Диана Чемберлен - Огонь и дождь Страница 18

– Я и так устойчива. – Кармен поднялась с кресла. Ну что я должна еще сделать, чтобы окружающие поверили в это?

– Вы знаете, – доктор Салли тоже встала и доверительно положила руку Кармен на плечо, – в первый раз я увидела ваш репортаж по телевизору, когда в семьдесят восьмом году разбился самолет. Вы оказались на месте всею через несколько минут после катастрофы, и я хорошо помню, как я поразилась вашему спокойствию и даже безмятежности посреди всего этого хаоса. И я тогда сказала себе: «Это невероятно сильная женщина. Как только ей удается быть такой?» И я гадала, есть ли в вас вообще хоть какая-то мягкость. А она есть, и немало, не так ли? Она глубоко спрятана, но она есть. Это хорошо.

Кармен освободила плечо и подняла с пола непонятно как упавший ранее радикюль.

– Благодарю вас за осмотр, – сказала она.

– Не требуйте от себя невозможно, – отвечала Линн. – Дайте себе еще немного времени.

Она хотела было выпить хоть кружку пива, а лучше две, чтобы немного расслабиться, но, за несколько последних лет отвыкнув от этого способа, решила не прибегать к нему и теперь. И она заставила себя не останавливаясь вести машину по направлению к скоростному шоссе. Она могла бы сейчас пойти домой, забраться в постель и укрыться с головой одеялом. Но мысль об этом вызвала в ней еще большее отвращение, чем мысль о пьянке. Она слишком часто прибегала к этому способу – бегству в сон, – пока была больна.

Вести машину по пустынному шоссе было нетрудно, и у нее оставалась возможность подумать. Она невольно вспомнила подробности катастрофы семьдесят восьмого года. Коммерческий скоростной самолет и маленькое частное судно столкнулись в воздухе над Северным Парком и низверглись на оказавшиеся под ними дома в клубах огня и дыма. Она оказалась первой из репортеров, прибывших на место, и не успела подготовиться к тому, что ей предстоит увидеть. Да и невозможно было быть готовым к подобным вещам. Ни одно существо, хоть в малой степени способное чувствовать, не могло остаться равнодушным при виде этой трагедии. Выходя из студийного автобуса, она наступила на что-то, с хрустом разломившееся у нее под ногами. Опустив глаза, она увидела, что наступила на обгоревшие остатки детской ручонки. И это было всего лишь началом. Воздух казался липким от запаха горелого мяса. Повсюду валялись изуродованные тела, их оторванные руки и ноги были расшвыряны по веткам стоявших рядом деревьев. У подъезда ближайшего дома валялись остатки летною сиденья, к которым все еще был привязан ремнем обезглавленный труп. Казалось, что сама смерть дышит ей в затылок, витая в знойном летнем небе.

Всего через пару секунд она уже должна была предстать перед камерой, и она заставила себя сосредоточиться только на выполняемой ею работе. И ей удалось это достаточно легко: Том Форрест оказался отличным учителем. Она сумела развить в себе способность держать под замком свои чувства, как бы тяжко ей ни приходилось и как бы долго ни продолжалась ее работа, и эта способность была одним из важнейших качеств Кармен как профессионала. Вот и в тот вечер она продержалась столько, сколько было нужно, и позволила себе расслабиться, лишь оказавшись дома. А там был Крис, который терпеливо помогал ей прийти в себя, Крис, прикладывавший ей к затылку холодные компрессы, пока ее тошнило над раковиной в уборной, Крис, утешавший ее, пока она не могла заснуть, а потом просыпалась вся в поту от приснившихся кошмаров. И это было само собой разумеющимся – ее возращение домой, к Крису, после всех ужасов, через которые ей приходилось пройти по роду работы.

Как раз незадолго перед тем, как случилась эта катастрофа, у Кармен родилась идея по поводу программы «Утро в Сан-Диего», но она не смогла никого убедить в том, что у нее достаточно силы и искусства, чтобы создать сколько-нибудь стоящую передачу. Ее хладнокровие и выдержка во время репортажа с места катастрофы в корне изменили их мнение, и уже через несколько дней Кармен стала хозяйкой собственной программы. «Новости после девяти» изрядно попользовались ее прозорливостью и талантом в свое время. А вот теперь они же готовы – и даже, похоже, нетерпеливо жаждут – поскорее избавиться от нее.

