Элис Хоффман - Помеченная звездами Страница 17

— Оставайтесь на месте, — велела Анни.

Она вышла из машины и мгновенно промокла. Оглушительно грохотал дождь. Пока Алан разговаривал с методистами, Анни открыла заднюю дверь.

— Эльв… — Даже самой себе она казалась предательницей. — Вставай.

Эльв зевнула и потянулась. Дождь забрызгал ее ноги.

— Al je meara.

«Оставь меня в покое».

Анни потрясла ее за плечо.

— Мы приехали.

Никто не говорил, что они куда-то едут. Они просто собирались покататься, перекусить в осеннем лесу, побыть немного с папой. Эльв согласилась. Ослабила бдительность. И вдруг они «приехали». Эльв не понравилось это слово. Она поднялась с сиденья и выглянула на улицу. Отец разговаривал с двумя мужчинами. Здание за их спинами напоминало тюрьму. Все ясно. Это ловушка. Эльв оттолкнула мать. Анни была не в силах ей помешать; она упала, когда дочь выскочила из машины.

Эльв была умнее, чем они думали. Она бежала через дождь что есть сил, ей было наплевать, что из-под ног летит грязь. Волосы развевались за ее спиной водяным шлейфом. Она смотрела лишь на лес перед собой. Алые листья, черная кора. Эльв думала, что летит и намного обогнала преследователей, но услышала их тяжелое дыхание. Как будто лошади скакали по ее пятам. Ее швырнули на землю так сильно, что треснули три ребра. Она услышала, как ломаются кости. Из нее вышибло дух в ослепительной вспышке. Эльв боролась в грязи, пыталась вырваться. Ожерелье из косточек малиновки разлетелось на осколки, которые сверкали, как опалы. Эльв тянулась к осколкам, но они выскальзывали из пальцев. Земля была холодной и липкой. Грязь способна задушить того, кто вопит, борется и лежит ничком. Эльв было больно, но она все равно пыталась вырваться. Она научилась развязывать узлы, так что веревки были ей уже не страшны. Она резала себя, чтобы укрепить дух и приучиться к боли. Хорошо бы открыть дверь в другой мир, но она слишком далеко. Мужчина схватил Эльв, и она укусила его за руку. Он встряхнул девчонку и выругался, но лишь усилил хватку. Эльв почти теряла сознание, но ей было наплевать. Она пустила гаду кровь. Больше никаких узлов, железных наручников, кляпов.

Помощник директора проводила Алана и Анни в здание, держа над ними черный зонт. Кое-чего родителям лучше не видеть. После быстрой получасовой экскурсии их попросили удалиться. Первые три месяца — никаких телефонных звонков, визитов или передач. Ученики должны быть лишены родной стихии и всего, что привело их к наркотикам и неуправляемому поведению. Анни дрожала. Алан промок до нитки. На плиточном полу под ними растекались лужи. Школа пахла дезинфекционным средством и утренним завтраком: беконом и пережаренными тостами. Алан и Анни сели за стол и подписали бумаги, пока методисты тащили Эльв в общежитие — светло-зеленое бетонное здание. Клэр и Мег смотрели в окно машины. У Клэр сжималось горло.

— Nom gig! — вопила Эльв, — Reuna malin.

«Спаси меня».

Амбал схватил ее и лапал. Он трогал ее в неположенных местах, просто потому что мог. Поднял с земли, точно кожу да кости.

Клэр и Мег не могли пошевелиться.

— Помогите! — звала сестер Эльв.

Один мужчина открыл дверь в общежитие. Другой держал Эльв. Клэр опустила окно, чтобы лучше видеть. Они причиняли боль сестре. В машину просочился ледяной дождь.

— Не слушай, — велела сестре Мег и закрыла окно.

Сделанного не воротишь. Дождь становился все сильнее и сильнее. На ветровом стекле скопилось столько листьев, что ничего не было видно. Сестры скорчились на полу, обхватив друг друга руками. Клэр вспоминала, как стояла на углу, рядом со знаком остановки. В тот кошмарный день ноги ее подгибались, она не могла пошевелиться. Над головой вилась мошкара.

Мег против воли думала о тиграх. Говорят, они не забывают ни жестокости, ни доброты. Известно, что они мстительны и возвращаются в деревни, где стояли ловушки, при этом убивают всех на своем пути. Им снятся кожа да кости. У всего, что они едят, привкус мести.

— Они не причинят ей вреда. — Мег скрестила пальцы за спиной. Она надеялась, что ей не припомнят эти заверения, если они окажутся ложью. — А когда она вернется, станет прежней.

Клэр промолчала, хотя знала, что это неправда. Она хотела выйти из машины и собрать кости малиновки. Хотела вычеркнуть этот день из памяти. Заклинание прозвучало, но она не откликнулась.

