. Как всегда где-нибудь опять протестует.

– Может, хоть город знаешь?

– Зачем тебе? Что ты надумал? Ты же обещал, что будешь другим.

– Не волнуйся. Все будет хорошо.

– Это все из-за нее? Да?

– Да, это все из-за меня. Так ты мне скажешь?

Она называет мне город, из которого крайний раз звонил отец. Мы еще долго разговариваем, и мать все пытается меня отговорить. Но я уже хожу по комнате и собираю вещи. Положив трубку, я отправляюсь на железнодорожный вокзал, где беру на последние деньги билет на ближайший поезд и, просидев в зале ожидания около шести часов, располагаюсь в вагоне, который уносит меня на поиски отца. Я не знаю, о чем спрошу его, когда встречу. Я не знаю, что рассказать ему. Я просто хочу его увидеть. Навряд ли я стану примыкать к рядам его протестующих друзей. Единственный ряд, в котором я хотел бы присутствовать – это зрительный ряд в глазах любимого человека.

В плацкартном купе, когда все соседи уже заснули, свернув в газеты недоеденные крошки после застольных знакомств, я думаю о тебе, и отправляю письмо воображаемой почтой – технической задание программисту: «Необходимо срочно внести в код программы изменения, необходимо подключить библиотеку функции чувств и внести возможность условных выражений». Я с нетерпением жду исправления, когда компилятор, произведя необходимые вычисления, повторно перезапустит мою жизнь. И если я устану ждать. Я стану вирусом. Я хочу чувствовать.

цикл

01:   include <words.h> /* библиотека функции слов

02:   include <time.h> /* библиотека функции времени

03:   include <libido.h> /* библиотека половых функций

04:   include <work.h> /* библиотека функции купил-продал

05:

06:   const int she; /* костанта «она» – девушка

07:   int they[i]; /* массив «они» содержащий мужские переменные «я»

08:

09:   main ()

10:   {

11:         while (dead(she) = = false) { /* пока девушка жива выполняем

12:   sleep;

13:   eat;

14:   shit;

15:   work;

16:   meet;

17:   she:        Я хочу тебя, мальчик мой; /* говорит «она»

18:   they[i]:          Я люблю тебя; /* говорит «я» из массива «они»

19:   fuck;

20:   sleep;

21:   fuck;

22:   eat;

23:   fuck;

24:   shit;

25:   fuck;

26:   work;

27:   fuck;

28:   she:        Я люблю тебя;

29:   they[i]:          Я люблю тебя;

30:   she:        Я люблю тебя;

31:   they[i]:          Девочка моя;

32:   she:        Мальчик мой;.

33:   she:        Я хочу от тебя ребенка;

34:   they[i]:          Ты хочешь выйти за меня замуж?;

35:   she:        Конечно. Мой дурачок;

36:   they[i]:          Моя дурочка;

37:   she:        Я люблю тебя;

38:   they[i]:          Я люблю тебя;

39:   fuck;

40:   sleep;

41:   fuck;

42:   eat;

43:   fuck;

44:   shit;

45:   fuck;

46:   work;

47:   fuck;

54:   she:        Ты меня не любишь;

55:   i++; /* увеличиваем переменную «я» на единицу

56:         } /* конец цикла

57:   return 0; /* возращение вселенной кода завершения программы

58:   } /* конец программы жизни

щелк

В течение нескольких месяцев я методично перепробую аптечную полку синтетических седативных препаратов, антидеприсантов из группы ингибиторы моноаминоксидазы и снотворного. Я просыпаюсь, принимаю двойную дозу того и другого, запиваю подогретым молоком и курю, пока вновь не засыпаю. Лечение осложняется единственным побочным действием – медперпараты не помогают. Желаемого облегчения и обещанной аннотацией радости –  нет. Облегчение только в весе и костяные бутоны, выпирая из тающих килограммов, угрожают прорваться через кожу.

С вечера таблетки смыты в унитаз и сегодня утром рядом со мной только шестизарядный револьвер и патрон в барабане. Отталкиваясь от внешних характеристик и моих знаний, приобретенных из кинофильмов, угадываю в нем, оружие которым размахивал один из героев гражданской войны, истребляя врагов революции. Револьвер обошелся мне в телевизор и видеомагнитофон, плюс мастер-кассета с любительской порносъемкой, где я выступаю в качестве режиссера, оператора и актера в одном лице. Исполнительница главной и единственной женской роли – моя первая жена. (Ее лицо я раньше мог вспомнить, только просматривая свадебные фотографии, пока не сжег все в пепельнице). Ничего особенного, полная импровизация и творческая свобода, все снималось в домашнем интерьере при слабом искусственном освещении люстры, скупые постельные мизансцены и никакого грима, место действия – диван и ковер. Хлопья пены в ванной; утренний балкон, когда на подоконнике распускаются цветы; кухонный стол; лепестки роз; мерцающие свечи; тлеющие ароматизированные палочки; маска осла; раскладушка и надувной матрас из кладовки – сценарий не предусматривал.

– А как же фабула и сюжет? – волновалась актриса.

– Там где мужчина и женщина уже конфликт, – успокаивал я.

Жена по-настоящему завелась лишь при просмотре отснятого материала. Оказывается, ей было очень весело трахаться и смотреть на оральные ласки и эякуляцию в телевизоре. А так ничего особенного. Но барыги, просмотрев наш семейный фильм, отдали мне патрон в подарок. Мой первый и надеюсь последний актерский гонорар.

Я балуюсь с револьвером. Кручу барабан. Заряжаю. Разряжаю. Прицеливаюсь в себя. Начиная с этого дня, я твердо намерен принимать каждое утро дозу «русской рулетки», чтобы наконец-то застрелиться или наконец-то получить хоть йоту позитивной эмоции,  затянуться в старой привычке – жить.

Выхожу на лестничную площадку перекурить. На половине сигареты ко мне присоединяется новый сосед из квартиры № 23. Он без майки, на груди короткие келоидные рубцы и рыжая плешь волос, под ногтями грязь. Знакомимся.

– Хорошая погодка, снег в середине весны.

– Да, хорошо, что я сегодня не на работе.

Несколько затяжек. Он:

– Я сюда переехал года на два. Квартиру дали на время за то, что ремонт сделал. Переехали сразу после свадьбы.

– Мои поздравления.

– Ага, а вчера так в лесопосадке погуляли, не помню, сколько выпили.

– А сколько покупали?

– Не знаю, это у друга дочь родилась.

– Драка?

– Конечно! Своего били, тоже не помню за что. Но били хорошо. Тебе краска не нужна?

Затягиваюсь.

– Не очень.

– Если что, заходи, любая краска и растворители по самой выгодной цене.

– Обязательно.

– Может по 250 за знакомство.

– Я еще не завтракал.

– Тогда по 100.

– По 100 можно.

– Пойдем ко мне.

– Давай лучше тут.

Подкуриваю следующую сигарету. Несколько затяжек. Он возвращается с двумя стаканами и бутылкой водки. Садимся на ступеньки. Он разливает, чокаемся, выпиваем.