Гор Видал - Калки Страница 17

— Что написать о тебе для «Сан»?

— Что я — солнце… звезды, луна. — Калки очаровательно улыбнулся. — Пиши все, что тебе нравится.

— Ты — конец…

— …и начало. И середина. Ты привлекательная женщина, Тедди.

— Я уже написала, что вы блюдете воздержание. — Внезапно я покрылась гусиной кожей.

— Из правил бывают исключения. Бог еще может войти в тебя. Ты можешь быть избрана.

— Это предложение? — Я отчаянно желала его.

Калки желал меня. Но ответ был загадочным.

— Выйдя «за грань материнства», ты пришла ко мне.

Остаток беседы был посвящен авиации. Он никогда не слышал об Амелии Эрхарт. Я рассказала о ней все. У нее был неудачный брак с издателем и публицистом по имени Джордж Палмер-Патнэм. Если в том последнем полете она нарочно покончила с собой, то причиной этого был Джи-Пи (так она называла мужа). Временами я грезила, что Амелия была моей матерью.

Поздно вечером мне в номер позвонил Брюс Сейперстин. Я была уверена, что наш разговор подслушивали все шпионы в Катманду. К абсурду привыкаешь очень быстро.

— Я звоню из Нью-Йорка, — сказал Брюс. Я пыталась представить его. Судя по голосу, он был молод. Понемногу в моем воображении возникли рыжие кудряшки. Сначала в виде бакенбард на висках. Потом на макушке. Иными словами, он был омоложенным вариантом Г. В. Вейса.

— Я видела Калки, — сказала я. В трубке что-то трещало и попискивало. Это наверняка были подслушивающие устройства дюжины агентов. Я начала диктовать ему наброски первой статьи для «Сан». Я хорошо представляла себе, как это обыграет Морган. В старомодном стиле а-ля знаменитый исследователь Африки доктор Ливингстон. Со мной в роли неустрашимого сэра Стэнли на крыше мира. Сейперстин был доволен. Я добавила несколько деталей для местного колорита.

— Я воспользуюсь этим, — сказал он. Снова «литературная запись такого-то», подумала я. Вечно вторая. Видно, так мне на роду написано.

— Самое главное, — сказал Сейперстин, — кто подложил бомбу в «Гаруду»?

— Калки это не заботит.

— Странно.

— Ничуть, если учесть его мнение о том, что скоро настанет конец света.

— Он уже назвал вам дату?

— Нет. Но я думаю, что это случится довольно скоро.

А затем репортер Брюс Сейперстин сообщил новость, действительно достойную репортера.

— «Калки Энтерпрайсиз» сняла «Мэдисон сквер-гарден» на вечер пятнадцатого марта. Видимо, для проведения какого-то массового мероприятия. Узнайте…

— Ради этого я и нахожусь здесь. — Затем связь прервалась. В последние дни века Кали телефонные компании всего мира находились в состоянии отрицательной энтропии. Как, впрочем, и все остальные компании.

На следующее утро, ожидая машины из ашрама, я имела еще одну беседу с доктором Ашоком. Он стоял на террасе и разговаривал с группой китайцев. Увидев меня, доктор Ашок резко оборвал беседу.

— Дорогая мадам Оттингер! — Церемонии были отброшены. — Мы только что узнали, что через две недели Калки прибудет в Соединенные Штаты. Он проведет митинг в нью-йоркском «Мэдисон сквер-гардене». — Я догадалась, что он узнал это из моего разговора с Сейперстином. — На этом митинге он объявит, что близок конец света. А затем назовет точную дату. — Он выглядел настолько ошарашенным, что я впервые подумала о нем как о здравомыслящем и серьезном человеке (несмотря на его дурацкое предложение поступить на службу в ЦРУ). — Пока вы находитесь в ашраме, вы должны определить эту дату!

— Сделаю все, что в моих силах, — заверила я.

— Дорогая леди! — Доктор Ашок мрачно пробубнил мне на ухо: — Считайте это приказом. Именем Золотой Богини или Белой Ветви! — Было совершенно ясно, что он рехнулся. Я с грустью подумала о заплаченных мною налогах, которые без толку тратятся на таких людей, как доктор Ашок или Джейсон Макклауд.

Следующие несколько дней мне удавалось избегать доктора Ашока. Тем временем Калки избегал меня. Я видела его только на людях, принимающим паломников. Против моих лучших (или худших?) ожиданий, на меня произвело сильное впечатление то, с какой легкостью он говорил на хинди и китайском. Он действительно обладал чертами звезды — тем, чего не было ни у кого из знаменитостей, входивших в круг друзей Арлен. Я знала, что не лишена этого таланта. А воплощением его была Амелия.

