Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти Страница 17

У Хлои в ее двадцать один год были свекольного цвета волосы, гардероб всех оттенков черного и колечко с сапфиром в носу. Раньше Вэл лечила девочку от булимии, а когда начало действовать плацебо, и количество назначаемых сеансов взлетело на невиданную высоту, наняла ее. Хлоя работала за лечение: Вэл считала это хорошим финансовым ходом. По правде сказать, в те времена, когда девочка беспрестанно блевала, она нравилась ей куда больше.

Вэл все еще старалась понять, как ей поступить, когда в дверь робко постучали.

— Да?

— Извините меня, — донесся из-за двери голос Хлои.

— Э-э, Хлоя — на работе так себя вести не подобает.

— Но ведь ваш последний пациент уже ушел. Я подумала, что вам нужно привести в порядок свои записи или что-нибудь еще сделать. Простите меня, пожалуйста.

— Вот так, значит? Мой последний пациент уходит, поэтому хоть дым коромыслом?

— Я уволена?

Вэл на секунду задумалась. На завтра у нее назначено двадцать приемов, на послезавтра — еще двадцать. Если дикость всего происходящего ее пока не прикончила, то нагрузка точно сломает. Остаться сейчас без Хлои — это слишком.

— Нет, не уволена. Но я тебя очень прошу — на работе больше ничего подобного.

— А у вас сейчас есть время поговорить со мной? Я знаю, что следующий сеанс у меня только на следующей неделе, но мне очень нужно.

— Тебе разве не хочется домой… э-э все хорошенько обдумать?

— Вы имеете в виду — кончить? Нет, я уже кончила. Я об этом и хочу с вами поговорить. Видите ли, сегодня это у меня не первый раз.

Вэл поперхнулась. В высшей степени непрофессионально разговаривать с пациентом через дверь. Она собралась с духом:

— Заходи, — и прошла к своему столу, не глядя на девушку. Хлоя села напротив.

— Так, сегодня, значит, у тебя — не первый раз? — Вэл превратилась в психотерапевта. Останься она начальницей, выскочила бы из-за стола и придушила потаскушку на месте.

— Нет. Мне все время мало. Я… ну, в общем, начала в два часа ночи и не переставала, пока не пришло время собираться на работу. А потом — один-два раза, пока у вас каждый пациент сидел.

У Вэл отпала челюсть. Шестнадцать часов безостановочной мастурбации? Остальные пациенты тоже упоминали, что их сексуальные приключения начались в два часа ночи.

— И как ты при этом себя чувствуешь?

— Нормально чувствую. Запястье немного побаливает. Может, у меня синдром карпального канала развивается?

— Хлоя, если ты считаешь, что за это можно получить компенсацию, как за травму на рабочем месте…

— Нет-нет, я просто хочу, чтобы это прекратилось.

— А с чего все началось? Что произошло в два часа ночи? Может быть, какой-то сон приснился?

Другие пациенты описывали разные эротические сновидения. Уинстон Краусс, фармацевт, одержимый морскими млекопитающими, признался, что во сне он занимался сексом с синим полосатиком, скача на нем в глубинах вод, точно раздроченный Ахав. Проснувшись, он употреблял своего надувного Флиппера, пока из того не вышел весь воздух.

Хлоя заерзала на стуле. Свекольные волосы упали на лицо.

— Мне снилось, что я сношаюсь с бензовозом, а он взрывается.

— С бензовозом?

— И я испытала оргазм.

— Эротические сновидения — совершенно нормальное явление, Хлоя. — Так, значит, бензовоз? Это нормально. — Скажи мне, а пламя в твоем сне присутствовало? — Пироманы испытывают сексуальное наслаждение, устраивая пожары и наблюдая за ними. Так их и ловят — ищут в толпе ухмыляющегося парнягу с торчащей елдой и пятнами бензина на башмаках.

— Нет, пламени не было. Я проснулась от взрыва. Вэл, что со мной не в порядке? Мне хочется делать только одно… ну, в общем, делать и все.

— И ты опасаешься, что можешь совершить что-нибудь… импульсивное?

Хлоя снова превратилась в циничного готического романтика:

— Если вы имеете в виду, что я буду трепать себе мохнатку на работе, доктор Риордан, то да, опасаюсь. А вы не можете мне еще чего-нибудь прописать?

Ну вот, на́ тебе. Раньше задача именно так бы и решилась — поднять «прозак» до восемнадцати миллиграммов, что примерно в четыре раза больше дозы обычного депрессивного пациента, и пусть побочные эффекты сниженного либидо делают свое дело. Таким методом Вэл пользовалась, когда еще в интернатуре лечила одного нимфомана, и результат оказался превосходным. А теперь как? К рукам кухонные варежки липкой лентой примотать? Хуже печатать от этого она не станет, хуже и так некуда, а вот больные начнут коситься.