Клэр продолжала слушать дождь. Она понимала, что происходит. Мир, каким они его знали, ускользал все дальше и дальше.

Наконец родители вернулись. Они молча сели в машину и захлопнули дверцы, принеся с собой сырость и холод. Алан повернул ключ в зажигании. Говорить было не о чем. В тот день они в последний раз собрались вместе. После этого Алан виделся с дочерьми все реже и реже, а они перестали тянуться к нему. При виде отца они всегда вспоминали день, когда он плакал, заводя машину. Плакал не о них, не об Эльв, а о себе.

— Если бы ты была с ней построже, ничего бы не случилось, — попенял он матери.

Анни не ответила, и девочки ее не винили. На ее лице еще виднелись царапины от колючек, заработанные во время погони за Эльв. Анни потеряла десять фунтов без каких-либо усилий. Клэр и Мег сидели на полу. В их возрасте уже нельзя было вести себя так глупо. Одной было шестнадцать, другой четырнадцать, они сравнялись ростом со взрослыми женщинами. В другой раз мать заставила бы их пристегнуться, но сейчас молчала. Она словно даже не заметила, что дочери сидят на полу.

Автомобиль подбрасывало на изрытой колеями дороге, но как только они повернули на мощеную дорогу к городу, стало спокойнее. Машина пробралась между гор, проехала город и вырулила на шоссе. Клэр прислонилась головой к сиденью и почти уснула. Дождь шел, шел… и прекратился. Они ехали очень долго. Целый день. Алан завернул на парковку закусочной. Сэндвичи помялись и промокли после долгих часов в сумке Анни. Есть их никому не хотелось. Смеркалось, даже алые листья стали черными. Все четверо вылезли из машины. Кто угодно счел бы их семьей. Дул ветер, Анни продолжала дрожать.

— Как насчет горячего шоколада? — предложил Алан.

Они устали и замерзли. Скорей бы покинуть Нью-Гэмпшир! Сегодня никто еще не ел, даже не завтракал, и в животах у них урчало. Отец не знал, что Клэр и Мег больше не любят горячий шоколад. Он ничего о них не знал. Сестры перешли на кофе. Они уже взрослые. Девочки пригладили волосы, поправили куртки.

— Что дальше? — спросила сестру Клэр.

Ее горло все так же сжималось. Одиночество превратилось в черный камень, который она тщилась проглотить.

Девочки шли позади родителей. Они понятия не имели, куда их занесло: то ли это город, то ли просто точка на карте, о которой никто никогда не слышал. Над закусочной сияла голубая неоновая вывеска — словно дождь над черной дорогой.

— Не спрашивай, — ответила Мег.

Эльв не успокоилась, и ее запихнули в смирительную рубашку на тринадцать часов. Должны были на семь, но заступила новая смена, и девушку забыли в изоляторе. Ее нашла дежурная медсестра и извинилась. Она пообещала, что ничего подобного не повторится. Ну разумеется, не повторится, если Эльв постарается. Она знала, как себя вести, чтобы вырваться на свободу. После первого приступа гнева она стала тише воды ниже травы и выглядела очень спокойной, хорошо воспитанной девочкой. У нее была для этого веская причина: застежки смирительной рубашки оставили отметины на коже. Она познала железо. Какие отметины оставляют веревки, она хорошо помнила. Эльв отказалась от еды, и ей пригрозили, что будут кормить насильно. Она сразу же схватила хлеб. Она быстро училась. Что случилось однажды, никогда не повторится. Эльв становилась все тише и тише, пряталась в Арнелле, выжидала.

Врач осмотрел ее ребра и выдал парацетамол. Он напомнил, что плохое поведение неминуемо влечет наказание. Эльв вернулась в свою комнату без единой жалобы на боль в ребрах, холодный линолеумный пол или черных жучков, которые бросились врассыпную, едва она включила свет в туалете. Эльв ко всем и ко всему относилась настороженно. Она паниковала, беспокоилась и часто просыпалась, задыхаясь от своих сновидений. Ее предали и обвели вокруг пальца, но она не позволит себя сломить. То же самое случилось с новой королевой Арнелля. Старая королева, умирая, предупредила ее, что никому нельзя верить. Надо быть настороже. Предают всегда быстро, резко, неожиданно. Одна ее сестра была завистливой и глупой, другая доброй, но слабой. Они объединились со смертными. Эльв начала презирать фей. Что за лицемерные, коварные создания! История изменилась, и Эльв изменилась вместе с ней. Она поняла, сколь глубока пропасть между демонами — чистыми темными духами вроде нее самой — и гоблинами — людьми со злым сердцем. Как новая королева, она решила принять демонов на службу. Только им хватило бы могущества прийти к ней на помощь, распутать сковавшие ее под каштановым пнем черные лозы.