Лакшми извинялась. Говорила мне о том, как занят Калки. Предлагала посетить занятия, «чтобы иметь хотя бы общее представление о том, чем мы тут занимаемся». Я приняла предложение. И провела несколько смертельно скучных часов, выслушивая абсолютно непонятные мантры на санскрите. За исключением односложного слова «ом», означающего индуистскую троицу. Похоже, американские новички зубрили это понятие особенно тщательно. Видимо, эти нескончаемые мелодии должны были помочь нам совместить понятия Конца и бесконечности. Если говорить о философских абстракциях, то я всегда считала бесконечность понятием отталкивающим.

Когда я начала ощущать, что мои душевные силы тоже близятся к концу, меня спасла Джеральдина. Она появилась тогда, когда я вышла из класса, доведенная словом «ом» до состояния слабоумия. На Джеральдине был белый лабораторный халат. Она взяла меня за руку.

— Вы достаточно выстрадали, — с привлекательной улыбкой сказала она. — Пойдемте покатаемся.

И мы сели в пыльный «Фольксваген».

Стоял ясный, прохладный, но не холодный день. Бурые зимние поля. Случайно попадавшиеся навстречу сельские домики. Купы странного вида деревьев, среди которых попадались знакомые хвойные. Маленькие храмы или часовни того или иного бога. Однако чаще всего они были посвящены Будде — местному юноше, сделавшемуся божеством. Последняя же инкарнация Вишну чувствовала себя как дома в золотистом теле Дж. Дж. Келли.

— Ну что, вы довольны? — спросила Джеральдина тоном хозяйки гостиницы.

— Нет. После первого дня я ни разу не говорила с Калки.

— Возможно, для этого есть веская причина.

— На меня давят со всех сторон. — Это была правда. Звонил сам Морган. — Первая статья имела успех. Где вторая?

— Этого не будет, если вы плюнете на статью.

— Плюнуть? Да от этого зависит моя журналистская карьера!

— Есть и другие виды карьеры.

— Нет новых самолетов, которые можно испытывать. И новых рекордов, которые можно бить.

— Я всегда была вашей поклонницей, — сказала Джеральдина так просто, что я положительно влюбилась в нее. В Гималаях я вообще была необычно чувствительной. Была готова рыдать от вида горных вершин, освещенных закатным солнцем. И горстями принимать валиум.

Джеральдина остановила машину. Мы были на вершине небольшого холма с маленьким круглым кратером, наполненным темной водой. Вода сверкала, как отшлифованный металл.

— Это исток реки Ганг, — сказала Джеральдина.

— Впечатляюще. — Я не лгала. Даже если этот темный пруд и не был настоящим истоком великой реки, он был — как бы это сказать — зловещим. Джеральдина показала мне место, где вода переливалась через край, превращаясь в ручей, быстро исчезавший среди елей. Я думала о прохладных зеленых деревьях, о тающем снеге, о водопадах и страшных наводнениях. Так вот он какой, Ганг, кормящий Индию и рассекающий ее надвое! Священная река, «впервые вытекшая из пальцев ноги Вишну», как с абсолютно серьезным видом промолвила Джеральдина.

— Ради бога! — Я была бы более резкой, если бы она не сказала заранее, что восхищается мной. — Неужели вы действительно верите в такие вещи?

Джеральдина села в высокую траву. Я опустилась рядом. Было сыровато, но не слишком.

— Это начало, — сказала она. Кажется, ей нравилось говорить загадками.

— Из пальцев ноги Вишну?

— Я верю в эти пальцы! — Джеральдина посмотрела на меня искоса. Я не могла понять, шутит она или нет.

— Позвольте взять у вас интервью, — сказала я. — Скажите мне, профессор О’Коннор…

— Джеральдина.

Уже прогресс.

— Ты действительно веришь в конец света и в то, что Калки возьмет всех вас в рай, который кое-кто называет Вайкунтой?

— Конец света будет.

— Когда?

— Этого мне не сказали.

— И каким способом это будет сделано?

— Этого мне тоже не сказали.

— Расколется небо? Появятся ангелы с лестницами?

— Ты говоришь глупости.

— Я пытаюсь понять, как Калки сумеет избавиться от нас.

— Он будет командовать концом так же, как командовал началом. — Хотя этот разговор казался настоящим безумием, убежденность Джеральдины поражала меня не меньше, чем ее интеллект. Сидя у темного пруда, который мог быть или не быть истоком Ганга и вытекать или не вытекать из пальцев ноги Вишну, я постепенно теряла свой скептический настрой. Я не верила в божественность Калки. Но думала, что человек, достаточно умный, чтобы завербовать Джеральдину, мог оказаться достаточно умным, чтобы включить (если можно так выразиться) ядерную реакцию, которая может убить все и всех, включая его самого. Вопрос: зачем? Я задала его. Но Джеральдина не собиралась рассказывать мне ничего, кроме официальной версии. Я положила руку ей на плечо. К моему удовольствию, Джеральдина не отстранила ее. Еще один шаг вперед.