Кармен намеренно пропустила поворот на трассу, по которой она должна была возвращаться в Шугабуш, а вместо этого направила машину вниз по Джакаранде, направляясь в административное «сердце» Долины Розы. Она свернула на бульвар Верде и остановила машину напротив входа в мэрию. Автомобиль Криса был там же. Кармен опустила боковое стекло и откинулась в кресле, не сводя глаз с небольшого приземистого здания, чувствуя себя свободной от пива в супермаркете, от снотворных таблеток на ночном столике и от душного забытья под одеялом. Она не собиралась войти внутрь офиса. В ее планы вовсе не входило хоть как-то дать понять Крису, что она все еще нуждается в нем. Сегодня она еще не смогла бы откровенно признаться в этом даже себе самой.

ГЛАВА 10

Когда зазвонил телефон, Миа печатала какое-то письмо на машинке. Она подняла трубку и, зажав ее плечом, не прерывая работы, отвечала:

– Приемная мэра.

– Солнышко?

– Глен! – От неожиданности она выронила из пальцев карандаш.

– Если хочешь знать, мне совершенно непонятно твое упрямство, Солнышко. Почему ты не дала Лауре свой домашний телефон?

– У меня нет телефона. И я не собираюсь им обзаводиться.

– Но ведь у тебя есть хотя бы адрес, не так ли? Я, конечно, могу понять твое нежелание делиться им со мной, но ведь Лаура – твоя сестра, Солнышко, и она – единственная твоя родственница на этом свете. А если что-нибудь случится? Если ей понадобится твоя помощь?

– Она никогда не нуждалась в моей помощи. И к тому же я дала ей тот номер, по которому ты сейчас звонишь.

Он на какое-то время умолк, а когда заговорил снова, его голос звучал уже не столь самоуверенно.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он. – Ты не пропускаешь визитов к врачу.

– Я чувствую себя очень хорошо, и я больше не намерена продолжать разговор.

– Нет, Солнышко, подожди. Я позвонил тебе не просто так. В следующем месяце мы с тобой приглашены участвовать в закрытом просмотре на выставке в галерее Лессера.

Миа молчала. Заниматься домыслами было не в обычае у Глена, и все же она с трудом могла бы поверить, что Лессер действительно приглашает их обоих. На его просмотрах она еще ни разу не видела работ, выполненных в стиле, подобном ее собственному.

– Похоже, ты в замешательстве, – засмеялся Глен. – Признаться, я поначалу был тоже. Видимо, они в этом году почему-то стали больше интересоваться реализмом. Так не будем упускать случая.

– Но послушай, я? Я еще могу поверить, что их заинтересовали твои работы, но...

– Дай же мне все объяснить. На прошлой неделе ко мне явились три типа из их оргкомитета и прямиком направились к твоим художествам, которые до сих пор стоят в заднем конце моей мастерской. Они так и завелись при виде скульптуры твоей матери и от ее истории. Они просто готовы были ее сожрать. Честно говоря, я уже стал опасаться, что они так и удовлетворятся тобой, и я останусь не у дел.

Она почувствовала невольно подкатившее чувство былой любви к Глену. С его стороны было весьма мило рассказать ей обо всем этом, независимо от тою, было ли это на самом деле правдой.

– Словом, они так и ходили вокруг этой скульптуры кругами. А на следующий день заявилась дама, которая сделала снимки для их рекламной брошюры.

Миа закрыла глаза. Как давно она не видела своих прежних работ. Все они по-прежнему оставались у Глена в студии. Она оставила свои работы там, где воздух золотится от солнечного света. Она оставила там и Глена.

– А что же они выбрали у тебя? – спросила она.

– Тебя, обнаженную, – с запинкой отвечал Глен.

– Глен, – она, внезапно ослабев, оперлась на стол, – пожалуйста, не выставляй ее.

– А кто узнает, что это именно ты? Ведь у тебя тогда были длинные волосы, и к тому же эта шляпа... – Он и словом не упомянул о главном различии между ее тогдашним телом и теперешним, но именно оно господствовало в ее сознании, так же как – несомненно – и в его.

– Я узнаю, – сказала она.

– Но они выбрали именно ее, Солнышко. Я должен ее выставить. А тебе, мой старый дружище, придется в июле приехать на несколько дней в Сан-Диего, чтобы представлять свои работы.

– Нет. – Она с трудом удержалась от непрошенных слез. – Я не смогу приехать туда. Я слишком занята здесь.

– Не будь идиоткой, Миа. Ты не имеешь права упускать такую возможность. Они собираются включить твою работу в их дурацкую брошюру, которую выпускают на Рождество.

– Ты бы не мог обойтись без меня? Я понимаю, что хочу слишком многого, но... – Она замялась, по привычке прикусив нижнюю губу. – Глен, я просто не хочу видеть тебя. И я также не хочу видеть Лауру. Мне правда хорошо здесь. Пожалуйста, Глен. Ты мог бы сделать это для меня?