Ай У - В огне рождается сталь Страница 17

— Правда, на ком? — поинтересовалась мать.

Но Цинь Дэ-гуй до сих пор не задумывался над этой проблемой. Он немного помолчал и потом нехотя ответил:

— Сначала надо с ней познакомиться; если она действительно придется но душе и мне и всем домашним, то можно и жениться.

— Вот и хорошо! — захлопала в ладоши Дэ-сю. — Она с первого взгляда тебе понравится! Мне и то нравится.

— Правильно, поезжай, сынок, посмотри на нее, — обрадовалась мать.

Но Цинь Дэ-гуй ничего не ответил и снова уткнулся в тарелку.

— Ты сходи пока покорми лошадь получше, — посоветовала мать дочери.

— Мама, — быстро поднял голову Цинь Дэ-гуй, — раз я сказал, что не поеду, значит не поеду.

— Ты каждый день варишь свою сталь, и сердце твое стало тоже стальным, — рассердилась мать. — Никак с тобой не сговоришься.

— Мама, я просто боюсь, — улыбнулся Цинь Дэ-гуй.

— Чего ты боишься?

— Я боюсь того, что встречусь с ней… и вдруг она мне не понравится, что тогда?

— Неужели ты думаешь, что ослепнешь, если взглянешь на нее? Где еще найдешь такую хорошую девушку? — укоризненно произнесла мать.

— Ни в одной из окрестных деревень не найдешь такой! — произнесла с порога Дэ-сю.

— Поручиться за это никто не может, — стоял на своем Цинь Дэ-гуй. — А если она мне все-таки не понравится, то родители ее обидятся, скажут, что я зазнался…

— Я вижу, ты действительно зазнался. Девушка нравится всем, а ты чего-то заранее упрямишься, — обиделась мать.

— Скажи уж правду: небось в городе завел себе девушку? — спросила вдруг Дэ-сю.

— Не хочу я сейчас жениться ни на городской, ни на деревенской! — решительно ответил Цинь Дэ-гуй и, отодвинув от себя тарелку и куайцзы, добавил: — Поговорим об этом через год-два.

— Зачем же ты тогда приехал сегодня? — сердито спросила мать.

— У меня выходной, вот и приехал навестить вас.

— Если бы ты не приехал, это меня меньше бы расстроило, чем теперь.

Цинь Дэ-гуй молча слез с кана, взял в углу за дверью мотыгу и вышел из дома. Он боялся, что мать и сестра не отстанут от него до вечера, а ему хотелось помочь отцу и брату.

Отец был равнодушен к женитьбе сына. Он считал так: сын знает, что делает. Ушел парень в партизанский отряд, затем — на завод, и все в его жизни идет хорошо. Пусть сам решает свою судьбу. Он только заботливо сказал Цинь Дэ-гую:

— Ай-й-я, ты ходишь без шапки, а ведь солнце нынче припекает!

— Ничего, — махнул рукой Цинь Дэ-гуй. — У нашего мартена куда жарче.

Дома Сунь Юй-фэнь узнала, что ее мать вовсе не больна, и успокоилась. Однако в душе была недовольна обманом: «Зачем они написали, что мать тяжело заболела?» — но промолчала.

— Ты уже больше полугода не приезжала, и мне очень хотелось тебя повидать! — объясняла мать. — Я боялась, что ты и на этот раз откажешься приехать, — на худом лице матери появилось страдальческое выражение.

— Как бы там ни было, а я приехала, — всю злость дочери как рукой сняло. — И теперь целый день проведу с тобой, мамочка.

Утром первым встал ее отец Сунь Да-фа. Он пошел во двор и зарезал большую желтую курицу.

— Ай-й-я, зачем спешишь? — начала отчитывать его жена. — Хотя бы меня спросил, ведь это несушка!

— Я вижу, жирная, ну и решил зарезать! — ничуть не смутился Сунь Да-фа. — Ты сама посмотри, какой из нее обед получится.

В доме разговаривали шепотом и ходили на цыпочках, боясь разбудить Сунь Юй-фэнь. Но по привычке она проснулась рано. Она лежала в постели, наблюдала за суматохой в доме и с затаенной гордостью думала: «Смотри, как встречают, словно дорогого гостя!»

Вскоре она услышала разговор жены старшего брата с матерью на кухне:

— В семье Циней тоже приехал второй сын. Сегодня он отправится на смотрины, его сестра уже и лошадь запрягла. Я думаю, что скоро нам придется погулять на свадьбе. Родители уже давно все обговорили и ждали только, чтобы он приехал посмотреть на невесту. Говорят, она такая красивая, что можно заранее поручиться за счастливый исход сговора.

Сунь Юй-фэнь сначала думала воспользоваться выходным днем и подольше поспать, но при первых словах жены брата сон с нее как рукой сняло, и она прислушалась.

— Как переменилось все в мире! — ответила снохе мать. — Раньше он даже и во сне не мечтал бы жениться. Все было бы как в той пословице: «Есть на примете хорошая девушка, да без денег о ней и думать нечего». Да, совсем другие времена. Возьми хоть нашего отца, разве он раньше дал бы дочери съесть хоть одно яйцо?[7] Нет, продал бы его. А сейчас курицу режет для нее, да пожирнее.

