Ольга Юнязова - Бой песочных часов Страница 17

– Жаль. И что было дальше?

– Он сел напротив инвалидного кресла, загородив мужу телевизор, и начал с ним разговаривать на еврейском языке. Я вышла, чтобы им не мешать.

– Вы знаете еврейский язык?

– Нет, конечно, – улыбнулась женщина. – Но я предположила, что это еврейский, так как это точно не был ни один из тех, что я могу определить на слух.

– Но ваш муж-то его узнал? И понял, что тот говорит?

– Не знаю, – пожала плечами женщина. – Он... э-э-э...

Она тяжело вздохнула и встала.

– Ладно. Пойдемте, я вам его покажу, чтобы долго не объяснять.

У порога она остановила Оксану:

– Подождите, я только прикрою его пледом.

Через секунду из комнаты вышел мальчик лет десяти, поздоровался и показал жестом, что можно войти. Оксана вошла.

В кресле сидел человек. Он не обратил никакого внимания на появление незнакомки. Взгляд его был прикован к телевизору, а в руке он держал пульт, хаотично переключая каналы.

– Вот все, что от него осталось, – сказала женщина. – Единственное, на что он реагирует – это на отключение телевизора.

Она нажала кнопку, и экран погас. Мужчина застонал, задергался, на лице его отразились страдание и испуг.

– Леня! – жена присела перед ним на корточки. – Леня, кушать будешь?

Он судорожно жал на кнопку «вкл» и хныкал как ребенок.

– А в туалет не хочешь?

Леня отрицательно замотал головой.

Женщина поднялась, нажала кнопку, и телевизор снова включился. Леня тут же расслабился, откинулся на спинку кресла и вернулся к созерцанию ритмично переключающихся каналов.

Оксана кивнула и вышла.

– И что было дальше? – спросила она, когда женщина тоже вернулась в гостиную.

– Лесик, беги к папе! – сказала та сыну, который снова занялся солдатиками.

– Ну вот! Иди туда, иди обратно! – возмутился ребенок, но встал и ушел.

– Как же он смотрит с ним телевизор? – удивилась Оксана. – Ведь там сплошное мелькание!

– Иногда он останавливается на чем-то. Если в комнате Лесик, то может надолго остановиться на мультиках или детской передаче. Когда вечером я ложусь в постель, то он находит какой-нибудь интересный фильм и не переключает, пока я его не досмотрю или не усну.

– Но ведь это говорит о том, что он... ну... не совсем сумасшедший.

– Врач говорит, что это какая-то форма аутизма. Хотя обычно аутизмом страдают с детства, а он был нормальным человеком. Даже можно сказать, гениальным.

– А что произошло? Если не секрет, конечно.

– Да чего уж теперь секретничать? – грустно улыбнулась хозяйка, поглядев на часы. – Чаю хотите?

– Нет, нет, лучше рассказывайте!

– Ну ладно, – вздохнула женщина.

Леня никогда не говорил о своей работе, да меня это и не интересовало. Он приносил хорошие деньги, меня и ребенка баловал. Даже в самые тяжелые перестроечные годы я знать не знала, что такое дефицит, что такое задержка зарплаты, проблемы с деньгами. Я жила как в раю и даже представить не могла, что все это может внезапно исчезнуть.

И вот однажды он пришел с работы возбужденным, глаза его как-то суматошно бегали, он даже не мог есть. Отодвинув тарелку, он сказал, что изобрел вечный двигатель. Я засмеялась, решив, что это шутка, но он начал убеждать меня, что он все перепроверил сто раз и убежден: двигатель будет работать без потребления топлива и внешних источников энергии. Я плохо учила физику в школе, но отлично помнила, что такого быть не может, а «изобретение вечного двигателя» в научном мире – синоним сумасшествия.

Рассказчица тяжело вздохнула.

– Тогда я не догадывалась, что именно это и случилось с моим мужем. Может быть, если бы я сразу отреагировала и обратилась к врачу, то мы смогли бы еще спасти его. Но я поддалась его эйфории, его фантазиям о неминуемой Нобелевской премии и об остановленных по всей планете за ненадобностью атомных и прочих электростанциях. Он что-то рисовал на бумаге и пытался объяснить мне принцип действия своего изобретения, а я делала вид, что понимаю что-то в этих формулах. «Это же так просто! – кричал он радостно. – Я не могу понять, как физики всего мира не видели этой гениальной простоты?!»

Надо сказать, что... извините за интимные подробности, конечно, вместе с этим эмоциональным взрывом у него произошел еще и какой-то необузданный сексуальный подъем. И как результат, появился Лесик.

