Леонид Рудницкий - Клерк позорный Страница 17

Опоздавшие стали жаловаться Толяну, и тот обязал Зою следить, чтобы еды хватало на всех. Зоя следила, но помогало это не очень. Будучи женщиной доброй, она не могла ответить решительным отказом на наглую просьбу какого-нибудь сироты положить порцию побольше или дать добавки.

Тогда она призвала на помощь мужа, и приезжать с едой в офис стал Минг.

Всем было известно, что Минг только что вернулся из поездки на родину, где предпринял фантастическую по нашим понятиям попытку открыть свой бизнес, но никто еще не знал, какой суровый у него нрав.

Накопив немного денег в Москве, Минг поехал в свою «нэйтив кантри», где сколотил команду, нанял рыболовный баркас и стал ходить в море, пытаясь поймать большую рыбу. Задумка была продавать улов в Италию или во Францию и на этом разбогатеть.

Но рыбы не было. Она ушла хрен знает куда. Проболтавшись без толку несколько месяцев в море и потратив все деньги, Минг вернулся в Москву и появился у Толяна на кухне. Привыкший к жесткому обращению с командой, он сразу стал руководствоваться принципом «Нищих до фига, а деревня маленькая».

Он отмерял твердой рукой порции и клал ровно столько, сколько и полагалось. Наверное, точно так же он выдавал на своем баркасе сушеные финики и маринованную тыкву, не говоря уже о пресной воде и роме. В одной руке у него, скорее всего, был половник, а в другой – револьвер, потому что кто его знает, что может прийти в голову этому черномазому сброду, называемому командой.

Коржик не мог бы сказать, что получать еду из черных рук Минга с розовыми ладонями было очень уж приятно. Но и ужасного в этом ничего не было. К этому быстро привыкаешь и уже не обращаешь внимания.

Коржику только хотелось, чтобы Минг приходил в морской фуражке с крабом и клерки могли бы называть его «капитан Минг». А еще лучше, если бы у него была черная повязка через глаз и на плече сидел большой попугай.

Офисные сироты при новом порядке приуныли – времена гуляшных пирамид ушли в прошлое. Без ограничений остался только хлеб, и они стали налегать на него. Но это было уже не то. Минг, правда, обходил всех после обеда и предлагал добавку, если она оставалась, но кому захочется есть то же самое по второму разу, да еще и после чая? Желающих было мало. Зато появилась возможность ужинать остатками от обеда и сироты ее не упускали. Халява, сэр! Что может быть слаще?

Коржик смотрел на Минга и думал, что со своим образованием тот мог бы найти работу и получше. Например, в банке, если бы там работали одни негры. Тогда он пошел бы к Мингу за кредитом, и это выглядело бы так.

24

У дверей банка стояли свирепого вида охранники с копьями и в боевой раскраске. На груди у каждого висели ожерелья из высушенных и сильно уменьшенных человеческих черепов. «Наверное, они были нерадивыми заемщиками», – подумал Коржик с опаской.

В кабинете его встретил похожий на Минга чернокожий клерк. Он долго тряс ему ему руку и широко улыбался.

– Очинно рад вас повстричайть! – сказал он и показал на кресло.

Коржик сел. Клерк вернулся за стол. Из вестибюля доносился размеренный бой барабанов, не смолкавший ни на минуту. Он видел их, когда шел сюда – один большой и два малых. В них самозабвенно колотили три бушмена. Большой барабан отбивал основной ритм, а малые добавляли в него мелкую переливчатую дробь, которая то появлялась, то исчезала. Все вместе это звучало завораживающе. Хотелось отложить дела и слушать эти барабаны, мерно покачиваясь в такт, и ждать дождя в засушливой саванне. Или даже надеть юбку из травы, взять копье и пойти в нескончаемую пляску вокруг какого-нибудь деревянного болвана.

Наверное, это желание явственно читалось у Коржика на лице, потому что черный клерк пояснил:

– Наша традиция. Очень помогает концентрировать сознание. Как у вас медитация.

– Мне нравится, – кивнул Коржик.

– Почти все так говорят.

Некоторое время они слушали барабаны. Первым молчание нарушил клерк:

– Итак, зачем пожаловал к нам белый господин?

Коржик хотел было попросить, не называть его так – мол, демократия и все такое, но передумал. Приятно все же, черт возьми, быть белым господином! И хотелось услышать это еще раз. На фоне барабанного боя.

Вошла чернокожая секретарша в юбке из соломы и топлес. Поставила перед ними две выдолбленные тыквы с каким-то напитком и тарелочку с сушеной саранчой. Секретарша была очень хороша. Коржику захотелось сграбастать ее и поиметь тут же, в присутствии ее начальника, может быть, даже против ее и его воли, плевать на все. Желание было настолько сильным, что он с трудом подавил его. «Интересно, есть ли на ней трусы под соломой? – подумал он. – Впрочем, какая разница? Ей они не помогут, а меня не остановят».