Сунь Юй-фэнь подумала, что действительно в детстве она не съела ни одного яйца. Она видела, как дети из богатых семей едят яйца, но сама не знала их вкуса. Но жизнь изменилась: сегодня вот ей подадут даже курицу. Однако аппетит у нее почему-то пропал.

За завтраком она только после настоятельных просьб матери положила себе в миску кусочек курицы. Отец тоже не выдержал и положил ей кусок получше.

— У нас на заводе очень хорошо кормят, — отказывалась она. — Мы часто едим курятину.

— Да, дочка, теперь можно считать, что ты вышла в люди! — сказала мать. — Жаль, что твои три старшие сестры уже замужем, а то я бы их тоже отправила на завод. А раньше сколько тяжелых дней мы пережили! Ведь женщины считались хуже свиней. Свинья могла принести поросенка — все прибыль хозяйству…

Когда после обеда отец собрался по делам на станцию, она твердо решила ехать вместе с ним. Как мать ни просила ее остаться до вечера, она не согласилась.

Глядя вслед Сунь Юй-фэнь, мать сказала с горечью снохе:

— Она и в детстве была своевольной, а выросла — совсем с ней сладу нет. Я частенько подумываю о том, чтобы подыскать ей жениха, но вижу, что лучше не вмешиваться в это дело.

— Она сама пробила себе дорогу, сама и замуж выйдет, — с завистью проговорила сноха.

Под вечер Цинь Дэ-гуй зашел к Сунь Юй-фэнь, чтобы вместе идти на станцию. Около дверей дома он встретился с ее матерью:

— Давно я не видел вас, тетушка. Дома у вас все в порядке?

Тетушка Сунь очень обрадовалась ему.

— Входи, посиди, выпей чашечку чаю! — она внимательно посмотрела на его новый костюм.

Цинь Дэ-гуй охотно вошел в дом, ожидая встретить улыбающуюся Сунь Юй-фэнь. Он уселся на кане, а девушка все не появлялась. Спросить ему было неловко, и он стал осматривать комнату. Она была чисто выбелена. На стенах висели портрет Мао Цзэ-дуна и какой-то заводской пейзаж. Ясно было, что это дело рук Сунь Юй-фэнь.

Тетушка Сунь потрогала белую рубашку Цинь Дэ-гуя и чистосердечно призналась:

— Я завидую твоим родителям, что у них такой хороший сын. Ай-й-я, я совсем забыла, — вдруг вспомнила она, поднимаясь с места, — сейчас принесу тебе сигареты.

Но Цинь Дэ-гуй остановил ее, сказав, что он не курит. Он то и дело поглядывал на дверь в другую комнату, полагая, что Сунь Юй-фэнь находится там.

— Молодец, что не куришь, — похвалила тетушка Сунь. — А вина выпьешь?

— Нет, я не пью! — Цинь Дэ-гуй встал, намереваясь заглянуть в другую комнату и узнать, чем же все-таки занята Сунь Юй-фэнь.

— Садись, садись, ты сколько дней собираешься побыть дома?

— Вот уже возвращаюсь на завод.

— Ай-й-я! Все вы так: уедете из дома и не вспоминаете о родителях, — погрустнела тетушка Сунь. — Моя Юй-фэнь такая же. Ждешь ее чуть ли не полгода, а она приедет… и дня дома не побудет — спешит обратно на свой завод.

Цинь Дэ-гуй испугался, что тетушка Сунь может оставить Юй-фэнь на ночь дома, и тогда ему придется одному возвращаться в город.

— Тетушка, вы на самом деле не представляете, сколько дел на заводе, — поспешно сказал он. — Один только день не выйдешь на работу, а государство уже несет большой урон. И мы все настолько уже привыкли к заводу, что никто из нас не может сидеть сложа руки.

— Но совсем забывать о доме тоже нельзя, — с обидой в голосе проговорила тетушка Сунь.

— А вы попросите Юй-фэнь, чтобы она чаще приезжала.

— Я теперь вовсе не буду ждать ее. Приехать и сразу же уехать — так лучше вовсе не приезжать. Одна трепка нервов!

— Сегодня можно поехать попозже, — мягко успокаивал ее Цинь Дэ-гуй, — скажите ей, чтобы осталась еще немного. — Он нарочно говорил громким голосом, чтобы его было слышно в другой комнате.

— Если бы Юй-фэнь была такой хорошей, как ты… — продолжала сердиться тетушка Сунь. — А она просто бессовестная дочь. — На глазах ее выступили слезы.

— Не надо так ругать ее. Я знаю, что у них на заводе очень много работы, — пытался как-то оправдать девушку Цинь Дэ-гуй.

— Я бы не ругала ее, будь она немного повнимательнее к матери. — Тетушка Сунь вытерла рукавом глаза и продолжала изливать свою душу. — А то не успела положить куайцзы после обеда, как тут же поспешила на поезд, не захотела и минуты задержаться.