Пока я была беременна, все шло прекрасно. У меня по-прежнему не было ни малейших подозрений о начавшейся болезни. Муж приходил с работы и рассказывал, как он перед ученым советом защищал свой проект, как выделяются деньги на создание специальной лаборатории для разработок его идеи и как он уже ставит первые практические опыты. И все было так правдоподобно... Слава Богу, что я успела родить Лесика до того, как открылась ужасная правда. Мне даже страшно представить, что было бы, узнай я раньше...

– И как все открылось?

– Однажды мне позвонили и сказали, что Леня находится в больнице. Я схватила Лесика, ему уже было где-то полгодика, поймала такси и приехала по указанному адресу. К мужу меня не пустили, сказали, что у него буйный приступ, а со мной разговаривал его лечащий врач. Он сначала спрашивал, не казалось ли мне поведение мужа в последнее время каким-то странным. Не было ли у него необычных всплесков сексуальной активности? Не рассказывал ли он о каких-нибудь невозможных вещах, например, о встрече с инопланетянами или что-то в этом роде. Тут я все поняла и разрыдалась. Оказывается, никто никаких лабораторий не создавал и никаким главным конструктором его не назначал. Все это время он жил в мире грез. Коллеги заметили неладное, когда он начал вдруг разговаривать командирским тоном. Все это терпели, а точнее, не придавали этому серьезного значения, так как он был уважаемым и действительно талантливым ученым. Но когда начали замечать ошибки в расчетах и указывать ему на них... да что там ошибки... откровенный бред... в общем, он начал впадать в гневные истерики и кричать... э-э-э... в общем, совершенно недопустимые вещи.

– Матерился? – усмехнулась Оксана.

– Да если бы! – махнула рукой рассказчица. – Вы думаете, что если там ученые, то там никто не матерится? На работе это у них профессиональный язык. Они им разбавляют научные термины.

– И чего же тогда такого недопустимого он кричал?

Женщина виновато улыбнулась:

– А вы точно не из синагоги?

– Точно! – засмеялась Оксана. – А вообще, давайте познакомимся, раз уж пошел такой откровенный разговор. Меня зовут Оксана.

– А меня Людмила. Может быть, все-таки чаю?

– Давайте! – согласилась Оксана.

Ей совсем не хотелось пить дешевый напиток из пакетика на ниточке, но отказываться в третий раз было неудобно. Каково же было ее удивление, когда Людмила внесла в комнату на сверкающем подносе восхитительный фарфоровый сервиз.

– Остатки былой роскоши, – улыбнулась она, разливая заварку по чашкам.

Комната наполнилась чудесным ароматом зеленого чая с жасмином. В сахарнице вместо белого порошка Оксана обнаружила мед.

– Я смотрю, на чайных церемониях вы не экономите, – улыбнулась она.

– Это все из того же источника, – пояснила Людмила. – Тот человек почему-то особенно настаивал, чтобы мальчики обязательно получали по ложке меда в день и пили парное козье молоко. Я сказала, что нам это не по карману, и вот... теперь привозят.

– Интересно, – улыбнулась Оксана. – И ничего взамен не требуют? Или все-таки им что-то нужно?

– Пока ничего, – пожала плечами Людмила. – Но я ему сразу сказала, что втягивать своих детей в иудаизм не позволю.

– А он?

– Он сказал, что у них организация не религиозная, а национальная, и что от нас ничего не требуется. «Хоть свинину ешьте, – сказал он, – если вам ваше здоговье не догого».

– Удивительно, – улыбнулась Оксана.

– Еще как удивительно, особенно то, что... – Людмила усмехнулась и продолжила шепотом, – ...то, что Леня не еврей. Они что-то перепутали.

– Но фотография... – напомнила Оксана.

– Не знаю. Может быть, это был какой-нибудь студенческий маскарад, а этот товарищ забыл... или соврал своим, чтобы помочь другу. Не знаю...

– А, кстати! Где этот снимок? – обрадовалась Оксана. – Я хочу убедиться, что это именно тот человек, которого я ищу. Он не забрал его у вас?

– Подождите, – Людмила встала, открыла шкаф и достала альбом. – Кажется, я положила ее сюда.

Она листала страницы, а Оксана с интересом рассматривала мелькающую историю семьи. Но та фотография так и не нашлась.

– Странно, – сказала Людмила и снова пошла рыться в шкафу. – Я не помню, чтобы он забирал ее у меня, но вот куда она делась? Странно...

Так и не найдя снимок, Людмила вернулась к столу.

– Ладно. Оставим эту загадку пока неразгаданной, – вывела ее из задумчивости Оксана. – Скажите лучше, почему вы так уверены, что Леня не еврей?

– Во-первых, он не обрезан, а во-вторых... – Людмила понизила голос. – Но только, я надеюсь, это останется между нами...