— Хлоя, мастурбация — совершенно естественная вещь. Занимаются ею все без исключения. Но понятно, что всему свое время и место. Возможно, тебе следует сократить частоту актов. Позволяй себе мастурбировать только в награду за то, что сумела сдержать позыв.

Хлоя изменилась в лице:

— Сократить? Да мне домой страшно ехать. У меня в машине ручная передача, и нужны обе руки. Но, боюсь, ничего не выйдет. А вы можете прописать такой пластырь, вроде как от курения дают?

— Пластырь? — Вэл едва не расхохоталась, представив себе очередь в аптеку, где все подергиваются и стонут, — очередь за пластырем от оргазма. После такого героин покажется просто Мишками Гамми. — Нет, такого пластыря нет, Хлоя. Придется просто держать себя в руках. У меня складывается ощущение, что таков один из побочных эффектов твоего курса. Через день-другой должно пройти. И завтра расскажешь мне побольше о своих эротических сновидениях, договорились?

Хлоя встала, явно не удовлетворенная помощью терапевта, вернее — полным ее отсутствием.

— Я попробую. — Она вышла из кабинета и закрыла за собой дверь.

Вэл уронила голову на стол. Господи ты боже мой, ну почему я не занялась патологией? Это же такое мирное занятие — сидишь себе, кипятишь мензурки с мочой и культурами вирусов. Ни психов. Ни стресса. Ладно, бывает, подцепишь какую-нибудь сибирскую язву, но, по крайней мере, половая жизнь посторонних остается у них в спальнях и бульварных газетах, как и полагается.

Перед глазами у нее встали Мартин и Лисбет Лудер — обоим далеко за семьдесят, с 1958 года друг с другом не разговаривают (почему, собственно, и обратились к ней за консультацией), а сегодня пришли и полчаса вываливали на нее подробности половых извращений, которыми занимались всю прошлую ночь с двух часов. Вэл наглядно это себе представила: вся эта иссохшая морщинистая плоть неистово трется друг о друга, и вдруг вспыхивает пламя, точно какой-то гигантский космический бойскаут решил трением двух стариков добыть огонь. Но хуже всего — абсолютно самое ужасное из всего, что могло случиться, — ее их рассказ возбудил. Сегодня между сеансами ей вообще четыре раза трусики менять пришлось.

Вэл решила налить себе изрядный стакан бренди и устроиться на весь вечер перед телевизором, но поняла, что это не поможет. Батарейки — ей нужны четыре пальчиковые батарейки, причем — немедленно. А потом надо будет порыться в ящиках комода с бельем и отыскать своего давно забытого друга. Только бы он еще работал.

Молли

Уже давно стемнело, а Молли по-прежнему смотрела в щель между шторами на трейлер, сожравший мальчишку. Когда ты с приветом, думала она, единственная проблема в том, что не всегда соображаешь, что ты с приветом. Иногда ведь чувствуешь себя совершенно в своем уме — просто по соседству на пустыре свернулся калачиком дракон в форме трейлера. Нет, конечно, — она отнюдь не была готова выйти и объявить об этом миру: какой бы нормальной ты себя ни чувствовала, некоторые вещи миру лучше не знать. Вот она и наблюдала, так и не сняв костюма Малютки-Воительницы, надеясь, что кто-нибудь придет и тоже заметит. И около восьми часов вечера кто-то пришел.

Она увидела, как от одного трейлера к другому ходит Теофилус Кроу. Появился он в двух домиках от нее, постучался, в дверях перекинулся с мистером Моралесом парой слов и направился к дракону.

У Молли сердце рвалось на части. Тео ей нравился. Правда, он пару раз-таки сдавал ее в окружную больницу, но всегда относился к ней хорошо: даже предупредил ее как-то, что один парень в комнате отдыха жульничает, когда играет в «парчизи»[13], — глотает фишки.

Когда Тео уже поднял свой черный мобильник, чтобы постучать в дверь дракона, Молли увидела, как глаза по обе стороны пасти медленно приоткрылись, и выглянули кошачьи зрачки. Тео их не заметил. Он разглядывал собственные башмаки.

Она откинула алюминиевую раму и закричала:

— Их нет дома!

Констебль повернулся к Молли.

— Секундочку, — сказала она.

Выскочив на улицу, она остановилась так, чтобы Тео смог ее увидеть.

— Их дома нету. Зайди-ка сюда на секундочку, — повторила она.

Тео сунул мобильник под ремень.