Кристофер Бакли - Суматоха в Белом Доме Страница 17

– Герб, нас всех ждет работа. Мое решение касается доступа в этот кабинет. Благодарю вас.

Он взял папку, на которой было написано «совершенно секретно», и сделал вид, будто углубился в чтение. Таким образом он подал мне знак, что разговор окончен. Дверь негромко захлопнулась, а я как будто слышал, как проскрежетали замки и прогремели цепи. Путь назад был отрезан.

А перед дверью ждал своей очереди Фетлок. Фетлок! Мне показалось, что он ухмыляется. Но я взял себя в руки и с невозмутимым видом вернулся в свой кабинет.

Словно в трансе, прошел я мимо Барбары. Потом сел за стол и огляделся по сторонам. Кабинет был маленьким и скромным по сравнению с элегантным Овальным кабинетом. Спокойно, Вадлоу, сказал я себе. Лучше уж отвыкать от пустых стен.

Барбара постучала и просунула внутрь голову.

– Как вы себя чувствуете, мистер Вадлоу? Принести горячей воды?

Я попросил ни с кем меня не соединять.

Поглядел на настольный календарь. Пятое июля 1991 года. Восемьсот девяносто семь дней в администрации.

Сколько еще дней мне осталось! Я не знал. Однако в Западном крыле не иметь доступа к президенту все равно что быть в пустыне без воды.

Сразу после этого наступило худшее время в моей жизни. Когда я добрался домой в тот день, Джоан уже обо всем знала. Я сразу понял это по ее лицу – ей даже не надо было ничего говорить. Обняв меня, она сказала:

– У тебя всегда будет доступ к моему сердцу.

И тут я чуть было не дал волю чувствам.

– Милая… – пролепетал я.

– Ничего не говори, – храбро улыбнулась мне Джоан. – Выпьешь чаю?

– Знаешь, – с отчаянной удалью произнес я, – пожалуй, я и в самом деле выпью чаю.

В последовавшее за этим днем жестокое время Джоан была как надежная скала, хотя ей тоже досталось. В церкви она видела, как перешептываются ее близкие подруги, в супермаркете у себя за спиной она слышала неприятные реплики. Тем не менее, ей не пришлось сидеть в конце стола на посольских обедах. Мы не были «своими» в вашингтонском обществе. Я всегда считал приемы пустой и утомительной тратой времени, которое можно провести, читая хорошую книжку или смотря интересную программу по телевизору.

Джоан была хорошей пионерской закваски, такую не сломаешь. Ее предки проделали долгий путь из Сент-Луиса на Запад, через всю страну, в поисках лучшей доли. Многих из них ждала смерть от рук жестоких краснокожих предков нашего главы исполнительного совета по внутренним делам при президенте.

Когда я думал о страданиях Джоан, кровь вскипала у меня в жилах.

Несладко пришлось и детям.

Герб младший стал угрюмым и замкнутым. Однажды он вернулся домой с подбитым глазом. Сказал, что играл в футбол.

– В футбол? В июле?

В конце концов он признался, что получил синяк в драке. Мальчишки дразнили его из-за моего понижения. Началась потасовка, перешедшая в настоящее побоище.

Досталось и маленькой Джоан. Девочки перестали с ней разговаривать, и она засыпала в слезах.

Трудно смотреть в глаза девятилетнего ребенка и знать, что ты потерял его уважение.

А в офисе тем временем телефон звонил все реже, но даже когда звонил, обычно я слышал в трубке голос министерского работника не первого уровня, спрашивавшего, можно ли использовать ту или иную комнату для пресс-конференции. Больше двух лет от меня зависели высшие чиновники. А теперь мне приходилось контактировать с хозяйственными службами на предмет свободных помещений.

Барбара и служащие Белого дома делали все, чтобы развеселить меня. Уж точно, друзья познаются в беде. У Барбары всегда была наготове горячая вода, а Санборн, управляющий, внимательно следил, чтобы его подчиненные относились ко мне, как к королю, которым я перестал быть. Каждый день в меню были мои любимые мясной рулет и баклажаны.

Победив, Ллеланд вел себя как высокомерный seigneur. А его прилипалы Фетлок и Уитерс получали удовольствие, унижая Ху, которого теперь не допускали на президентские совещания. Когда же Ху потребовал объяснений, ему со смешками ответили, мол, они «стараются упростить процесс принятия решений». Восточный характер очень помог Ху (на Востоке умеют переживать обиды, не показывая вида), однако бедняге пришлось немало пострадать из-за моего отлучения.

У Фетлока был свой любимчик – Фред Скроггинс, управляющий хозяйством Белого дома, – и он послал Ху извещение, в котором безапелляционно указывал на то, что распределение мест на автомобильной стоянке ответственных сотрудников Западного крыла подверглось пересмотру с целью «способствовать удовлетворению требованиям оптимизации размещения автомобилей сотрудников Белого дома».

Такое положение Генри Киссинджер наверняка назвал бы «нетерпимым», то есть в высшей степени обидным. Естественно, это должно было ударить лично по мне.

Я остановился на решении, которое стратеги из Пентагона называют массированным возмездием. Не я начал войну, но я поклялся небесами, что если им нужна война, они ее получат. Меня отлучили от президента, но мое оружие осталось при мне.

Не прошло и часа, как я дал указание Санборну исключить и Фетлока и Уитерса (я улыбался, делая это) из списка ответственных сотрудников. Пусть едят вместе с помощниками всех уровней и сочинителями речей! Человек я в принципе не злой, но если меня довести, тоже могу показать когти.

Я от души посмеялся, представляя их лица, когда Санборн объявит, что их стол, как недостаточно ответственных сотрудников, был переставлен с целью «способствовать удовлетворению требованиям оптимизации размещения».

Когда я рассказал об этом Фили, он несколько повеселел, тем более что только что получил «требование» – так какая-то невежественная скотина из штата управляющего хозяйством скромно назвала внутренние распоряжения – представить список своих абонентов за последние два месяца. Ллеланд решил докопаться-таки до его тайн. Ничего не поделаешь, Фили подчинился «требованию», но сначала подложил Ллеланду свинью, вставив в список номера из справочника своего врача, так что Ллеланд получил лишь фамилии нобелевских лауреатов в области микробиологии.

Предсказать реакцию Ллеланда на мой выпад не составляло труда: его охватила беспредельная ярость. Он прислал мне служебную записку, сообщавшую, что, так как он часто завтракает вместе со своими сотрудниками, то необходимо вернуть их в список «ответственных сотрудников». Я ответил ему уведомлением, в котором было сказано, что «на сегодняшний момент идет полный пересмотр привилегий сотрудников Белого дома» и он будет «в положенный срок» поставлен в известность о его результатах. Ха!

Ад, через который пришлось пройти Фили, отлично описан им самим в мемуарах под названием «Произвол власти». В то кризисное время мы часто встречались в баре «Обмен». Там было грязновато, зато атмосфера казалась мне вполне подходящей. Отличное место для встреч таких, как мы с Фили: сумеречное endroit,[11] куда приходили выпить секретари и агенты службы безопасности. Иногда там можно было встретить чиновника семнадцатого уровня или сотрудника из списка С.

В лучшие времена мы с Фили обычно встречались в «Мэзон Бланш», где я пил имбирное пиво. Туда заходили самые высокопоставленные сотрудники, так называемый узкий круг. Теперь нам не хотелось идти туда и видеть улыбку мэтра Антуана. Мне было жаль Фили. Его жене далеко было до стойкости Джоан, да к тому же они принимали участие в «светской жизни». Он признался мне, что на одном приеме жене пришлось сидеть рядом с военным атташе Чили, о чем в прежние времена никто и помыслить бы не мог. Она стала пить по утрам и проводить много времени в «Нейман-Маркус».

– Знаете, Герб, – сказал Фили как-то вечером, выпив два «бурбона», – это повлияло и на нашу сексуальную жизнь.

Я поморщился от такой откровенности, но, поняв, что ему, необходимо выговориться, постарался сосредоточиться на его проблемах, хотя и чувствовал себя совершенно беспомощным. Меня ждал «мужской разговор».

– Может быть, вам обоим надо меньше пить, – отозвался я. – Говорят, это влияет.

– Нет. Неужели вы не понимаете? В этом городе мужчина настолько мужчина, насколько он близок к президенту.

Мне потребовалось время, чтобы обмозговать его наблюдение. Наверное, в нем и была доля правды, но у нас с Джоан проблем, подобных той, что мучила его, не возникло.

Оставляю читателям фрейдистские интерпретации. Об этом эпизоде я упомянул, только чтобы показать, какая эмоциональная буря возникала в связи с отлучением от президента.

Говорят, надо достичь дна, прежде чем обстоятельства начнут меняться в лучшую сторону. Не знаю, насколько это верно, но через неделю я оказался на дне. Мне сообщили с помощью уведомления – уведомления! – что штат сотрудников, обслуживающих Белый дом, передается в ведение Уитерса.