Он проводил ее долгим взглядом, а потом приподнял крышку на своей тыкве. В ноздри шибанул острый бражный дух. Коржик поспешно опустил крышку и решил пока воздержаться от пищевых экспериментов. Не пришлось бы потом в спешном порядке искать туалет.

Чернокожий клерк, напротив, снял крышку с тыквы, с удовольствием втянул ноздрями запах и принялся пить, закусывая саранчой.

– Еда моей родины, – объяснил он. – Врачи говорят, что каждый должен питаться той пищей, которую ел в детстве. Организм настроен именно на нее.

И опять смачно захрустел саранчой, на которую был настроен его организм.

Коржик изобразил на лице понимание, но промолчал.

– А вы не пьете? – наконец заметил он. – Зря. Это буза, ее готовят девственницы.

– Как?

– Пережевывают ячмень и выплевывают в большой чан. Потом ждут, пока она перебродит, и разливают по тыквам. У нас ее много в подвале. Все пьют. Редкий вкус, рекомендую.

Коржик еще больше укрепился в решении не пить бузы. И не только потому, что сомневался в подлинности девственниц.

Клерк пожал плечами:

– Ну, как хотите. Я, например, не могу есть ваш борщ, но очень люблю солитера из коровьего желудка.

Коржик обиделся за борщ и с опаской подумал, не передаются ли солитеры, которых тот ест, через рукопожатие. Надо будет потом вымыть руки.

Клерк вылил в себя последние капли из тыквы и доел саранчу. Потом вытер руки о траву своей юбки, рыгнул и откинулся на спинку кресла.

– Так за чем пожаловал к нам белый сагиб? – повторил он.

В этот раз Коржику почудилась в его словах ирония, и он предложил:

– Может, нам было бы удобнее называть друг друга по имени?

– Да, пожалуй, – согласился он и подвинул к Коржику свою визитную карточку.

«Баршылык Нгава», – прочел тот на ней.

– К сожалению, у меня визитки закончились, – сказал Коржик, – но мое имя легко запомнить. Меня зовут Тор Хурецкого.

– Очень приятно, господин Тор, – сказал он. – Это ваше имя по паспорту?

– Нет, – ответил Коржик, – в паспорте у меня другое имя, но я им редко пользуюсь. Тор Хурецкого – имя воина. Под ним я известен врагам и друзьям.

Он понимающе кивнул:

– Так, за чем же вы к нам пожаловали, мистер… э-э Тор?

– За кредитом.

– А на какие цели?

– На покупку автомобиля.

– Вы работаете воином? – осведомился он.

– Нет, клерком.

Он удовлетворенно кивнул:

– Это хорошо, а то мы воинам кредиты не даем. Сами понимаете – сегодня он жив, а завтра – нет. И плакали денежки.

Коржик согласился, что кредитовать воинов – рискованное занятие.

– А могу я взглянуть на ваши документы? – спросил клерк.

Коржик протянул ему паспорт и справку о зарплате. Тот долго их изучал, а затем поднял трубку телефона и сказал несколько слов на непонятном гортанном языке.

Вскоре в кабинет вошел маленький человечек в маске с рогами, весь увешанный бубенцами. На нем была юбка из больших зеленых листьев, похожих на листья фикуса.

– Это колдун кредитного отдела, – объяснил клерк. – Он спросит у духов о возврате кредита.

Коржик кивнул.

Колдун стал ходить по комнате кругами. Он то колотил в бубен и подпрыгивал, то затягивал скрипучим голосом какую-то песню без мелодии, ритма, начала и конца. Коржику показалось, что сегодня он употребил уже не одну тыкву напитка своей родины.

Временами колдун убыстрял темп танца, а затем грохался на пол и продолжал петь оттуда.

– Он разговаривает с разными духами, – сообщил кредитный клерк.

Колдун кряхтя поднимался и начинал процедуру сызнова. Наконец, он вытянул из духов все, что они знали или делали вид, что знают. Он оборвал свое пение столь же внезапно, как и начал, подошел к кредитчику и стал что-то шептать ему на ухо. Оба то и дело косились на Коржика. Коржик от нечего делать еще раз открыл и закрыл свою тыкву. Запах достиг ноздрей колдуна, и тот невольно облизнулся.

Когда колдун, звеня бубенцами на ногах, вышел из кабинета, черномазый подвинул к Коржику его документы.

– Мы не сможем дать вам кредит, – мягко произнес он.

– Почему? – удивился Коржик.

– Духи сказали, что мистер Хурецкого денег не вернет.

Коржика взяла досада. Только время зря потерял. Он встал: