Альберт Родионов - Серое небо асфальта Страница 17

— Вы поклонник Сальвадора Дали? — спросил Дмитрий, показавшегося довольно интеллигентным человека, может, не столько интеллигентным, сколь богемным, наливая ему в порожний стакан…

— Возможно, но… — тот шевельнул усами — стрелами, — пока не уверен! — Понюхав внутри стакана, так, что усам пришлось сжаться и более грозно затопорщиться, он опрокинул жидкость в ёмкую полость и только потом, тремя глотками, проглотил. — Да-с… не уверен-с!

— А что собственно заставляет вас сомневаться? — Дима хитро покосился, будучи почти уверенным в разыгрываемом сейчас подпившим бичём театральном действе, и нетерпеливо, мазохистски ожидая, может даже желая, поскорее столкнуться с суррогатом его образов и конгломератом умозаключений.

Усатый поставил пустой стакан на асфальт, посмотрел через плечо Дмитрия в манящую южную даль… куда-то в сторону Испании, Франции или Италии, вытер двумя пальцами уголки губ и степенно молвил:

— Мне нравятся его картины, из Сюр Сюровичей он мне ближе всех… конечно! — Дима напрягся, — Но отвратительно его постоянное желание эпатировать! — Разговор неожиданно вливался в нужное русло, и "Вечное" уже могло подождать, ему спешить было некуда. Димка подумал, что Вечным могло бы называться Время, но эта тема была впереди, сейчас его интересовал остроусый Бич, по телу прошла лёгкая дрожь, он почувствовал, что вот — знак — встреча с нужными людьми… не зря вышел из дому. Это ОН толкнул его в спину и направил… Где-то здесь пряталась Истина!

— Но вы ведь сами… ваши усы… — Дима подозрительно улыбнулся. — Разве это не эпатаж? И почему именно, как у Дали, а не у Чапаева, Гитлера, Буденного?

Покровительственная высокомерная усмешка, неожиданно неприятно искривила тонкие губы усатого…

— Усы не эпатаж, а усы! почему, как у него? потому что я и есть он! — он плотоядно взглянул на вновь наполненные стаканчики, но выпили ещё не все.

— Не понял? — Дима не понял…

— Не удивляйся, — подмигнул очкарик, — его у нас зовут: БИС, не путай — БИС, а не БИЧ, то есть бывший искусствовед.

— Фигня это всё, когда поднажрёмся, все говорят вместо слова БИЧ — БИС, трудно чётко выговорить букву "Ч", так что все мы искусствоведы в некотором смысле. Позвольте представиться, — недавний гонец приподнял засаленную кепку, — Пётр Петрович Коклюшков — врач-педиатр… в прошлом. А БИС — Виктор Сергеевич — экскурсовод, простой экскурсовод, он даже степени научной не имеет, проучился четыре курса на искусствоведа и всё! Я тоже могу сказать: что коклюш, болезнь то есть, опять же, передаётся бактерией Борде — Жангу! Колоритно звучит, не правда ли? Но я скромный педиатр, зачем мне вся эта epater? Пётр Петрович неприязненно покосился на экскурсовода… бывшего… тот уже начал покручивать ус…

— Не слушайте всяких неудачников, этих педи… пусть даже…атров, я из музея ушёл сам, по-собственному, так сказать, а его выперли, вымели, выпнули, как паршивую собаку, до сих пор педикулёзом обрадован, а ещё детей лечил! — БИС насупился, но ввиду субтильного телосложения драться не собирался, да и Коклюш был агрессивен инфантильно, поэтому окружающие лишь посмеивались их перепалке.

— Мне всегда было интересно, почему интеллигенцию называют вшивой? — заразительно смеялся очкарик. — Теперь начинаю понимать…

— Потому что не равнодушна, с тонкой душевной структурой близко принимающей к сердцу несовершенное устройство мира и человеческой души! — воскликнул Коклюш.

— Ага, а причём тут вши — к устройству мира? — очкарик кисло скривился. — Вши-то… причём?

— А откуда они у покойников? — возмутился Коклюш. — Вот… молчите… Из под кожи вылазят! Тоже самое случается, когда у человека затягивается нервный стресс, в организме происходят необратимые процессы и выделяются яды, заставляющие вшей покидать подкожный слой.

— Ну блин, а ещё доктор; что ты бабьи сказки рассказываешь здесь? А ещё доктор! — возмутился очкарик.

"Дали" в спор не вступал, видимо считая это ниже своего достоинства, где-то в пределах голени, в низком подколеньи (не путать — "поколении"), и с удовольствием наблюдал пикировку товарищей — собутыльников. Он первый увидел вновь наполненные на асфальте стаканы и, чмокнув от удовольствия губами, присел на корточки… Коклюш и остальные вовремя опомнились и тоже ринулись ниц; настойка была последняя… Шкалик, сначала прятавшийся в кармане очкарика, и давно опустошённый, стоял рядом с пустыми бутылками испод имбирной.

— Я валю… — зевнул очкарик и протянул Дмитрию лодочкой руку… — Будешь проходить мимо… не проходи… если деньги есть!

Судя по уставшим бродягам, выпили они гораздо больше трёх с половиной бутылок и медленно, кое-кто слишком медленно и неуверенно, стали рассасываться в прилегающих к универсаму переулках, к немалому удовольствию окончивших рабочий день и спешащих за покупками, законопослушных налогоплательщиков.

— Вам куда? — спросил Дали, рукой уравновешивая кончики усов.

— Требуют хлопот? — Димка пропустил заданный вопрос.

— Да не так чтобы… Лак дорогой, собака! — нахмурился тот…

— Живёте где?.. квартира есть? — Димка подумал, судя по задрипанному пальто, что, может статься, Виктор Сергеевич не БИЧ или БИС, а обычный БОМЖ.

— Есть, есть… однокомнатная… еще, и мать есть, и как ни странно тоже хочет есть! — В.С. почему-то раздражался… Какой-нибудь парапсихолог, обязательно приобщил бы его растущее раздражение к постоянному накручиванию острых кончиков усов, но Дима, совсем юный метафизик, спросил:

— Так вы есть хотите? — он радостно улыбнулся, несмотря на полную профанацию в таком серьёзном вопросе, как парапсихология.

— Ну, вообще-то, иногда приходится! — тяжкий вздох из-под гротескных усов, признался в наличии волчьего аппетита.

— Тогда пошли ко мне, я сейчас один, жена в командировке, сын поступает… Думаю, в холодильнике что-нибудь съестное обнаружим! — Дмитрий решил, что они действительно могут прилично поужинать — на пару, заодно беседуя о психологии тоже. Оглянувшись, следует ли за ним реинкарнация великого сюрреалиста, пошёл вперёд. — Не отставайте, а то останетесь без ужина!

— А к ужину… надо же взять… — странный тип в пальто, не в кожаном конечно, но привлекающий взгляды прохожих, в два неожиданно резвых прыжка догнал Дмитрия и зашагал рядом, оглядываясь на удаляющийся универсам.

— Дома есть… коньяк! Пьёте коньяк?

— А какой?

Дмитрий улыбнулся и покачал головой…

— "Камю", устроит?

— А водки нет?

Дима подумал, что действительно не стоит понтоваться и портить дорогой напиток, а лучше взять денег и просто купить водки. Ему стало стыдно за свой снобизм, он в какой-то момент почувствовал себя выше опустившегося человека в старом зимнем пальто, решив проставить элитное пойло. Даже в такой мелочи он не был свободен! что тогда говорить? и выше ли? если сам потянул себя вверх, словно Мюнхгаузен — за волосы, словно не могущее никогда взлететь пресмыкающееся, лишь бы почувствовать себя больше!

— Мелочь пузатая! — подумал о себе Дима и смачным плевком, ни за что, оскорбил землю.

* * *

— Две бутылки, думаю, хватит, если что, остаток заберёт с собой, — решил он, рассчитался с кассиром и пошёл к своему дому… Там, у подъезда, его ждал новый знакомый, возможно кладезь энергии Свободы и сакральных знаний. Посылать за водкой, несмотря на гипотетический клад, его одного, он не решился, так как не освободился пока от укоренившегося за зрелые годы недоверия к ближнему.

— Я пальто на пол, в уголок сложу… нет, нет, на вешалку не надо, — В.С. осторожно свернул пальто изнанкой наружу, правда, изнанки — подкладки, как таковой, не было, она стёрлась под мышками и держалась лишь на верхних швах. — Это не из-за вшей, насекомых я вывел месяц назад, и пока не встречался с ними воочию, ни в голове, ни в швах, просто у вас всё так чисто и пахнет приятно, — он страдальчески скромно улыбнулся, растерявшись в забытой обстановке семенного уюта.

"Странно, что пахнет приятно" — подумал Дима о накопившемся в квартире запахе его недавнего обихода: немытого тела, зубов и дёсен, объедков на подносе, но решил не спорить и вежливо предложил: — Проходите, Виктор… может, перейдём на ты?

— С удовольствием!

— Тапки… сына… на полке обувной…

— Обойдусь!

— Не стесняйся Витя.

— Да не люблю я… в обуви… пусть ноги отдыхают… — Витя покосился на свои носки, шевельнул большим, вылезшим из дыры пальцем на одном из них, секунду подумал, но одеть чужой тапок постеснялся и прошёл в кухню, где уже звенел тарелками и хлопал дверцей холодильника Дима. — Да, хорошо у вас… у тебя!

Водку он цедил мелкими порциями, заметно наслаждаясь…

— И водочка хороша у тебя тоже! — засмеялся он более смело и раскрепощено.